След души

– А ты чего?

Вера не ответила. Мы обе замолчали.

Я стала приходить в себя. «Сюда меня привезли из какого-то бара, вроде из «Конторы». Я что-то заказала, что-то созвучное с «катманду» или «баланду», не могу вспомнить. От этого коктейля меня и вырубило. А потом уже палата. Почему так произошло? Я никогда не напиваюсь до такой степени, чтобы у меня начался психоз. Меня скоро должны перевести в одноместную, – подумала я, – наверное, отец уже позвонил и оправдывается перед главврачом».

– Кравцова, тебя переводят в одноместную, – сказала полноватая медсестра.

«Кравцов», – подумала я и, честно говоря, была этому рада. Надоели эти сумасшедшие и наркоманы. Сейчас мне нужно будет пойти к психотерапевту. Я сама попросилась. Так, наверное, будет лучше. Я надела больничные тапки, накинула халат и вышла в коридор.

Больница практически не отличалась от офиса, в котором я работала, только здесь пахло кварцем. Где-то в конце коридора были едва слышны голоса персонала, шумел томограф, заполнялись емкости для таблеток, скрипела дверь – все это создавало неповторимую атмосферу умиротворения. Люди передвигались по зданию, принимали пищу, общались, но никто никого не слушал. Разница заключалась лишь в том, что тебя никто не осуждал. Санитары технично выполняли свою работу, лечащий врач исправно интересовался твоим здоровьем. Здесь царил порядок.

Открыв старую деревянную дверь с ободранной белой краской и перешагнув через порог, я немного расслабилась. Ремонт в стиле хай-тек, огромные светлые помещения. Приветливые молоденькие медсестры. Полы, сверкающие чистотой, и кристально прозрачные стекла окон. Я почувствовала запах денег. Сразу видно – платный корпус. Я дошла до палаты, которая находилась в другом крыле. Открыв дверь из массива дуба, я оказалась внутри. Медсестра уже перенесла все мои вещи и аккуратно разложила их по белоснежным полкам в шкафу напротив моей кровати.

«Спасибо, папа», – думала я.

Я села в большое кожаное кресло, стоявшее в углу. Конечно, назвать палатой эти хоромы у меня не поворачивался язык. Помещение напоминало гостиничный номер класса люкс. Огромное панорамное окно с видом на лес (скорее всего, противоударное), холодильник, микроволновка, стол, стул, ноутбук с выходом в интернет, кровать два на три метра. Все белого или кремового цвета.

Я начала вспоминать, как же я оказалась в этой «Конторе». После ссоры с Ковровым в аэропорту я решила поехать домой к родителям. Пожить там немножко, перезагрузиться. Когда я появилась в городе, мне посыпались звонки. Звонили все. От одноклассников до моего начальника. Трубку я не брала, мне не хотелось всем врать, сообщений я не читала и, чтобы оказаться вне зоны доступа, решила исчезнуть для всех. Ездила я месяца полтора-два, не помню. Потом снова проведала родной город и решила поехать к морю. Почти день в дороге. Помню, что стояла на каком-то обрыве. Был сильный дождь, ветер сбивал меня с ног, я даже чуть не упала, но удержалась. На душе как кошки нагадили, как и на том клочке земли. Вокруг никого. Я стояла и смотрела вдаль, восхищалась грозой. Природа была на высоте – гром грохотал, молнии сверкали, все по закону жанра. Помню, что ждала от Коврова звонка, но он не звонил. Он вообще никогда не звонил, когда я этого ждала. Отношения наши были построены на ожидании. То я ждала его со сделки, то ждала, когда он позвонит. Два дня, три дня, могла и больше прождать. Потом он мне сделал предложение, и я ждала, когда мы поженимся. Потом он уехал в свою лабораторию на острова, и я ждала его возвращения. Потом я поняла, что он уже другой, и ждала, когда он мне это скажет, скажет, что мы уже не можем быть вместе. И никогда, никогда он не поступал так, как я ожидала. Он всегда ломал мои стереотипы.

Пустота съедала меня изнутри, поглощала мою душу. У меня не было цели в жизни, я не видела смысла в существовании не только себя, но и всего человечества. Временами бывало грустно. Я думала, что это все непостоянное, ненастоящее что ли. Мне часто казалось, что та жизнь, которой я живу, вовсе не моя, и там, после смерти, наступает другая жизнь. Там все должно было быть хорошо. Там я наконец-то обрету покой.

Я смотрела на солнце, видела его свет, но не ощущала тепла его лучей. Я смотрела на облака и видела скопление водяных паров где-то на высоте семь тысяч метров. Я не верила в искренность чувств. Я вообще никому не верила. Меня восхищала эта картина, она была похожа на ту ненависть, одержимость, которая овладела природой и рвала эту землю в клочья. Ветер был настолько сильный, что я испугалась и отошла от обрыва, хотя это помешало мне смотреть на бушующие волны, бьющиеся о высокие скалы. Они разбивали все надежды и рвали все нити, которые вели меня к нему. Пена была желто-белой, кипящей. Море было черно-синее, с яркими бликами отражающихся от воды молний. Ветер был холодный. Я перестала ощущать свое тело и, по-видимому, замерзла. Мне было некуда пойти, а возвращаться обратно к нам в квартиру я не хотела.

Я ждала, что природа пробудит во мне хоть какие-то яркие эмоции. Но я ничего не чувствовала. Только лишь факты и анализ, новые факты и новый анализ. Внутренние диалоги с Ковровым, каждый раз с разным финалом, перечисление фактов, касающихся нашего разрыва, и разная их интерпретация. Самокопание всегда был мой конек, но тогда я просто зациклилась. Что я сделала не так? Почему он изменился? Когда была поворотная точка, после которой он меня разлюбил? Я ведь знала, что он меня бросит, почему я не ушла от него раньше. За последние несколько дней я настолько устала анализировать, что не знала, куда спрятаться от своих мыслей. Я перепробовала все способы ухода от реальности – и медитация, и крепкий алкоголь, и жесткие седативные. Пыталась ездить на большие расстояния в поездах, встречала разных попутчиков и растворялась в их историях. Но как только я оставалась наедине с собой, мысли о нем снова возвращались. Они накрывали меня с головой, как волна, и я в них каждый раз тонула.

Пошел град, я подбежала к машине, которую, кстати, так и не вернула Коврову, и быстро в нее запрыгнула. Включив зажигание, я резко развернулась и вдавила педаль в пол. Разгонялась она молниеносно. Через минуту я была уже на автостраде и неслась куда глаза глядят, не оборачиваясь назад. Колесила по шоссе я долго, дня полтора, периодически спала в машине и ела на заправках. На вторые сутки перестал работать навигатор, сеть телефон не ловил. «Заблудилась», – решила я. Стало жутковато, но потом я увидела много машин с номерами Московской области. Москва. Меня туда тянуло каким-то невидимым магнитом. Мимо меня промелькнул спорткар со знакомым номером «ВВ001В».

– Вика, твою мать! – крикнула я.

Тачка улетела далеко, и мне пришлось поддать газу. Подрезав ее, я вышла из машины. Вика – заядлая гонщица, машины меняет как парней, новый парень – новая машина, это ее фишка, королева любой тусовки, веселая и умная, чувство юмора на уровне гениальности, двадцать один год, машину подарила мама на американское совершеннолетие. Вика выходит из машины и готовится кому-то звонить, потом смотрит на меня и говорит:

– Кравцова, ты ведь еще Кравцова, – и так загадочно смеется. – Ты что тут забыла? Где твое свадебное платье? Ты прямо на себя не похожа, худющая, я б тебя не узнала, если бы не Лехина тачка. Ты перекрасилась? У тебя же сегодня девичник, я вот туда лечу! Только из Штатов, все лето там торчала.

Это был удар ниже пояса. Девичник. Конечно. Как я могла забыть. Я его не отменяла, Леша, видимо, тоже. Захотел моего позора.

Дорогу покажешь? – засмеялась я.

Она мне:

– Педаль в пол и давай за мной, не отставай!

Через четыре часа я была на месте. Бары, клубы, люди, тусовки. Недельный алкогольный марафон. В городе меня знали. Почти жена Коврова Алексея Олеговича, владельца «АвроКорп». Пускали везде меня бесплатно, наливали тоже, наверное, надеялись, что я замолвлю за них словечко. Но ни от кого я не слышала ни слова про свадьбу. Все странно на меня поглядывали и нервно улыбались. Я нагло смотрела этим людям в лицо и ждала, что хоть кто-нибудь спросит меня про Коврова, но все молчали. И потом сразу «Контора», вип-ложа. Какая-то курица крутилась рядом со мной и все время на меня поглядывала. Достала она меня жутко, и я пошла к бару, чтобы заказать коктейль. Это все, что я помню, далее – туман…