Сад чёрной розы

Мне не нравился этот разговор, но лучше сразу расставить все точки над I. Может тогда эта глупая неловкость исчезнет.

— Не знаю, что ты хочешь услышать, но ты был честен и я постараюсь ответить тем же. Ты мне нравишься как человек, а о других аспектах я никогда не задумывалась. В нашей с тобой ситуации это было бы странно! То, что мы сейчас нормально общаемся — это уже большое достижение, на большее рассчитывать, наверное, не стоит.

— Я и не рассчитываю, сказал ведь уже. Спасибо, что не считаешь врагом после всего, что было летом. И извини, если мои слова тебя как-то задели. Думал, ты и так знаешь.

— И ты извини, не нужно было приставать с глупыми шутками.

— Ничего, так даже проще — не нужно притворяться, у меня это неважно получается.

Его искренность подкупала, а признание льстило, но в целом легче не стало. Я уже пожалела, что завела этот разговор. Нужно было сделать вид, что ничего не произошло. И так проблем хватает — не до лирики.

— Мне пора, поезд вот-вот подойдёт. Подожду на перроне.

Не глядя в его сторону, открыла дверцу и вышла.

— Продукты, не забудь, — тихо напомнил Алан. — Я сегодня к вам уже не приду.

— Да, сегодня не стоит. Нам предстоит очень трудный разговор.

— Позвонишь потом?

— Это будет не скоро.

— Ничего, я всё равно не усну.

Я обернулась, уловив тревогу в его голосе.

— Алан, ты ведь не собираешься дежурить под моей дверью?

— Сегодня нет, — спокойно возразил спортсмен, — а в ночь предполагаемого убийства я останусь у вас и завтра тоже приду. Тебе лучше подготовить бабушку к моему постоянному присутствию.

— Постараюсь.

Я взяла пакет с продуктами, которые мы закупили по дороге, и направилась к перрону. Вдалеке уже слышались звуки, приближающегося поезда. Вскоре он показался в поле зрения. А через несколько минут в вытекающей из вагонов пёстрой разномастной толпе я увидела бабушку.

Увидела и поняла, что миссия и без того представлявшаяся непростой, будет ещё сложнее. На родном лице застыла маска отчаяния и страха, в руках бабушка сжимала газету. Не трудно было догадаться, какая новость её настолько шокировала.

Глава 19

Кухня пропахла сигаретным дымом и валерианкой. Стрелки часов давно перешагнули за полночь. Во всех комнатах горел свет. Посреди гостиной лежал раскрытый, наполовину собранный чемодан, окружённый беспорядочно разбросанными вещами. За эти несколько часов бабушка трижды порывалась его собирать. А уж сколько наших с ней слёз было пролито за это время! Моих даже больше. Помимо собственных эмоций с головой накрывали её страх, отчаяние и разочарование. Последнее было хуже всего, ведь разочаровали её мои поступки!

— Как ты могла?! — снова простонала бабушка, закрыв лицо ладонями.

Возмущение схлынуло и в голосе, помимо отчаяния, отчётливо прозвучали нотки смирения. Кажется она поняла, что метаться бесполезно — ситуация тупиковая. От этого стало ещё горше.

— Прости! — глотая слёзы, уткнулась ей в плечо. — Я думала, что защищаю тебя.

Она горько засмеялась:

— Это я думала, что защищаю тебя! Дура старая, не замечала очевидного! Но я и подумать не могла, что родная внучка может меня обманывать! Если бы ты летом рассказала мне о появлении этого мальчишки, мы бы сразу уехали, и сейчас ты была бы в безопасности!

Она по-прежнему беспокоилась лишь обо мне, как же хотелось провалиться сквозь землю!

— Прости!

— О чём ты только думала?!

— О том, что устала переезжать и начинать всё с начала. А Войнич не опасен — в этом я уверена! Не он убивает девушек и пишет мне сообщения.

— А кто?!

— Это мы с Аланом и пытаемся выяснить! И скоро обязательно узнаем, всё наладится, — мой голос дрогнул, прозвучав до обидного неуверенно.

— Мы? Ты говоришь о парне, чью мать убил твой отец, — тихо напомнила бабушка, — и хочешь, чтобы я реагировала спокойно?

— Понимаю, как это звучит, но…

— Видимо не понимаешь. Злата, я до сих пор не простила человека, который сбил твою маму. Он был пьян, не понимал, что делает. На суде просил прощения, раскаивался, но я и по сей день не могу думать о нём без отвращения!

Неожиданное заявление. А какая полынная горечь! Я и не знала, что она до сих пор так переживает из-за смерти единственной дочери.

— Но его дети ведь не виноваты, — возразила робко, едва слышно.

Бабушка отстранила мою повинно склонённую голову и приподняла за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. В них плескался всё тот же извечный страх потерять меня.

Боже, от сколького же ей пришлось отказаться! Сколько ночей она не спала, прислушиваюсь к шорохам за дверью, готовая сражаться со всеми моими недоброжелателями и преследователями?! Как же больно возвращать её в прежний кошмар! В глазах снова защипало.

— Его дети, конечно, не виноваты, но я бы точно не стала помогать им, рискуя жизнью, — устало и назидательно, словно учитель, объясняющий решение простой задачи непонятливому школяру, сказала Василиса Аркадьевна. — И просто не верю в бескорыстие этого Войнича!

— Он заинтересован в расследовании, его эти убийства тоже касаются.

— Вот в это поверю, а в приступ человеколюбия по отношению к тебе — нет! Он ведь изначально не с благими намерениями здесь появился!

Я вздохнула. Как же сложно говорить исключительно правду — ранящую и беспощадную, но снова солгать ей просто не смогу.

— Да, тогда он был настроен против меня.

— Вот эти его чувства я как раз хорошо понимаю и даже осудить не могу — они естественны, — мрачно кивнула бабушка.

— Но сейчас всё изменилось. Он действительно хочет помочь. Я чувствую, я ведь экстрасенс, — робкая попытка переубедить закончилась полным провалом.

— Экстрасенс, который меня обманул, — тихо напомнила бабушка, — даже не знаю, как теперь тебе верить!

Я снова уткнулась ей в плечо и разревелась, уже не сдерживаясь, как в детстве, когда сверстники в очередной раз прогоняли меня, не принимая в игру (способности спонтанно проявлялись уже тогда и дети инстинктивно меня сторонились). Она тяжело вздохнула и тоже, как в детстве, начала успокаивающе гладить по волосам.

— А может, успеем уехать? Не будем ничего с собой брать, просто уедем куда-нибудь? — шепнула она, целуя в макушку.

— Поздно. Он поедет за нами, — всхлипнула я. — Прости.

— И ты прости, что расслабилась, не доглядела, но нельзя же просто сидеть и ждать очередного удара?!

— В квартире мы в безопасности, — да что с моим голосом, когда он перестанет дрожать?

Бабушка горько усмехнулась:

— Я тоже так думала шестнадцать лет назад, когда заперлась с тобой в доме от толпы возмущённых земляков.

— Но…

— Вот что, я хочу поговорить с этим твоим Войничем лично! Позвони, пусть придёт!

Я неуверенно посмотрела на часы и робко возразила:

— Сейчас? Может лучше утром? Он, наверное, уже спит.

— Ничего, проснётся, мы-то не спим. Звони! — это прозвучало настолько безапелляционно, что спорить я не рискнула и набрала номер Алана.

Он сказал, что будет ждать звонка, но ведь не до трёх ночи! Спортсмен ответил через пару гудков. Голос был сонным, наверное, всё же дремал.

— Злата? Всё нормально? Как бабушка?

— М… хочет с тобой пообщаться. Прямо сейчас.

Он не удивился, только обречённо вздохнул:

— Ладно, буду через пять минут.

— Сейчас придёт, — сообщила бабушке, — я встречу.

— Ещё чего! — она решительно поднялась. — Я сама. Ты у меня к двери больше не подойдёшь!

Я покорно кивнула (спорить всё равно бесполезно) и поплелась ванную умываться. Холодная вода помогла немного прийти в себя, но глаза остались покрасневшими и зарёванными. Неестественная бледность и тени под нижними веками тоже не красили. Невольно задалась мыслью — что тут вообще может нравиться?

В дверь позвонили. Я наскоро промокнула лицо полотенцем, пригладила растрепавшиеся волосы и поспешила в коридор, опасаясь излишне агрессивной реакции бабушки на появление соседа.