Страница 5 из 6
В этой тяжелой обстановке тихой и робкой по натуре Наташе удалось сохранить чистоту и мягкость своего характера и чувство любви к людям. Ко всем окружающим она относилась с любовью. Она продолжала любить своего деда, Афанасия Николаевича, хотя, возможно, и догадывалась, что он был виновником болезни отца и разорения семьи. В письме шестнадцатилетней Таши к деду читаем: «Любезный Дединька! Я воспользовалась сим случаем, дабы осведомиться о Вашем здоровии и поблагодарить Вас за милость, которую Вы нам оказали, позволив нам провести лето в Ильицыно. Я очень жалею, любезный Дединька, что не имею щастия провести с Вами несколько времени, подобно Митиньки. Но в надежде скоро Вас видеть, целую Ваши ручки и остаюсь навсегда Ваша покорная внучка Наталья Гончарова».
«Никогда не иметь тайны от той, кого Господь дал тебе вместо матери и друга теперь, а со временем, если будет муж, то от него. Никогда никому не отказывать в просьбе, если только она не противна твоему понятию о долге.
Старайся никогда не рассказывать ни про кого ничего дурного, исключая того, кто должен это знать.
Не осуждай никогда никого ни голословно, ни мысленно, а старайся найти если не оправдание, то его хорошие стороны, могущие возбудить жалость».
Ее любовь к людям и их принятие были удивительными, поистине христианскими…
Глава вторая. С Пушкиным
«Душа моя, женка моя, ангел мой!»
«Его печальный закат был озарен улыбкой любви – большого личного счастья, к которому он так давно и так настойчиво стремился… Вносила это большое счастье в личную жизнь поэта именно его жена».
«…Тебя мне ниспослал, … моя Мадонна…»
…Прелестная шестнадцатилетняя девочка Таша Гончарова собиралась на первый в своей жизни бал у танцмейстера Йогеля в доме Кологривовых, что на Тверском бульваре. Были готовы белое воздушное платье и изящный золотой обруч на голову. Стояли декабрьские дни 1828 года. Только что закончился Рождественский пост, и по всей Москве танцевали на балах. Знаменитый танцмейстер, переучивший столько поколений в Москве, приглашал на свои балы не только тогдашних своих учеников, но и тех, кто учился ранее. Могла ли знать Таша, что на этом балу ей, первой романтической красавице Москвы, уже уготована встреча, которая перевернет ее судьбу? И судьбу первого поэта России – Александра Сергеевича Пушкина.
«Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начали замечать в свете, – вспоминал поэт. – Я полюбил ее, голова у меня закружилась…» Впервые в жизни он был робок, что было совсем ему несвойственно.
А. С. Пушкин. Портрет Тропинина, 1827
Александру Сергеевичу удалось разгадать тайну ее обворожительного взгляда – Таша немного косила, и это придавало ей неизъяснимое очарование, за что Пушкин называл ее «моей косой Мадонной».
Александра Арапова в своих воспоминаниях писала со слов Натальи Николаевны: «Она в этот знаменательный вечер поражала всех своей классической царственной красотой. Ал. Сер. не мог оторвать от нее глаз. Слава его уже тогда прогремела на всю Россию. Он всюду являлся желанным гостем; толпы ценителей и восторженных поклонников окружали его, ловя всякое слово, драгоценно сохраняя его в памяти. Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом знакомстве их его знаменитость, властность, присущие гению, не то что сконфузили, а как-то придавили ее. Она стыдливо отвечала на восторженные фразы, но эта врожденная скромность только возвысила ее в глазах поэта».
Дом Кологривовых
Дом 22 на Тверском бульваре принадлежал генералу от кавалерии Андрею Семеновичу Кологривову, участнику Аустерлицкого и Бородинского сражений. Он был построен в 1823 году, возможно, по проекту Доменико (Дмитрия Ивановича) Жилярди. В 1830-х годах дом купили городские власти, и в нем разместилось полицейское управление Москвы. Дом снесли в 1930 году, сейчас на его месте находится МХАТ имени Горького.
Не осталось рассказов очевидцев о первой встрече Натали и Пушкина. Представить, как это было, мы можем только с чужих слов. Сын близкого друга Пушкина, князя Петра Андреевича Вяземского, Павел, которому в то время было восемь лет, позже писал: «Пушкин поражен был красотой Н. Н. Гончаровой с зимы 1828–1829 годов. Он, как сам говорил, начал помышлять о женитьбе, желая покончить жизнь молодого человека и выйти из того положения, при котором какой-нибудь юноша мог потрепать его по плечу на бале и звать в неприличное общество… Холостая жизнь и несоответствующее летам положение в свете надоели Пушкину с зимы 1828–1829 г. Устраняя напускной цинизм самого Пушкина и судя по-человечески, следует полагать, что Пушкин влюбился не на шутку около начала 1829 г.».
Влюбленность преобразила Пушкина, он словно сиял изнутри, и это не могло укрыться от его друзей, которые сразу почувствовали в нем перемену. Вяземский, и не только он, «не узнавал прежнего Пушкина». Вскоре после знакомства с Натали любовь, до глубины души поразившая поэта, выплеснулась в известном стихотворении, которое заканчивалось признанием:
«Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух, летающий, по правилам искусства расшаркивающийся добродушный Йогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцевать и веселиться, как хотят этого тринадцати-и четырнадцатилетние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки.
Иногда танцевали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своей грациозностью».
Гончарова была не первой, с кем поэт намеревался связать себя узами брака. Он собирался жениться еще в 1826 году на своей дальней родственнице Софье Пушкиной. Но тогда ему пришлось на некоторое время покинуть Петербург, а когда он вернулся, его избранница уже вышла замуж за другого.
В 1828 году Александр Сергеевич предложил руку и сердце Анне Олениной, дочери президента Академии художеств. Но отец невесты, узнав, что за будущим зятем, как за политически неблагонадежным, установлен негласный надзор полиции, отказал в своем благословении. Надо сказать, что влюбчивый поэт недолго переживал эти неудачи и, вскоре позабыв о бывших избранницах, устремлялся к новым увлечениям. Но то чувство, которое вспыхнуло в его сердце при первой встрече с Натали Гончаровой, было не похоже на прежние влюбленности, оно было глубоким и всепоглощающим.
Первое признание
Через четыре месяца после первой встречи с Натали, 30 апреля 1829 года, Пушкин через графа Федора Ивановича Толстого-Американца сделал предложение, но ответ получил неопределенный – ему не отказывали, но и не принимали предложение, ссылаясь на молодость Натали. Все же поэту позволяли надеяться…
«На коленях, проливая слезы благодарности, должен был бы я писать Вам теперь, после того как граф Толстой передал мне Ваш ответ: этот ответ – не отказ, Вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я все еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! Но извините нетерпение сердца больного и опьяненного счастьем. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного Вам жизнью», – писал Пушкин Наталье Ивановне 1 мая 1829 года.