Меч космонавта

Вначале не пахло от него как от собрата-волка, и стая никак не могли признать в нем своего предводителя. Потом привычный запах возвернулся, однако недоверие сохранилось. Стая угомонилась и, как встарь, признала первенство старого волка, егда он задавил своего непокорного племянника.

По Новотеменскому шляху нескончаемой чередой тянулись к стольному граду повозки, телеги, кибитки, запряженные ездовыми свиньями и быками — те своими скотскими мозгами хорошо знали обязанность и понимали дорогу, потому не нуждались в управлении и понукании. Самое время было урожай сдавать, месяц фруктень заканчивался. Холопы, отряженные воеводами, и крестьяне, отпущенные старостами, везли в Теменск хлебное зерно, всякий овощ, мед, соленые огурцы и капусту в бочках, моченые яблоки и клюковку, сало в шматах, обернутых тряпками, клети с гусями и говорящими воронами, бутылки с пиявками. За телегами брели тучные коровы, круторогие вожаки-бараны подгоняли стада овец, хотя и разумели, чем завершится сей поход в одну сторону. Цепочками брели таежные великаны — рыжие волосатые слоны. К ним порой привязывали мохнатых носорогов — сей мощный зверь только в близком присутствии слона смирнел и терял свое обычное упрямство. По обочинам гнали единорогов и барадов — некоторых, самых норовистых, со спутанными передними ногами. Гордые животные то и дело останавливались, тщась ущипнуть редкую травинку и почти не обращая внимания на погонщика (лишь твердая рука воина-наездника сможет полностью укротить их).

У мужика Петровича не все сегодня ладилось. Ездовой хряк Борька, супротив обычного, вел себя нервно, то начинал гнать вперед, пока не утыкался в задок переднего возка, то замирал, пока не принимались орать и вопить десятки возничих, коим не было пути. То и дело подбегали государевы дорожные стражи, грозясь скинуть телегу с дороги и отобрать половину поклажи. А поклажей являлись говорящие вороны в клетках — птицы особо ценные, учитывая, что часть из них разрешено продать во зверином ряду на базаре. (Умная ворона горазда и дом сторожить, предупреждая хозяина о ворах, любит мышек ловить и беспризорных кошек гонять, долбая их по макушке, а некоторые пернатые старухи способны судьбу прорицать, вещая о грядущих напастях, особливо грозах и пожарах.) Суетливы и крикливы были вороны, может, оттого, что прилетел к ним кавалер из леса, который так и сыпал словами: “Бабы в кучу, рубль нашел”, “Петрович, не оборачивайся, у нас тут интим”, “Эй, красавица, иди поближе и подними хвостик”.

После одного сильного толчка на выступающем булыжнике послышался легкий треск, Петрович глянул на колесную ось, и тут пришлось ему обомлеть и удивиться. Не тому, что ось уже надтреснула. А тому, что снизу к днищу телеги прилепилось почти плоское существо, отчасти схожее с человеком.

— Ты кто будешь?— вопросил, несколько запинаясь, селянин.

— Я — тележник. Дух нечистый, проживающий в телеге. Ты меня не выдавай, не то ревнители веры за тебя ить возьмутся.

— Но тебя Борька боится, нечистый дух.

— А у тебя, мужик, скоро ось сломается, и если не я, твою телегу выкинут с дороги.

— А какой с тебя может быть прок?

— Сейчас переквантизацию заделаю, понял? Лишняя древесная масса излучением станет, часть получившейся энергии употреблю на превращение древесных углеводов в углеродный кристалл, кое-какие кванты пространства в гравитоны перекачаю и слегка укорочу гравитационный радиус на дороге… Короче, я заменю собой переднюю ось, и будь доволен.— отозвался нечистый. Опустив ноги на землю, он принял половину веса телеги на себя и чуть приподнял передние колеса в воздух.— Никто и не заметит. Ну, согласен, сердечный?

— Не-а,— запротивился Петрович, внутренней молитвой пытаясь отвадить нечисть.

Однако чуть протопал еще Борька, и напрочь сломалась ось.

— Тебя предупреждали, мужик,— удовлетворенно заметил ворон, ненадолго отвлекшийся от подружек в клетке.

Дорожный страж мигом засек непорядок и сурово распорядился:

— Ну-ка, пшел вон с дороги, бродяга.

— Да, как же, начальник…— но тут заткнулся селянин, да и страж отошел, потому что бодро двинулась вперед телега, а Борьке сильно полегчало, против чего он не возражал.

Только исходило ныне от повозки багровое сияние и все время будто катилась она под гору, чего прочие путники, осоловев от солнца и водки, не замечали — на радость трусоватому Петровичу.

Так и пришлось ему двигаться к столичному городищу Теменск с нечистым духом в виде привода. Лишь егда доставил Петрович припасы, куда положено — на хозяйственный двор пыточного приказа — развалилась тележная ось. Из нее в грязь посыпались камушки, в коих даже темный мужик не мог не признать алмазы. Он дрожащими руками быстро собрал их в чистый мешочек, спрятал за пазуху и прижал локтем. А вскоре закопал в своем курятнике, отрыл же пять годов спустя, когда куры уже сдохли с голодухи. Вот тогда Петрович и стал сиятельным графом Петровым-Телегинским.

Черный полковник Остроусов как верный и преданный слуга был зван на царскую волчью охоту. Говорили, что на сей раз в охотничьей потехе примет участие та волчья стая из подземелий дворца, что выкормлена человечиной. Впрочем, и дичь для волчар окажется подходящей — десятка с два заарестованных воров, бродяг, волхователей, лжеученых и лжеписателей, а также пленные пираты-шэньцы и злодеи-ордынцы, к ним еще было добавлено несколько “снежных людей”, мохнатых обезьян, которые умеют острить сучья и бросать камни. Само собой, что “дичи” никакого оружия положено не было, за исключением тех веток, что она сорвет, и камней, каковые подберет. Охотничья потеха должна была совершаться в небольшом Трошкином лесу, что с трех сторон окружен озером, полным коркодилов, а с четвертой стороны стоит топь непролазная.

“Дичь” заранее завезли в лес, а на следующий день переправились туда на плотах и участники охоты, числом двадцать пять: преимущественно важные офицеры черной стражи, а также несколько ближних дьяков из пыточного приказа. Им полагалось в помощь еще десятка три загонщиков. Впрочем, царь слегка занемог и по совету лекаря не стал предаваться потехе. Однако прибыла царица Марина, она собиралась охотиться с небольшой револьверной пищалью, причем со спины волосатого слона; со всех сторон государыню блюли и защищали огромные дворцовые гвардейцы в панцирях из зеркальной стали.

Полковник Остроусов тоже прихватил с собой знатное оружие — ручную картечницу и большой запас зарядов к ней, увязанных в мешочки, да еще двуствольное ружьишко, да вдобавок пару пистолетов с тремя поворотными стволами. Не забыл черный офицер и любимый тесак с широким лезвием, снабженным зубчиками у основания — чтобы приканчивать раненную ино покалеченную добычу.

Вперед других к берегу пристал плот с волками-охотниками. Надсмотрщики спустили их с цепей, сопроводив короткими приказами. Потом и охотники-люди, растянувшись в веер, пошли лопатить местность. Посреди, как тому и надлежит быть, шествовал слон с государыней, около Пресветлой кучковалось большинство участников охоты — чтобы непременно держаться поближе к благосклонным очам Ее Царского Величества.

Полковник не стремился к тому, поскольку имел прямоходный доступ к великому царю. Ни одно предприятие по устранению сановных и знатных государевых преступников не обходилось без Остроусова. Жалко, что большинство из супротивников царя уже бесславно сгинуло, став прахом и тленом, посему свидания с государем становились все более редкостными, хотя и случались не реже раза в неделю. Иногда они происходили в бане, отчего полковник узнал, что Величество не чурается в своих пристрастиях и мальчиков, ино и некоторых животных тварей вроде гладкошерстных козочек.

Остроусов оказался на фланге охотничьей цепи и долгое время брел по густым травам вдоль берега озера, но потом все ж повернул в глубь суши. Справа от него были только загонщики, ближайший сосед слева располагался в сотне шагов.

Полковник слышал выстрелы, то редкие, то целыми залпами, ему же никакая добыча как назло не попадалась. И только час спустя Остроусов едва не угодил ногой в петлю-ловушку, каковая силой согнутого дерева вознесла бы его на высоту в двадцать аршин. А вскоре после того заметил он голую спину, мелькающую желтизной среди листвы. Выстрелом из ружья “дичь” сразить не удалось и пришлось спешно ставить картечницу на сошки дабы пальнуть “по-настоящему”. Сделавши еще с полсотни шагов, среди сбитых веток и листьев Остроусов отыскал замызганное кровью и изрешеченное тело. Полковник носком сапога перекинул мертвечину на спину, и лесные мухи мигом уселись на выбитый глаз. “Раскосая морда,— молвил внутри себя черный страж,— судя по порткам — китаез.” Полковник почему-то пожалел, что не застрелил своего, теменского. Как-никак, был он человек опытный и умелый к истреблению “червей”, то бишь внутренних супротивников государя. А среди сих “домашних” ворогов и крамольников большинство продвинулось и сподобилось высокого положения за счет войны с теми же шэньцами и ордынцами. Стоит только вспомнить изменника князя Березовского, иже был покаран за измену со всей своей родней и челядью.