Меч космонавта

— Позвольте не согласиться, шеф. Во всех армиях и флотах большое количество потерь — это результат несоблюдения так называемых мелочных правил. Боюсь, что служба “Алеф” своим самоуправством вызвала сильное неудовольствие сатурнян и толкнула их на разведывательно-диверсионные рейды.

— Джафар-бей, а мы и не должны вызывать удовольствие у противника.

— Мы должны реально оценивать соотношение сил, коллега генеральный.— твердо и в общем справедливо произнес испытанный соратник.

— Служба “Алеф”, смею верить, пытается увеличить нашу силу.

— Коллега генеральный, служба “Алеф” не увеличивает нашу силу, а пытается сделать нас придатком к чужой силе. Плутоны…

Да, искусственная соревновательность явно перешла в маниакальную ненависть, опять получилось не то, что задумывалось.

— Стоп, Джафар, не надо сплетен. Твою службу тоже обвиняют в контактах с извергом рода человеческого, проживающим на Титане. Мы вскоре продолжим содержательную беседу, но сейчас я спешу, “стрелка” уже забита…

Генеральный вырубил связь и почему-то пожалел о том, что отчасти “засветил” свою поездку в “Алеф”.

Впрочем, решения он никогда не менял, повторные раздумия могли бы лишить его необходимого запаса времени и уверенности в себе. За минуту дорожка-самодвижка перебросила его в ангар, который находился на том же уровне. Люк коптера открылся бесшумно и быстро, даже показалось, что он просто растворился в воздухе. Генеральный расположился в салоне, а кибероболочка, внимательно следившая за магнитной аурой его настроения, мигом создала полномерную виртуальность: как будто он сидит в челне, плывущем по Неаполитанскому Заливу. Причем, применялось не только подключение к нейронам через биоинтерфейс, но и управление газовыми вихрями — для имитации ласкающего ветерка. А кроме него была голубизна вод, нежные краски утреннего неба и льющийся отовсюду чистый голос: “O, dolce Napoli”.

Генеральному даже понадобилось усилие воли, чтобы выйти из нарковиртуального мультика, когда коптер прибыл на место, в комплекс “Алеф”. Когда открылся люк, Чертковиц уже стоял рядом, выказывая всяческую готовность. Рядом торчала еще пара человек в обычной форме, но, судя по их волевым физиономиям и какой-то напружиненности, они были из сектора внутренней безопасности “Алеф”, вернее бывшего сектора — упразднить его пришлось по настоянию Джафар-бея. В общем, все правильно: Устав возлагает обеспечение безопасности Технокома только на службу “Бет”.

В комплексе “Алеф” не было столь привычных дорожек-самодвижек, с готовностью подхватывающих вас, поэтому до лифта пришлось топать пешком, после него — тоже. В конце концов, Чертковиц, Марк-27 и двое охранников оказались в просторном гулком помещении с глянцево-черными стенами.

— Мрачновато тут у вас.— заметил генеральный.— Похоже на зал ритуальных торжеств. Мы не ошиблись в номере комнаты?

— Интерьер вполне функционален.— сказал, как бы оправдываясь, Чертковиц.— При имплантации диффузного трансквазера эти стены играют роль квантового отражателя. Кстати, мы собираемся применить процессор другого типа, гораздо более связанный с ментальным полем.

— И в кого будет имплантирован трансквазер нового образца?

— Сперва в меня,— отозвался Чертковиц.— Я действительно наведывался в тот самый Храм, но никакая зараза не пристала ко мне. Проверьте хоть сейчас.

С потолка сразу опустилось несколько колец мощного стационарного сканера, который вскоре объявил, что очагов и гнездовий нитеплазмы в коллеге не обнаружено.

— Чер, на что похож Храм Плазмонта?— спросил генеральный.

— Да ни на что. У него нет конкретного места. Сегодня Храм здесь, завтра там, он может занимать огромное здание, а может разместиться в маленькой комнатушке, при этом в него влезает сколь угодно большое количество людей. Не все вошедшие в Храм возвращаются обратно, или возвращаются, претерпев изменение… Большинство спецназовцев, ворвавшихся в Храме, не погибли. Они просто не вернулись или вернулись другими.

— Надо полагать, их воля была сломлена.

— Не совсем; у них не нашлось должной воли для сопротивления изощренному врагу. И это так понятно. Ведь мы, космики,— круглые нули, коллега генеральный. И никуда от этого не деться.

— Чер, у нас никого не мучают и не принуждают зазря, как это бывало в разных земных диктатурах. У нас все разумно, все оправдано, иначе Космике просто не выжить. Ноль — разве это плохо, если позволяет достичь высокой управляемости и защищенности всего общества?

Начальник “Алефа” не слишком был настроен продолжать этот разговор, вернее показывал, что только служебная вежливость не позволяют ему заняться другими делами.

— Коллега генеральный, мы обитаем в мире, в котором как никогда мало Милости. Есть множество естественных и сверхъестественных сил, есть определенное их Единство, которое следует называть Богом. Благодаря этому существует Вселенная, жизнь, и так далее; мы включены и в Множественность, и в Единство, выполняем какие-то полезные строительно-монтажные работы на небольшом кусочке космоса. Но милостивая сила почти не заметна, ей как будто не в чем проявляться, Единство-Бог словно не любит нас, не излучает нам своего человеколюбия, и вроде не замечает, что каждый из нас боится стать ничем. Так вот, сатурнянский Плазмонт верно уловил этот момент, он имитирует, играет роль милостивой силы, которая примет, сохранит и обласкает нашу душу.

Марк-27 умел точно оценивать квалификацию и интеллектуальный багаж своих подчиненных, однако не страдал избытком чутья к их личностным особенностям. Тем не менее, сейчас он уловил, что Чертковица что-то гнетет.

— А почему, старичок, ты вернулся неизмененным?

Неожиданно беседа была прервана, все присутствующие в мрачном помещении ощутили толчки и даже тряску. Чертковиц сразу стал получать сведения от кибероболочки комплекса. Слабые марсотрясения случаются, подумалось Марку-27, вследствие разных естественных процессов, идущих в грунте. Но подыскать сколь убедительную причину для эрозионного или электрохимического разрушения большого пласта почвы не удавалось даже резидентной кибероболочке. А пласт должен быть большим, чтобы затрясти махину комплекса. Да, бывают еще прорывы подмерзлотных вод ввиду вулканической активности, но вулканы Тарсиса давно потухли, и вообще все движения мантии держатся под строгим контролем.

Впрочем, и начальник службы “Алеф”, и генеральный техно быстро обо всем догадались и понимающе переглянулись.

По стенам поползли первые трещины, они становились все просторнее, начал крошиться сверхпрочный углепластик, затрещала рвущаяся арматура из нерушимого волоконного сплава.

— Через пять минут будет поздно. Плазмонт доберется до нас.— сказал Чертковиц,— поэтому пора поставить точки над “е”. Коллега генеральный, я вернулся неизменным только потому, что у меня нет пси-структуры, души, как угодно…

— Из этого следует, что ты…— неожиданно у генерального сильно запершило в горле.

— Да, у меня никогда не першит в горле и не слезится глаз, потому что я — не человек. Если бы мне сделали вместо сканирования на нитеплазму, к примеру, операцию удаления аппендицита, то это стало бы заметно. Я — изделие плутонов, или в какой-то мере один из них. Генеральный, я зазвал вас сюда, чтобы имплантировать диффузный трансквазер, конечно же, не себе, а вам. Но враги сработали на опережение. Вы, наверное, проболтались Джафар-бею насчет предстоящей поездки. Зря, начальник службы “Бет” — это целая грибница нитеплазмы. А сама “Бет” — гробница для Технокома.

Трясущееся здание наполнилось звуками тревоги, голосили перебивая друг кибероболочки, тот же бардак царил на радиоканалах, отчаянно мигали аварийные панели и сигнализаторы, лихорадочно летали разновеликие пузыри — пленочные сфероэкраны с оповещениями.

— Как будем эвакуироваться?— поинтересовался Марк-27. Он еще не нервничал, ведь большую часть жизни его учили не переживать.

— Насколько я знаю Плазмонта, уйти от него не так-то просто — цеплячий, гад. Возможно, с трансквазером это будет проще. Но с диффузным возиться некогда. Пожалуйста, встаньте вон в тот очерченный голограммой кубик.