Страница 3 из 6
В повзрослевшую Наталью Ивановну, ставшую, как и ее сестры, фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны, без памяти влюбился Алексей Охотников, фаворит императрицы Елизаветы Алексеевны, от которого та родила дочь, не прожившую и трех лет. Чувства, которыми воспылал Охотников к Наталье Ивановне, не могли пройти безнаказанными: в октябре 1806 года неизвестный, подосланный якобы великим князем Константином Павловичем, ранил Охотникова, когда тот выходил из театра, и в январе 1807 года он скончался.
Наталью Ивановну, видимо чтобы замять историю (непонятно, правда, какую она сыграла в ней роль), спешно выдали замуж за влюбленного в нее Николая Афанасьевича Гончарова, который был для нее хорошей партией. На венчании, состоявшемся 27 января 1807 года в дворцовой церкви, присутствовали император Александр I и вся его семья. Перед венчанием Наталью Ивановну препроводили «во внутренние покои к Государыне Императрице Марии Федоровне, где от Ея Величества и убираема была бриллиантовыми к венцу наколками», как свидетельствует запись в камер-фурьерском журнале. Наталья Ивановна пошла под венец с Николаем Афанасьевичем по большой любви, и первые годы совместной жизни это взаимное счастье ничем не омрачалось.
Н. К. Загряжская. Акварель П. Ф. Соколова, 1821
Николай Афанасьевич, единственный сын Афанасия Николаевича Гончарова и Надежды Платоновны Мусиной-Пушкиной, был очень талантлив – и творчески, и человечески. Он был хорошо образован, писал стихи, играл на скрипке и виолончели, знал в совершенстве три языка: французский, немецкий и английский и, в отличие от других Гончаровых, прекрасно владел своим родным русским языком, на котором часто писал письма старшему сыну Дмитрию. Сын соседских помещиков Аполлинарий Петрович Бутенев, воспитывавшийся вместе с Николаем Афанасьевичем, в своих воспоминаниях писал о нем, что тот «был в детстве любезен и ласков, в юности имел красивую наружность, живой и любезный нрав, был добрый и любезный товарищ». Проявил он и явные способности к предпринимательству – пока Афанасий Николаевич жуировал в Европе, сыну удалось поправить дела в почти разоренном отцом имении. Но отцу не понравилось, что сын взял дела в свои руки и добился успеха на этом поприще. Вернувшись из-за границы с очередной любовницей, мадам Бабетт, которую домашние называли не иначе как «парижской прачкой», и, видимо, приревновав Николая Афанасьевича к коммерческому успеху, Афанасий Николаевич ничего лучше не придумал, как отстранить сына от дел и продолжать разорять семью. Николай Афанасьевич не перенес этого удара и запил. Его алкогольную болезнь усугубила травма головы, полученная им при падении с лошади. После этого молодые Гончаровы с детьми вынуждены были перебраться из Полотняного Завода в Москву, в собственный дом Гончаровых на Большой Никитской (до наших дней дом с участком, занимавший почти целый квартал между Большой и Малой Никитскими вдоль Скарятинского переулка, не сохранился). Каким же страданием веет от писем Николая Афанасьевича к отцу, которые он подписывал словами «уничтоженная тварь»! Достоинство его было сломлено отцом, а ведь сколько в нем таилось надежд на счастливую, обеспеченную жизнь с любимой и любящей женой…
Н. И. Загряжская. Миниатюра начала XIX века
Н. А. Гончаров. 1810-е годы
Тихий и скромный в обычной жизни, в подпитии Николай Афанасьевич становился буйным и страдал припадками бешенства. Дети его боялись, и Наталье Ивановне пришлось поселить мужа вместе с его слугой в отдельном флигеле. Каждый день она навещала Николая Афанасьевича и следила за тем, чтобы ему не давали денег в руки – боялась, чтобы тот не послал слугу за вином. Однажды маленькая Натали, задержавшаяся за обедом, перепугалась до полусмерти – отец схватил нож и погнался за ней; дочь еле успела закрыться в комнате и там потеряла сознание. С тех пор сильные потрясения вызывали у нее глубокие обмороки. Но когда Николай Афанасьевич был трезвым, он заглядывал в детскую и улыбался на проказы своей любимицы Таши, которую выделял среди других детей, до конца своих дней вдохновенно играл на скрипке, называл жену «друг мой, Ташок»…
Детство и юность Таши
Наталья Николаевна Гончарова родилась 27 августа 1812 года – на следующий день после Натальина дня, который празднуется 26 августа, и Бородинского сражения, в год, знаменательный для России. Семейство Гончаровых, спасаясь от нашествия Наполеона, в то время покинуло свое родовое имение Полотняный Завод и поселилось у родственников Натальи Ивановны в богатом поместье Загряжских Кариан, в «одном из лучших дворянских гнезд на Тамбовщине», расположенном в тридцати верстах от Тамбова, при впадении реки Кариан в Цну. Большой барский дом с колоннами стоял в прекрасном старинном парке.
Крестили младенца Наталью в местной Знаменской церкви. Дед Наташи Афанасий Николаевич в это время находился за границей, путешествовал по Европе. Позже в его записной книжке появилась запись о рождении внучки: «1812-го Года 27 Августа в Тамбовской губернии Селе Кареяне Родилась 5-я Дочь Наталья в 3 часа утра. Крестины 8-го сентября, восприемники Загряжской и матушка Катерина Андреевна. Имянины ее 26-го Августа». Наташа, или Таша, как называл ее дед, была пятым ребенком в большой семье Гончаровых. У нее были старшие братья Дмитрий и Иван, старшие сестры Екатерина и Александра, а младший брат Сергей, с которым Таша была очень дружна, родился три года спустя. Крестили ее один из хозяев Кариана, брат Натальи Ивановны, Александр Иванович Загряжский, и Екатерина Андреевна Гончарова, мать Афанасия Николаевича, то есть дядя и прабабушка Наташи.
Раннее детство Таша провела в Полотняном Заводе с дедом Афанасием Николаевичем, который во внучке души не чаял, страшно ее баловал и исполнял любой каприз. У нее были самые лучшие игрушки и самые красивые наряды, которые дед выписывал ей из Парижа. В возрасте шести лет Ташу вернули в Москву в родительский дом. Когда она появилась в гостиной в красивой и дорогой собольей шубке, Наталья Ивановна была возмущена: «Это преступление приучать ребенка к неслыханной роскоши». Шубку разрезали на палантинки и муфты для трех сестер… Но баловство деда не испортило Ташу. Она спокойно приняла условия жизни с родителями, смиренно повиновалась матери и на всю жизнь осталась скромной и непритязательной, заботившейся прежде всего о других, а потом уже о себе.
Много лет спустя, будучи замужем за Петром Петровичем Ланским, Наталья Николаевна писала ему: «Не беспокойся об элегантности твоего жилища. Ты знаешь, как я нетребовательна (хотя и люблю комфорт, если могу его иметь). Я вполне довольствуюсь небольшим уголком и охотно обхожусь простой, удобной мебелью. Для меня будет большим счастьем быть с тобою и разделить тяготы твоего изгнания. Ты не сомневаешься, я знаю, в том, что, если бы не мои обязанности по отношению к семье, я бы с тобой поехала. С моей склонностью к спокойной, уединенной жизни мне везде хорошо. Скука для меня не существует».
Несказанную доброту, отзывчивость и сердечность в отношениях с людьми, неизъяснимое обаяние и литературный дар Натали Гончарова, несомненно, унаследовала от отца. Ведь ее мать, Наталья Ивановна, была совершенно другой – властной, решительной, резкой и несдержанной, но ее можно понять – горестные обстоятельства жизни ожесточили сердце несчастной женщины… В 29 лет из-за болезни мужа ей пришлось встать во главе их большой семьи, нести за всех ответственность и принимать решения. Ноша была слишком тяжела и не могла не отразиться на характере Натальи Ивановны. Облегчение своим страданиям она искала в религии. Много времени Наталья Ивановна проводила в своей домашней молельне, ездила в храмы и монастыри, и Натали стала такой же религиозной, как и мать.