Легенда о двойниках

Кристина довольная слезла с табурета – хотя бы на этом уроке ее не будут трогать – и пошла на свое место, по пути поймав изумленные взгляды других девиц и насмешливый взгляд Энни.

– Ты ведь это специально сделала, да? – спросила она прохладным тоном, когда Кристина села рядом.

– Ну конечно. Нет ничего скучнее музыки.

– Да неужели?

– Нет, – призналась Кристина. – Есть. Рукоделие.

Обе расхохотались, Энни смотрела на нее уже с большей симпатией.

– Я хотела тебя кое о чем спросить, – решительно начала Кристина, но Энни перебила ее, хитро прищурившись:

– Уж не о братьях ли де Сальянти?

– Да. А как ты догадалась?

– Все меня об этом спрашивают. Не ты первая, не ты последняя.

– Познакомишь нас? – попросила Кристина.

– Нет.

– Почему? – вскинулась девушка.

– Потому что. Не суй нос не в свое дело.

– Ну, хотя бы расскажи о них, – взмолилась Кристина. – Кто они, откуда, чем занимаются, где их можно встретить?

– Ни в одном из тех мест, в которые ходят благородные воспитанные девушки.

– Ага. Вот они пусть и не ходят. А я пойду.

Они опять расхохотались, и Энни сменила гнев на милость:

– Лорд Кристофер де Сальянти итальянец. Как, впрочем, ты могла догадаться по их фамилии. Сколько себя помню, живет он в Англии вместе с женой и детьми. Все на удивление прекрасны и молоды, годы щадят их. Кристофер в свое время женился на одной английской герцогине, Эшли Дельгадо. Результатом долгих счастливых лет брака стали семеро детей. Пятеро сыновей и две дочки.

– Вот про сыновей поподробнее, а про дочек можешь не рассказывать.

Девушки опять захихикали, и Энни продолжила:

– Ладно, во-первых, скажу то, что, наверняка, тебя волнует больше всего: ни один из них не женат.

– Это здорово, – оживилась Кристина.

– Нет, это не здорово, а… как бы так сказать… безнадежно. За все годы, что я слышала, ни кому из них не приглянулась ни одна девушка. Многие пытались женить их насильно, и куча девушек обесчестилась, пытаясь скомпрометировать их, но братьям хоть бы хны.

– Расскажи о них, – поторопила Кристина.

– Еще одно: все они красивы, просто великолепны. Наверное, благородные английские черты и горячая южная кровь всегда дают такую смесь. Старший из них, Адриан, пожалуй, самый красивый. По нему вздыхает половина Лондона. Из всех светских развлечений он предпочитает охоту.

– И я уже знаю, как с ним познакомиться, – заключила Кристина.

– Не торопись, – усмехнулась Энни, ее стрельчатые брови взметнулись вверх. – Адриан не промах, он мгновенно раскусит любую фальшь.

– О, поверь, мою – нет.

– Ну ладно, слушай дальше: Вторым родился Кассиан. Насколько я знаю, он обожает Адриана и души в нем не чает. Готов всюду хвостом таскаться за ним: на охоту, балы, по гостям, да хоть куда! Это самый большой и искренний пример братской любви. Он тоже весьма хорош собой, хотя и явно не дотягивает до Адриана. Ведь первый полностью уродился в отца и мать, а Кассиан, как говорят, пошел в прадеда по материнской линии. Третий брат, Максимиллиан. Тоже весьма привлекателен собой, хотя разительно отличается от старших братьев. Этому ничего не интересно кроме книг да звезд. На светских вечерах он показывается редко, все больше по тому, что этому обязывает этикет. А так самая большая его любовь – это наука. А лучшие друзья – все великие умы Англии.

– Надо поставить себе в уме галочку, что интересуюсь наукой, – ухмыльнулась Кристина.

– Четвертой и пятой родились сестры, Селеста и Доминика. Весьма легкомысленные особы, интересующиеся только балами и модой.

– Можно подобраться к братьям через сестер, – задумчиво сказала Кристина.

– О, дорогая моя, поверь: все, что бы ты ни предложила, давно использовано английскими невестами. Ты просто не представляешь, насколько они великолепны, эти де Сальянти.

– С ума сойти, – пробормотала Кристина. – А оставшиеся двое?

– Близнецы. Феликс и Фауст. Этим тоже кроме друг друга ничего не надо. Нет, конечно, они интересуются девушками, но ровно настолько, насколько ими могут интересоваться семнадцатилетние оболтусы.

– Да уж, – вздохнула Кристина. – Это все?

– Да. Я рассказала тебе все сплетни, что ходят в высшем обществе.

– Так это все сплетни? Правды в них грамм?

– Ну почему же? Правдой является то, что семейство де Сальянти очень и очень скрытно и замкнуто, и допускает к себе лишь очень узкий круг людей. Я знаю всего одного-двух человек, которые могут похвастаться тем, что находились на пороге их дома.

– А ты? Как тебя угораздило с ними познакомиться?

– Я пару раз была на балах, там случайно познакомилась с Феликсом и Фаустом, мимолетно с Селестой, чуть-чуть поболтали, вот и…

– Не мямли, – одернула Энни Кристина. – И не ври. Ты что-то скрываешь? Как тебя занесло на бал? Насколько я поняла, эти ребята вращаются в высших кругах, а ты, значит, благородных кровей?

– Как ты собираешься знакомиться с ними? – пропустила вопрос Кристины мимо ушей девушка.

– Как ты познакомилась с братьями? – по-прежнему гнула свое Кристина.

Энни вздохнула и отложила нотную тетрадь.

– Ты думаешь, в пансионате миссис Смит девушки не влюбляются? И не ищут встреч с юношами?

– Ага, – понимающе произнесла Кристина. – Так с которым из них ты…

– Замолчи, – сердито ответила Энни, уткнулась в свою тетрадь, заскрипела пером.

Потом, через некоторое время, тихо произнесла:

– С Фаустом. Он был так мил, вежлив, так уговаривал меня выпить шампанского…

– Ну, это как водится, – хмыкнула Кристина. – Затем темная беседка, головокружительное признание в любви, колючие кусты и…

– Нет! – сердито перебила ее Энни. – Все было не так!

– А как?

– Я ничего не помню.

– То есть как?! Совсем ничего?!

– Он… он явно поцеловал меня, а потом… – Энни наморщила лоб, вспоминая. – Что-то произошло… я помню, что сильно испугалась, но… когда он сказал… он сказал мне успокоиться, и я успокоилась. А затем… нет, дальше совсем ничего не помню, до тех пор, пока не очнулась одна, в беседке… платье все в крови, хотя видимых ран не было… вот я и подумала… – Энни покраснела.

– Что он, подонок, воспользовался твоей беспомощностью и сбежал, – заключила Кристина. – И что ты предприняла?

– Ну, во-первых, к родителям сунуться я не смела. Поэтому пошла сразу к Фаусту, к нему домой, требовать объяснений. Вместо него мне открыл Адриан. Он повел себя довольно смешно: заглянул мне в глаза и приказал все забыть, а когда я сказала, что в жизни этого не забуду, озадачился и пригласил войти. Казалось, он был удивлен моим поведением и долго перешептывался с Кассианом, прежде чем в прихожую выглянул Фауст. Представляешь, они даже не предложили мне присесть! Аристократы! Фауст был порядком удивлен. Он тоже потребовал у меня все забыть, на что я ответила ему пощечиной. Мне тогда показалось странным: казалось, мой отказ все забыть удивил его больше, чем пощечина. Я заявила, что если он не женится на мне, то об этом станет известно во всем обществе, Адриан тогда шепнул что-то вроде: «… не получиться, она под воздействием святой…», а чего «святой», я так и не разобрала. Впрочем, какая теперь разница. Я все-таки рассказала все родителям. Отец был в бешенстве, запер меня в этом чертовом пансионате, а сам кинулся к лорду Кристоферу, спасать свое и их доброе имя.

– Но из этого ничего не вышло, ведь так? – тихо спросила Кристина.

– Именно, – мрачно подтвердила Энни. – От него не было вестей несколько дней. Я не знаю, о чем они тогда говорили, но после этого разговора у отца как будто напрочь из головы вылетел мой рассказ. На все попытки поговорить еще раз отвечал одинаково: «я должен держать тебя в пансионате». Сначала я сильно обижалась, плакала, злилась, а потом привыкла. Здесь я ни в чем не нуждаюсь, денег отец высылает достаточно.

– А кто твой отец?

– Самое смешное, что моя мать Екатерина Арагонская, а отец принц Артур Уэльский, сын ныне здравствующего короля Генриха VII. Скандал мог бы быть грандиозный, от де Сальянти мокрого места бы не осталось. Как так вышло… – вздохнула Энни.