Страница 38 из 51
— Доброе утро, сегодня я здесь, чтобы рассказать вам все о любви, — проповедник говорил с легким южным говором.
Трей сжал мою руку, и я готова была выдавить из себя немного улыбки.
— Люди постоянно произносят это слово. Они говорят, что любят свои семьи, любят своего Бога, даже любят мороженое. Но что такое любовь?
Он ходил из одного конца витража в другой, нигде не останавливаясь на долго.
— Библия говорит нам, что любовь терпелива и добра. Но, думаю, моя жена скажет вам, что она не всегда терпелива со мной.
Небольшой смех раздался в толпе.
Проповедник сложил свои руки за спиной и продолжил:
— Как христиане, мы верим в те истины, которые говорит нам библия о любви, и пока мы знаем, что Бог настолько любит нас, что принес в жертву своего сына, и знаем, что сейчас христиане проявляют свою любовь по-другому.
Проповедник встал перед нашим рядом. Я думала, что он продолжит говорить, но вместо этого он посмотрел прямо на меня.
— Юная леди, не помню, чтобы видел вас раньше на моих собраниях. Как вас зовут?
Я сглотнула, расширив глаза. Я согласилась пойти в церковь, но не думала, что мне придётся еще и говорить.
— Э, меня зовут Моника, — еле пропищала я.
Проповедник улыбнулся и указал на Трея.
— Моника, член нашей церкви, Трей Чапман, ваш приятель?
— Я думаю, что вы можете называть его так.
Еще один приглушенный смех раздался из толпы, и Трей сжал мою руку.
— Теперь, Моника, скажите, что вам нравится в Трее. Не стесняйся.
Я прикусила нижнюю губу. Я знала, что мне нравилось в нем: то, как он бросал мне вызов, как клал руки в карманы всегда, когда нервничал, и как шептал мое имя, когда мы дурачились. Но ничего из этого не казалось уместным, чтобы сказать перед проповедником, поэтому я сказала единственное, что могла придумать.
— Когда он узнал, какое мое любимое реалити-шоу, то стал всегда записывать его для меня, даже когда сказал, что ненавидит его. Они до сих пор сохранены на его телевизоре для меня, чтобы я могла посмотреть.
Толпа разразилась смехом позади нас. Я опустила голову, надеясь, что не сильно опозорилась перед его родителями. После того, как толпа утихла, проповедник повернулся к Трею.
— А что на счет вас, молодой человек? Что вам нравится в Монике?
Я взглянула на Трея, он подмигнул мне и продолжал смотреть мне в глаза, говоря:
— Мне нравится, когда она слушает музыку. Моника всегда подпевает, будто думает, что никто ее не слышит, но она делает это довольно громко и чисто.
Я почувствовала как мое лицо краснеет, и Трей сжал мою руку.
Проповедник поднял руки в воздух и пошел обратно к подиуму.
— Вот видите, это и есть любовь. Дело не в том, чем мы жертвуем или что покупаем, речь идет о мелочах, которые показывают нашу заботу. Теперь, когда вы все сегодня уйдете от сюда, я призываю вас идти и показывать вашим друзьям и семье, что вы любите их. Неважно, путем записи их любимых реалити-шоу на телевизоре или слушая их любимую музыку. Покажите им, что вы их любите.
Смотря в глаза Трея, я понимала, что все еще любила его, несмотря ни на что. И если он был готов быть со мной даже после всей этой драмы, то не было причин, почему я не могла показать ему свою любовь.
После церкви родители Трея позвали нас на поздний завтрак, и я еле удержалась от прыжков радости, когда Трей отказался и сказал, что нам надо вернуться и сделать домашнюю работу.
Трей прощался со своей мамой, когда я почувствовала присутствие губернатора за своей спиной. Я не знала, что сказать человеку, которого ненавидела предыдущие несколько месяцев и который также приходится отцом моего парня. Я медленно повернулась к губернатору, пытаясь улыбнуться.
— Спасибо, что пригласили меня, сэр.
Он кивнул, его рот был прямой линей.
— Спасибо, что приехала так быстро, Моника. Я предполагаю, что у нас не должно быть больше проблем? — Он приподнял бровь.
Я сглотнула. Об этом надо было поговорить с Треем: что происходит, но губернатор был отдельной темой.
— М-м-м, нет, сэр.
— Хорошо. — Он кивнул. — Нравится тебе это, Моника, или нет, мы все в одной лодке. Ни один из нас не сдаст тебя. Если тебе или Трею что-нибудь понадобится, не стесняйся попросить.
—Хорошо, сэр.
Небольшая улыбка наконец-то появилась на его лице, пока он похлопывал меня по спине.
— И не забывай называть меня Кирком.
Только когда мы попрощались и выехали из дома, я смола вдохнуть с облегчением, пока особняк Чапманов исчезал на заднем плане.
— Так, все прошло довольно хорошо, как мне кажется, — сказал Трей, убирая руку с руля и кладя ее на мою.
— Думаю, могло быть и хуже. Твой отец мог бы сказать тебе, чтобы ты больше не виделся со мной, а мама могла поймать меня с рукой в твоих штанах.
Он слегка покачал головой.
— Это было неловко, но могло быть еще хуже. Не выглядит так, словно они невзлюбили тебя.
Я вздохнула.
— Я просто надеюсь, что они не думают, что я злой либерал, который развращает их маленького мальчика.
Он провел большим пальцем по моим суставам.
— Ты об этом думаешь? Что ты меня развращаешь?
— Ну, до меня ты никогда не бил парня кулаком, не был пойман домработниками и своей мамой за дурачеством.
— Мон, ты не заставляла меня ничего из этого делать. Я хотел сделать это. Ты просто первая девушка, из-за которой я захотел наказать другого парня и дурачиться. Ну, надеюсь, что на этом мы не остановимся в ближайшее время.
Я поймала намек улыбки на его губах. Может, все было не так уж и плохо.
Глава 23
Трей разбудил меня, когда мы вернулись в Центральный. Я уснула, прислонившись головой к окну. И клянусь, что, возможно, он поймал меня за пусканием слюней.
— Мы дома, — прошептал он.
— Можно мне поспать подольше? — проворчала я, пытаясь сесть. Сон в машине никогда не был комфортным, особенно в такой спортивной машине, как Мустанг.
Когда Трей вышел из машины, я думала, что оставит меня там, но вместо этого он подошел с другой стороны, отстегнул ремень, а затем взял меня на руки, как ребенка. В связи с отсутствием сна ночью я не жаловалась, пока мы не дошли до лифта и не почувствовала, как его тело начало немного трястись.
— Я могу идти, — сказала я, широко зевая и скользя на ноги. Трей положил руку мне на талию и направил меня к лифту на наш этаж. Он прошел мимо моей двери и открыл свою, приглашая меня внутрь.
— Мне, вероятно, следует пойти в свою квартиру, — сказала я потягиваясь.
— О, — сказал он, делая шаг ко мне и кладя руки мне на бедра. — Мы можем позависать здесь немного. Ты можешь вздремнуть, сделать домашнее задание или еще что-нибудь.
— Я не знаю. Я должна вернуться к себе хоть ненадолго.
— Делай, что хочешь. — Трей прижал свой лоб к моему. — Но я хотел бы провести с тобой весь остаток дня. Только мы. Ни домработниц, ни родителей, ни соседей по комнате.
— Я в деле.
Трей нежно поцеловал меня, как будто мои губы были хрупким цветком, и отпустил, направляясь на кухню.
— Ты проголодалась? Я могу заказать китайскую еду.
Я приподняла бровь. Я была голодна, но полагала, у него есть какая-нибудь еда в холодильнике.
— Я могу съесть что-нибудь из холодильника.
Он запустил пальцы в волосы, пока искал что-то в ящике возле плиты.
— В этом то и проблема. Я не готовлю, поэтому здесь ничего нет съестного.
Я покачала головой, проходя в кухню и останавливаясь напротив холодильника.
— Это нелепо. Что-то же должно быть.
Я открыла дверь холодильника, и он оказался прав: единственное, что было в холодильнике, это коробка апельсинового сока и пищевая сода, даже не было молока для каши. Тогда я открыла морозильник. Казалось, что туда вообще никогда ничего не клали. Там просто лежал блок для заморозки льда. Я закрыла дверь и уставилась на Трея, который держал меню от китайского ресторана.
— Ты хочешь курицу генерала Дзю? — Он поднял меню.