Страница 41 из 53
Выпив грог, Мартина немного согрелась. Давно уже она не выходила в это время дня. Кафе – вернее закусочная – вдруг оказалось переполненным: настал час вечернего аперитива, час свиданий, а в этот час одинокие мужчины и женщины могут измерить всю глубину своего одиночества… Когда Даниель был влюблен в нее, когда он еще любил ее, Мартина рассказывала ему о своем детстве. Тогда детство было одним из козырей Мартины, заставлявших Даниеля восхищаться ею, уважать и жалеть ее. Теперь она чувствовала, что детство оборачивалось против нее, хотя Даниель еще ни разу не сказал ей: «Так вот ты в кого». Но она чувствовала, что недалек день… скоро этот сын буржуя…
Мартина очутилась между парочкой, которая зашла выпить аперитив перед обедом, а потом отправиться в кино… и целой компанией хорошо одетых мужчин, видимо, служащих из каких-то учреждений на Елисейских полях. Они громко смеялись, спорили, кому платить… В присутствии этих мужчин, часто поглядывавших в ее сторону, одиночество становилось унизительным. Она заплатила, делая вид, что торопится, хотя и просидела здесь целый час в глубокой задумчивости, так же поспешно перешла улицу и села в такси, воображая, что они все еще следят за ней. «В Булонский лес»… – сказала она. Но уже на площади Звезды она остановила такси: не тратить же деньги попусту на эту совсем ненужную поездку! Действительно, куда ей деваться, куда? Шофер ворчал. «Сами не знают, чего хотят…» Мартина поскорее отошла от него, спустилась в метро.
В тесноте, среди усталой, озабоченной толпы Мартина чувствовала себя отторгнутой от всех, ведь у нее не было работы, ее попросту выгнали. Она была отрезана от всего мира – ни работы, ни мужа. Пересадка… Мартина прошла по коридорам, села в поезд, и опять те же мысли. Одна – ни работы, ни мужа.
У Орлеанских ворот поезд опустел. Мартина выходила медленно, так падает последняя капля… Она не торопилась: что сказать маме Донзер, мсье Жоржу… Они будут не на ее стороне. А Сесиль? Сесиль, конечно, за Мартину, но она сейчас же побежит рассказывать обо всем Пьеру, а ее Пьер – хозяйчик, значит… Все будут против Мартины.
И все-таки она поднялась к ним. По сравнению с лифтом в ее доме этот уже устарел; у нее лифт похож на серую лакированную металлическую коробку, которая закрывается герметически, а когда лифт останавливается, двери сами распахиваются. Даниель всегда боялся на нем подниматься, его пугали слишком независимые машины, силы, с которыми не поспоришь. «А если лифт застрянет? говорил он. – Что ты станешь делать в этом несгораемом шкафу? Ни выйти, ни попытаться его починить, ни позвать кого-нибудь…» И Даниель предпочитал подниматься пешком на шестой этаж.
Ей обрадовались. Но Сесиль куда-то уходила с Пьером и сразу же побежала одеваться. Он будет ждать ее ровно без десяти восемь у дома. Как Даниель когда-то… Кровать Мартины стояла на том же месте. И пустой туалетный стол тоже. Маленькие кресла. Мечты.
– Я ушла из «Института», – сказала она небрежно, наблюдая за Сесилью, которая сновала по комнате в одних штанишках и лифчике; розовые кончики ее маленьких грудей выступали за край двух получашечек. Сесиль замерла, не успев натянуть платье, упавшее на пол. – Что с тобой случилось? Господи!
– О, я нашла работу получше… – выдавила из себя Мартина. Она лгала, не отдавая себе в этом отчета. Значит, не может признаться – так ей стыдно? Да нет, просто она хотела поскорее покончить со всеми этими разговорами, гораздо легче было сказать – «нашла работу получше…»
Но Сесиль все еще стояла внутри своего платья, кольцом ее окружавшего.
– Какую? Тебе ведь там было так хорошо! Такое шикарное учреждение! А Дениза? А все твои клиентки?
– Одевайся! Опоздаешь… Мне предложили кое-что поинтереснее. Я тебе завтра расскажу поподробнее…
– Вот так история!
Сесиль натягивала на себя платье, декольтированное с широкой светлой юбкой.
– Ты уже сказала маме? У меня на завтра назначено в «Институте красоты» свидание с мсье Марселем – хочу, чтобы он сделал мне перманент…
– Не стоит… – сказала Мартина, – понимаешь, они не очень довольны тем, что я ухожу, так что лучше…
– Но где ты теперь будешь работать? Сесиль надевала вечернее манто.
– Я еще не видела… Красиво!
– Пьер повел меня к одному своему клиенту… В большой «Дом моделей», который недавно открылся… очень шикарный! Господи, я забыла надеть жемчуг! Ты меня так поразила…
Мартина осталась обедать с мадам Донзер и мсье Жоржем. Говорили только о свадьбе Сесили, мама Донзер ни о чем другом не могла думать. Мартина дала им возможность поговорить вволю, так они и скоротали вечер. О своих неприятностях она даже не упомянула.
Она и Даниелю ничего не скажет. Сначала надо устроиться, найти другое место… Или, может быть, ограничиться одной частной клиентурой… Обо всем этом Мартина думала и на пути к себе, и придя домой, и во время обычных омовений, и в постели, лежа на простынях из льняного полотна, за которые еще не все взносы выплачены… Она уже успокоилась настолько, что могла смотреть картинки в журнале, прочитать очередные «Советы вашего друга Колетт», с перечислением адресов, где можно купить тостер, фаянсовую пепельницу, плетеную ширму, обои с рисунком в виде плюща, канделябры со стеклянными колпачками, чтобы удобно было на даче ужинать в саду… Что делает Даниель в эту минуту? Спит ли он в их комнате на ферме? А ведь очень может быть, что он находится в Париже, остановился в отеле или у своего Друга Жана… Он не хочет ее больше видеть. Да нет, Даниель вернется, это же происходит с ним не впервые… И всякий раз, возвращаясь домой, Мартина испытывала безрассудную надежду – вдруг он там, наверху, ждет ее? Но сейчас даже лучше, что его нет, не придется ничего выдумывать сразу, без подготовки… Да, так лучше. Мартина заснула.
XXIV. Все пошло прахом…
Надежда на то, что Даниель, быть может, ждет ее наверху, была не так безрассудна, как полагала Мартина, потому что он ее действительно ждал. Даниель не мог не вернуться, в нем не утихало какое-то странное беспокойство за Мартину. И, пока Мартина сидела в кафе на Елисейских полях, Даниель ждал у нее дома. В конце концов он задремал на маленьком диванчике в столовой, ведь он вечно недосыпал. Звонок у входной двери заставил его вскочить. Он пошел открыть: появилась Жинетта, та самая, с серо-голубыми глазами, которая была у них на свадьбе и работала вместе с Мартиной в «Институте красоты».
– Мартины нет? – спросила она, следуя за ним в столовую.
– Нет, я ее жду…
Жинетта в наглухо застегнутом теплом пальто, в темной фетровой шляпе, оттенявшей ее светлые волосы, нежно-розовые щеки, устало-синие глаза, нерешительно, бочком присела на диван.
– Вы ее не видели после работы? Странно, она ушла из «Института» около пяти часов…
– Ах, так… – Даниель не находил в этом ничего странного, Мартина могла пойти в тысячу различных мест. – Но почему она сегодня рано кончила работу?…
– Почему?… У нее был неприятный разговор с мадам Денизой. Мадам Дениза обнаружила кое-что, чего никто из нас не подозревал…
– Что же именно? – Даниель насторожился.
– У Мартины была частная клиентура.
– Ну и что?
– А то, что ее клиентки были раньше клиентками фирмы!
– Ну и что?
– Но, послушайте, мсье Донель, она сманивала их у нашей фирмы! Так не поступают! Мадам Дениза ее уволила. Обратите внимание, я пришла сюда исключительно для того, чтобы сказать Мартине: мне на все эти разговоры о корректности ровным счетом наплевать… Уж если я с кем-нибудь дружу… Дениза – просто-напросто свинья, она всегда на стороне хозяина…
Даниель набивал трубку. Очередная неприятность! Вечно с ней происходят какие-то истории…
– Но остальные считают, что Дениза права, – продолжала Жинетта, – они уверяют, что так поступать не полагается. Я вижу, вы огорчены, мсье Донель… Не расстраивайтесь, я как раз пришла сказать Мартине, что у меня есть подруга, которая работает в очень хорошей парикмахерской, она ее устроит. Не расстраивайтесь, мсье Донель…