Страница 6 из 7
Он принадлежит всем и никому. Я немного завидую посмертной жизни Павича, той общественной деятельности, которую он ведет ежедневно в самом центре Белграда.
Азербайджанцы считают ковроткачество своим достоянием, настолько ценным культурным наследием, что даже создали, как я упоминала, Министерство ковров! Поскольку в каждом регионе свои особенности и стили, узоры и орнаменты, цвета и материалы, покупая ковер, вы получаете своего рода паспорт изделия, где перечислены все его характеристики.
В Азербайджане особенно бережно относятся к этому искусству.
Мой ковер был из Губинского района, расположенного в предгорье, где Азербайджан граничит с Россией. Согласно картам VIII века, предположительно именно здесь находился Хазарский каганат. Примерно в это время государство исчезло со сцены истории, не оставив никаких следов, никаких значимых доказательств своего существования.
Вот что пишет Павич в «Хазарском словаре»:
«Событие, о котором идет речь в этом словаре, произошло, видимо, в VIII или в IX веке нашей эры (возможно, было несколько подобных событий), обычно называемого учеными «хазарской полемикой». Хазары, независимое и могущественное племя, воинственный кочевой народ, появившийся с Востока в неизвестный период, гонимый убийственной тишиной, обосновался с VII по X век на территории суши между двумя морями – Каспийским и Черным…
Хазары и Хазарское государство исчезли с исторической сцены после события, о котором, главным образом, и идет речь в этой книге – после перехода от их первоначальной и неизвестной нам веры в одну (опять же, неизвестно какую) из религий – иудейскую, исламскую или христианскую. Вскоре после этого, как считается, произошел распад Хазарской империи».
В Губинском районе, на склоне Кавказского хребта, есть село Хыналыг, около двух тысяч жителей которого говорят на совершенно неизвестном языке. Они живут в полной изоляции и соблюдают свои обычаи. Никто не знает, кто они, откуда пришли и на каком языке говорят. Я подозреваю, что именно эти люди – потомки древних хазар.
Вероятно, косвенно принимающие меня здесь президент Алиев и его Мехрибан, хотели мне на это намекнуть, подарив ковер. С помощью тканых узоров, цвета, орнамента он говорил со мной на утраченном языке хазар. Ковер не раскрывал тайны исчезнувшего народа. Не давал ответов. Он предлагал проявить фантазию.
Ни я, ни Павич не знали, что в Азербайджане Каспийское море называют Хазарским; не знали, как много здесь хазарского; мы понятия не имели, что известного писателя здесь зовут Мирза Хазар! И что он курит трубку!
В настоящее время ковер находится в кабинете Павича в Белграде. Лежит прямо рядом с его столом. Мне хочется верить, что я привезла мужу, которого буду любить вечно, подарок из Хазарии. Я ехала только за камушками, а вернулась с роскошным ковром, сотканным неизвестным народом, затерянным в горах Кавказа.
Возможно, через несколько лет я захочу провести отпуск на берегах Каспийского моря на курорте Хазар недалеко от Баку. Адрес официального сайта Павича www.khazars.com. В некотором смысле я всегда буду в Азербайджане как дома.
Когда Павич умер, я неожиданно для себя осталась без всех моих самых близких друзей. За 24 часа жизнь, казавшаяся бурным потоком, превратилась в безмолвное небытие. Год я провела одна в квартире, в которой перестал звонить телефон, мне не приходили письма, все внешние проявления сострадания прекратились, наступила пора одиночества. У меня был аквариум с двумя золотыми рыбками, но рыбы созданы так, что не могут говорить.
Я была похоронена заживо.
Никто из тех, кого я просила о помощи, не откликнулся.
Люди исчезли из моего поля зрения отчасти из-за несчастья, отчасти из эгоизма, но в значительной степени из зависти, которую когда-то испытывали.
Единственным способом общения – хоть и не вербальным – стала для меня переписка по электронной почте с издателями произведений Павича по всему миру, они отправляли мне письма на всех языках.
Одинока я была только в Сербии, в Белграде, в своем доме. Павича не замечали, будто он никогда и не существовал, по крайней мере, в своей родной стране. Я не преувеличиваю, когда пишу эти строки. Пожалуй, даже лояльна к тем проявлениям грубости, с которыми столкнулась. Сербия внезапно и навсегда забыла его талант, успех, отличные качества личности, чуждость условностям, трудолюбие, правдивость и неординарность.
За три года мне удалось опубликовать более сорока книг Павича на всех континентах. После его ухода произведения его читали на корейском, русском, турецком, индонезийском, словацком, английском, грузинском, монгольском, китайском, французском… Пьесы его ставили на румынском и польском, в Москве, в Приедоре.
И у меня ушло ровно три года, чтобы добиться издания «Хазарского словаря» в Сербии, на родном языке. Я была на пределе сил, когда наконец вышла книга, изданная на 36 языках в 95 изданиях. Такова суровая реальность.
Все и везде давалось легко, за исключением Сербии. Я побывала во многих странах, ездила по всему миру, читала лекции о творчестве Павича в разных академических учреждениях, имела возможность разговаривать с людьми.
Это страшно, ужасно, невероятно, но горькая правда в том, что только за пределами Сербии я чувствовала себя человеком. И женой Милорада Павича. Все за пределами родной страны помогали мне защитить литературное наследие от самой Сербии!
Когда я пишу эти строки, ситуация значительно изменилась благодаря проделанному мной сизифову труду ради спасения того, что должны беречь прежде всего окружающие, а не я. Я пишу об этом, чтобы мы, сербы, помнили, какими должны стать в XXI веке. Дело не в одном конкретном писателе, его книгах и его вдове, а в самой Сербии. Страна ступила на путь самоуничтожения и до сих пор все делает для достижения конечной цели!
Мглу сумасшедшей и самой черной ночи в моей жизни, в которой я провела два года, рассеяли именно хазары! С того момента, как на пороге моего дома появился посол Азербайджана господин Гасанов, сообщивший, что на площади Ташмайдан установят памятник Павичу, события стали развиваться со скоростью света.
С того момента мое существование шло словно в двух параллельных реальностях. В Сербии, в институтах, ассоциациях, в кабинетах клерков, во время редких встреч с интеллектуальной элитой я чувствовала себя униженной, отвергнутой, выдворенной в коридор, изолированной, осмеянной, нежеланной, будто меня предали и намеренно плохо обходились… даже ругали.
Будем честными, ведь они отталкивали не только меня, Ясмину Михайлович. В моем лице они отвергали все, что связано с Милорадом Павичем. В стране, в которой я сейчас живу, успех не прощают ни при жизни, ни после кончины.
В то же время от посольства Азербайджана я получала приглашения на приемы и ужины, на могилу Павича в день рождения и годовщину смерти приносили венки, мне присылали корзины подарков, азари выпустили специальное издание «Хазарского словаря» с фотографиями памятника в парке, мне вручили медаль, на которой был изображен монумент, я была изнежена, избалована вниманием и, наконец, получила приглашение посетить Баку в качестве почетного гостя правительства, меня принимали со всеми почестями и даже подарили ковер. (Ни один из государственных институтов Сербии до сих пор не возложил даже цветка на могилу Павича или к его памятнику. Тем не менее это регулярно делают представители посольства Азербайджана, их торгово-промышленная палата строит с помощью присланных из страны рабочих дороги в Сербии! Приведу еще один факт, кажущийся в описанных обстоятельствах совершенно абсурдным: ежегодно, в день рождения Павича, делегация русских писателей и художников возлагает венки к его памятнику в центре Москвы, как и к памятникам других зарубежных писателей!)