Лучшая песня

- Не сердишься? - спросил Итан виновато. Она помотала головой.

- Я чувствовал себя как котел, давление в котором опасно превысило норму.

- А предохранительный клапан сломан, - усмехнулась она и в свою очередь призналась: - Я хотела тебя с той минуты, как увидела на пороге своего дома. Но мы должны были ехать.

- Я тоже хотел тебя. Всю неделю. Я не мог работать, читать рукописи. Все, что я видел и до чего дотрагивался, напоминало о тебе. Я даже пошел к врачу и спросил, можно ли заниматься любовью с беременной женщиной.

- И что он сказал?

- Можно. Кажется, я его развеселил.

- Наверное, мы с тобой не совсем нормальные, - заявила Дорис, забавно нахмурив брови.

Итан хмыкнул, расплылся в улыбке, а потом от души расхохотался. Он пытался что-то сказать, но смех душил его.

- Это совсем не смешно. Может, нам следует обратиться к психотерапевту?

Эти слова вызвали у него новый приступ гомерического хохота, и Дорис тоже невольно заулыбалась, а потом рассмеялась вместе с ним. Немного успокоившись, Итан повернулся на бок и притянул ее к себе.

- Что ты со мной сделала! Я мнил себя эдаким умником, а на деле оказался самоуверенным дураком.

- Что ты сказал официанту?

- Что ты неважно себя чувствуешь.

- Он тебе поверил?

- Не думаю. Поедем домой. Ты ведь еще не была в моей квартире. Поедем, прошу тебя.

Он сказал "домой", вдруг осознала Дорис.

- О чем ты думаешь? - ласково спросил Итан.

Она покачала головой.

- Схожу, приму душ.

- Я с тобой.

- Но Итан...

- Шшш. Я не могу без тебя, Дорис. Правда, не могу. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Это было то, о чем она мечтала больше всего на свете!

- Не отвечай мне сейчас.

Включив воду в душе, он притянул ее поближе, и они оказались рядом под сильными струями воды. Итан начал нежно намыливать ее, и...

Все началось сначала. Этот сумасшедший жар, мгновенно охвативший обоих, могучий водоворот, затянувший их так глубоко, что на время они забыли, зачем, собственно, пришли в ванную.

- Итан, это какое-то безумие, - задыхаясь, сказала Дорис и уткнулась в его мокрую грудь. Нисколько не заботясь о том, что волосы намокли, а макияж испорчен, она отдалась во власть ощущений, упиваясь сладостными ласками, наслаждаясь близостью их скользких, намыленных тел.

- Придется начать сначала, - проворчал через некоторое время Итан, снова взяв в руки мыло.

- Да уж. Как ты думаешь, мы выйдем когда-нибудь из этого душа?

Непременно, потому что я хочу уложить тебя в свою собственную постель, чтобы ты никогда ее уже не покидала. И ты никогда не уйдешь из моей жизни... Слушай, возьми это чертово мыло и давай-ка лучше сама, иначе все опять плохо кончится, - с трудом выговорил Итан, наскоро ополоснулся и, не оглядываясь, вышел из ванной.

Пока Дорис принимала душ и вытиралась, желание как будто бы улеглось. Выйдя из ванной, она обнаружила, что Итан уже успел одеться, а ее одежда аккуратно висит на стуле.

- Мне, пожалуй, лучше отвернуться, - смущенно проговорил он. - Иначе я за себя не ручаюсь.

Дорис припомнила, как однажды Итан признался, что его возбуждает обнаженное тело женщины, если сам он в это время одет. И тут же осознала, что и сама чувствует нечто подобное, видя, как перед ней, совершенно голой, стоит мужчина в смокинге. Ее вдруг снова неодолимо потянуло к нему. С трудом подавив желание, Дорис торопливо оделась, высушила волосы феном и кое-как пригладила их.

- Я готова, - объявила она, надевая туфли. Итан повернулся, шагнул было навстречу ей и замер. Минуту помолчав, он встретился с ней взглядом и торжественно начал:

- Выходи за меня замуж. Пожалуйста. Еще одной такой недели мне не пережить. Я люблю тебя, Дорис. Мы пропадем друг без друга.

Видя, что она вот-вот разрыдается, Итан подскочил к ней и нежно обнял.

- Пожалуйста, родная, не плачь. Всю эту неделю мне ужасно хотелось положить руку на твой живот, где теплится новая жизнь. Я хочу быть рядом с тобой, хочу увидеть своего ребенка. Мне необходимо знать, что его мать готова войти в мою жизнь и остаться в ней навсегда. Я буду любить и оберегать тебя, дорогая. Мое счастье в твоих руках.

Заливая слезами дорогой смокинг, Дорис только и смогла выговорить:

- Ах, Итан...

- Скажи мне "да", - взмолился он. - Прошу тебя.

Выскользнув из его объятий, она заглянула в глаза, которые еще недавно больно ранили ее отчужденностью и напускным бессердечием. Сейчас они светились нежностью и надеждой. Немая мольба застыла в каждой черточке этого дорогого лица.

- Да, - прошептала Дорис. - Я тоже тебя очень люблю.