Страница 8 из 9
Михаил сидит как-то понуро, склонив голову.
Маша. Вы же несчастный человек! От вас несчастьем за версту несет. Какие-то полочки для пластинок лаком покрываете. Шопеном, видимо, увлекаетесь. А поэт между тем работает под дурачка и с таким аппетитом уплетает эту самую жизнь за обе щеки!.. Ладно, не обижайтесь.
Михаил (задумчиво). Интересно, я тоже бываю так жесток?
Маша. Опять двадцать пять! Что вы там себя в микроскоп рассматриваете?
У вас жизни осталось десять лет, а потом начнутся му-уки, бессо-онница, диета…
Михаил (грубо). Это мое дело, что у меня начнется. У вас это начнется намного раньше. Поиграйте, поиграйте, пока играется.
Спрыгивает с подоконника, уходит.
Маша. Да-а… железный человек.
Подходит к окну, ложится на подоконник, смотрит во двор. Входит Холмогоров, смотрит на оголившиеся ноги. Маша резко оборачивается.
Маша. Это ты.
Холмогоров. Да, я… Я плохо спал.
Маша. Что-нибудь написалось?
Холмогоров. Да… Но пока показать не могу. Боюсь.
Маша. Меня?
Холмогоров. Не совсем понимаю…
Маша. Не совсем или совсем не?..
Холмогоров. Ты такая разная…
Маша. Плохо.
Холмогоров. Что плохо?
Маша. Это я себе. Реплика в сторону… Когда ты пригласил меня в свою комнату…
Холмогоров. О, не надо об этом!
Маша. Но это так естественно! Я же не урод.
Холмогоров. Мария!
Маша. Да. И я заколебалась… Ничего, что я так откровенно?
Холмогоров. Ты смела!
Маша. И представила – кто я? Провинциалка, смазливая мордочка, невыразительный человечек в будущем…
Холмогоров. Мария!
Маша. И ты, увлекшийся, смотрящий на меня оттуда, придумавший меня… А что завтра? Завтра ты решишь, что я вешаюсь тебе на шею, что я скучна и не понимаю тебя… Так кто же кого должен бояться?
Холмогоров. Прости… прости! Конечно, это я должен быть сильным… Но я так увлекся тобой! Как жутка мысль о расставании…
Маша. Как?
Холмогоров. О возможном! расставании…
Маша. Какую роль иногда играют прилагательные.
Холмогоров. И это ты понимаешь! Мне все труднее с тобой (берет ее за руку) мучительно-сладко!
Маша. Да?
Холмогоров. Да! (Низким голосом.) «Мне Волга неожиданно открылась…»
Маша (повернув голову, делает круглые глаза). Ваша мама…
Холмогоров (отпускает руку). Где?
Маша. Она не любит меня.
Холмогоров (снова берет руку). Она добрая. Она славная женщина. (Тихо.) Она ревнует. О, эта материнская любовь!
Маша. Если они спросит вас… что вы ей скажете?
Холмогоров (приближая лицо). Я скажу ей… Она тактична. Она не спросит… Мария…
Маша (не отворачивая лица). А если спросит?
Холмогоров (бурно дыша). Я нареку тебя…
Входит Михаил с бутылкой лака и ваткой. Холмогоров замечает его слишком поздно. Отшатывается.
Холмогоров. Доброе утро.
Михаил. Доброе утро.
Начинает мазать полочку лаком. Маша отходит к окну. Она, кажется, смущена.
Холмогоров. Э-э… так мы договорились?
Маша (холодно). О чем?
Холмогоров (в затруднении). Я… скажу!
Уходит.
Пауза.
Маша (фальшиво). О времена! о нравы!
Михаил молча мажет полочку.
Маша. Какого петуха дала.
Михаил. Да, петушок изрядный…
Маша. Сегодня я не в форме.
Михаил. Я бы вас к театру на пушечный выстрел не подпустил.
Маша. А вы в этом что-то понимаете?
Михаил. А вы?
Маша. Я?.. Я же не лезу в вашу демографию.
Михаил. Зачем же вы лезете в чужую жизнь… с холодными руками.
Маша. А вы хотите, чтобы я в вас влюбилась?
Михаил. А вы можете?
Маша. В вас? Нет.
Михаил. Печально. (Мажет полочку.)
Маша (пауза). Вы во мне, кроме раздражения, ничего не вызываете.
Михаил. А вы мне нравитесь.
Маша (подозрительно). Это как понимать?
Михаил. Так. Прямо.
Маша. Как женщина?
Михаил. И как женщина.
Маша (пауза). А вы не боитесь, что я засмеюсь?
Михаил. Боюсь.
Маша (пауза). Вообще, если бы я верила в дружбу мужчины и женщины, я бы с вами подружилась.
Михаил. Кто это вас так напугал?
Маша. Почему напугал? Это и так ясно.
Михаил. Да… возможно…
Маша. А вы знаете… Да оставьте вы эту полочку! Извините. Так вот… (вполголоса) вас не пугает эта троица?
Михаил. С ними играть нельзя, Маша.
Маша. Наверно… Когда вы вошли, и он отскочил… Я вдруг почувствовала… услышала, как… не знаю… зубы щелкнули где-то около шеи… Бр-р.
Михаил. Вы вчера перестарались. Нервы.
Маша. Да… Давайте на «ты»?
Михаил. Ну что ж. Давай на «ты».
Маша (пауза). Что бы придумать с «ты»… Как ты меня раздражал!
Михаил. Чем?
Маша. Тем, что не принимал всерьез.
Михаил. Угу. (Мажет полочку.)
Маша. Вот, – снова!
Михаил. Тсс… тихо. Не шуми.
Маша (возмущенно). Как ты со мной говоришь?
Михаил. А ты?
Маша. Она тебя до сих пор любит?
Михаил (пауза). Нет.
Маша. Почему? Если тебе родить ребенка, то за тобой, как за каменной стеной.
Михаил (морщится). Мария…
Маша. Зови меня Маша. Ненавижу полное имя.
Михаил. Почему вы такие нервные?
Маша. Тебе, конечно, нравятся вдумчивые акселератки. С печатью на устах.
Михаил. Мне нравится, Маша, думать. Ничего не могу с собой поделать.
Маша. Мы с тобой, как лед и пламень. Я отдыхаю около тебя.
Михаил. Отдыхай. Только не простудись.
Маша. Откровенно говоря, я бы могла тобой увлечься.
Михаил. Это неразумно.
Маша. Страсть не спрашивает нас!
Михаил. Снова петуха дала.
Маша. Что же делать. Сегодня не могу сосредоточиться. Ты действительно любишь Шопена?
Михаил. Да.
Маша. Странно. Мне кажется, тебе ближе Бетховен… Хотя, конечно, глупо.
Михаил. Что?
Маша. Глупо сидеть у проигрывателя и слушать в одиночку. Музыку надо слушать всем вместе. Поэтому, видимо, культурные люди так разобщены.