Страница 9 из 16
Через 70 лет вплотную занялись комарами – переносчиками лихорадки, и Максим был оправдан в глазах ортодоксов. А эксперименты наиученейших энтомологов были немудреные. Комариху подвешивали на тонюсенькой проволочке. Если она махала крыльями, самцы направлялись к ней с галантными намерениями. Если же ее крылья молчали, даже горячие ухажеры пролетали мимо.
И хотя самки услаждают руладами только кавалеров, слух у самцов оказался неважным: песня им слышна не далее чем в 25 сантиметрах. Более поздние и более хитроумные опыты поведали, что усы дрожат в такт крыльям самок своего вида, то есть действуют как избирательные приемники, слабо реагирующие на колебания другой частоты. Это очень удобно. Более того – необходимо. Иначе самцы издергались бы понапрасну: комарихи разных видов взмахивают крыльями от 300 до 600 раз в секунду. Попробуй без дрожи в усах найти суженую…
И другая небесполезная деталь: слух для комара – дело наживное. Лишь спустя несколько дней от роду, повзрослев, став женихами, они начинают слышать крылья самки: волоски на усах, прежде безвольно свисавшие, к свадьбе принимают боевое положение – начинают топорщиться. Был комарик комаришкой, стал комар комарищем. Усы не позволили юному существу истратить силы на в полном смысле слова бесплодную погоню. Да и молоденькие, еще не созревшие комарихи заботятся о том, чтобы сильный пол не попал впросак, – поют не так, как невесты. Зная все это, как-то по-другому осмысливаешь загадку в эпиграфе.
Может сложиться впечатление, будто комары слушают только друг друга. Вовсе нет. Право, не знаю, что им больше по вкусу – балалайка или саксофон, но к низким звукам их чувствительность хуже, а к высоким – лучше, чем у человека.
Вроде бы на комариных усах пора ставить точку. Однако некоторое время назад было провозглашено, что усы не только уши, но еще и носы. На кафедре энтомологии Московского университета это комариное украшение сперва сушили, потом напыляли золото, чтобы сделать крошечные срезы. Срезы фотографировали под электронным микроскопом. И вот на усах (!) нашли реснички (!). Строение ресничек безошибочно свидетельствует, что комары и вправду нюхают усами, или ушами, если вам так больше нравится. Причем в усах молекулы пахучего вещества попадают в жидкую субстанцию, как и в нашем с вами носу. Кстати, бывает ли у комаров насморк, науке пока неведомо.
Зато известно, что облизнуться им не дано: язык у них главным образом на ногах. Ничего не поделаешь – ноги лучше хоботка знают толк в гастрономии: на хоботке вкусовых чувствительных волосков меньше, чем на одних только передних ногах. Лохматы и средние лапки, задние же подкачали – почти лысые, лишь несколько вкусовых волосков.
Сотрудники МГУ, раздражая растворами хлористого калия, сахарами и аминокислотами волоски с подсоединенными к ним крошечными электродами, узнали, что сахарный датчик на лапке комарихи приходит в возбуждение, если соприкасается с аминокислотами – лизином, аланином, гистидином. Это не вызвало удивления – все они содержатся в крови и поте человека и животных. Комарихи тут давно вошли во вкус…
Жаль, что в научной публикации, откуда взяты эти сведения, не сказано про молочную кислоту, которая вроде бы с ума сводит комарих. Этот запах обеда (компонент пота) они будто бы чуют за тридевять земель. Но чем – усами или ногами? А чуют здорово – по некоторым сведениям, голодные комарихи могут обнаружить стадо в трех километрах! Вряд ли такого добьешься с помощью ног: контактные хеморецепторы на лапках – это оружие ближнего боя для правильного нанесения укола. Так что без усов и самой очаровательной комарихе было бы худо.
Комар комару ногу не отдавит.
Всемогущий человек без труда отдавит или оторвет комару ноги. Если выдернуть не все, а только передние, все равно комар не сможет как следует уцепиться за гладкие покровы цветка – свалится, не выпив ни капли безалкогольного сока. А особа, ждущая детей, без крючковатой передней пары ног не проткнет кожу – упор будет слабоват.
Комарихи делают больно не со зла: без алой капли не выполнить предназначения матери – не созреют яички. О том, что крови жаждет лишь крылатый прекрасный пол, вроде бы догадывались давно. На столь глубокомысленный вывод наводит танец индейского племени криик. Долгие века во время этого номера индейской самодеятельности женщины, изображая комарих, больно щипали мужчин, и те выделывали ногами немыслимые кренделя.
Комара не ущипнешь. Да и толку от этого не будет – на его тщедушных ногах не попляшешь. И вправду, сперва кажется, будто комарам с ногами не повезло. Например, у шустрых мух ноги короткие и крепкие. А у бледных мучителей, предпочитающих до поры до времени таиться среди хвоинок и былинок, конечности длинные, тонкие, предназначенные не для беготни, а для лазания. Не только коготки на лапках уподобляют комаров альпинистам (те нарочно надевают крючья или трикони) – на сгибаемой ветром былинке вряд ли удержишься без присосок у основания коготков.
По конечностям можно выяснить и кто кусает. Переносчики малярии (анофелес), сев на стену или щеку, этаким манером ставят ноги, что задняя часть туловища прямо-таки нахально задирается вверх. Впрочем, на зимовке и они ведут себя прилично – сидят, как все, – держат туловище параллельно поверхности. Других комаров, кулексов (пискунов) и аэдес (кусак), часто прилетающих к нам на свидание, советуют различать так. У кусак задняя голень длиннее первого членика задней лапки, у пискунов она равна ему или короче. Не правда ли, просто? Поймайте комара, измерьте лапу, и все будет ясно.
Здесь самое время рассеять недоразумение: многие боятся большущих комаров с длинными ногами – долгоножек. Мол, они так могут тяпнуть в палец, что из глаз искры посыплются. Выдумки это. Племя долговязых великанов не кусается. Они вегетарианцы. Ходули же – защита. Нет, добродушные гиганты не лягаются. Сидит себе долгоножка на листике, напоказ расставив ноги. И хищники почти всегда вцепляются именно в ногу. Та неожиданно обламывается и дергается, вроде хвоста, отброшенного ящерицей. Хищника берет оторопь. Долгоножка же уносит остальные ноги.
Коли зашла речь о том, какие бывают комары, нужно сказать и кто они. Они насекомые. В учебниках написано: тельце насекомых разделено на три отдела: голову, грудь (легких в ней нет, это вместилище мышц, двигающих крылья) и брюшко. Тело сложено из сегментов – насечек. Отсюда и пошло слово «насекомые».
А откуда пошли комары? Странный вопрос. Кто не знает, что они выходцы из болота или лужи.
Иначе думали прежде. Одна легенда говорит, будто комары посланы на Землю великим духом в наказание за гнусные сплетни какой-то бабы. А вот сахалинское племя айнов родословную комаров, слепней и прочего гнуса толковало так. На горе среди племени жил громадный одноглазый людоед. Самый смелый айн отважился на схватку со страшилищем и сумел вонзить стрелу в его глаз. Чтобы от душегуба ничего не осталось, сжег тело и развеял пепел. К несчастью, пепел кровожадного тирана превратился в гнус. Но айны мудро рассудили: «Лучше все же страдать от кровососов, чем иметь среди своего народа одноглазого людоеда». Право, лучше!
Заметим, что даже комарихи не всегда лютуют. Они готовы испить воды, особенно в жару, не пренебрегают и витаминизированными соками растений, готовы слизнуть молока, прильнуть к помойке… А кожа их интересует только после свадьбы.
Человек, пострадавший от комаров, слепней и даже пчел, может умерить боль, потерев волдыри зеленым перышком лука: его сок в этих случаях действует успокоительно. Иногда помогает и белое молочко одуванчика. Чтобы лук и одуванчик проявили всю свою силу, нужно выдернуть из кожи вонзившееся жало. Пчелиное выдернуть просто, а вот извлечение крохотного комариного хоботка – предприятие для виртуозов.
Жало комарихи, вернее ее верхняя губа, неимоверно вытянута и срезана, как медицинский шприц. Тонкий и нежный шприц не вонзишь без упругих челюстей, покрытых естественным клеем и потому плотно прилегающих к хоботку. Нижняя губа, словно футляр, держит весь хирургический инструмент в плотной пачке. А пачка, понятно, красуется на физиономии.