Страница 9 из 22
Цесаревич приехал сюда из Японии, где на него совершил покушение размахивавший мечом нападавший; Николаю оцарапало череп, и событие это его объяснимо расстроило. К тому же, вероятно, убогий городок в его тогдашнем виде впечатления на него не произвел. Несмотря на несколько роскошных домов, Владивосток все равно еще оставался военно-морской базой в глуши, где основное население по-прежнему проживало во времянках. По словам биографа Роберта Мэсси, цесаревич счел Владивосток «унылым пограничным городком с грязными немощеными улицами, открытыми сточными канавами, некрашеными деревянными домами и кучками глинобитных соломенных фанз, населенных китайцами и корейцами»[24]. На следующий день по прибытии Николай посетил благодарственный молебен в Успенском соборе. Еще через несколько дней, 19 мая, отцы города сопроводили его на закладку железной дороги, где, как записал в своем дневнике князь Ухтомский, «по окончании молебствия, Наследник Цесаревич изволил лично наложить в приготовленную тачку земли и свезти ее на полотно строящейся Уссурийской дороги»[25]. «Вскоре после этого, – писал Мэсси, – он взял мастерок и заложил первый камень владивостокского железнодорожного вокзала». В тот миг Владивосток и стал официально последней станцией самой длинной железной дороги на свете. Собственноручно заложив этот камень – между Тигровой сопкой и Алеутской улицей с одной стороны и берегом бухты Золотой Рог с другой, – Николай поставил честь империи на завершение строительства магистрали, хотя его русским подданным, заплатившим за нее, проку от этого будет мало. Несмотря на то, что дорога эта грозила военной мощью самому сердцу Дальнего Востока, врагам России она же подарила несколько лет для подготовки к отражению этой угрозы.
Пройдет еще десяток лет, пока на эту станцию не прибудет первый поезд, а по расписанию они начнут сюда прибывать и еще лет через десять. Весь проект, столь тесно связанный с именем Николая, принес такие долгосрочные расходы, какие станут очевидны лишь гораздо позже, да и то лишь историкам. «Траты Витте, – писал Маркс, – повергли бюджет в дефицит, что вынудило его повысить налоги», для чего потребовались «большие жертвы со стороны населения России»[26], которые только усугубили суровые условия, в которых Россия оказалась в годы, предшествовавшие революции 1905-го, которую Троцкий назвал «генеральной репетицией» большевистской.
Три года спустя Николай II и Жюль Бринер окажутся втянуты в еще одно совместное предприятие гораздо теснее, и последствия его для их соответствующих империй окажутся более зловещими.
К 1890-м годам жизнь во Владивостоке для зажиточного населения была уже вполне цивилизованной. Город немного походил на Сан-Франциско после золотой лихорадки: в грубую инфраструктуру метрополии там были вправлены неожиданные изощренность и культура. Другие колониальные державы лишь прививали европейские кварталы к существующим азиатским городам, а вот архитекторы Владивостока преуспели в придании всему городу безошибочного европейского флера уже первыми своими крупными постройками. На Дальнем Востоке никогда еще не было подобного места – нет его и по сию пору.
Жюль Бринер и другие отцы-основатели неустанно старались обогатить местную культурную жизнь. Они отчетливо помнили бревенчатые хижины пограничного поста, с которых начинался Владивосток; ныне же вдоль Светланской и Алеутской улиц высились преимущественно каменные дома, трехэтажные, построенные на века. Театр мадам Галецкой (также именуемый театром «Золотой Рог») вскоре стал привлекать известных актеров и актрис из Москвы и Санкт-Петербурга, а также музыкантов и исполнителей со всего Тихоокеанского региона.
В октябре 1890 года, еще до приезда сюда цесаревича Николая, Владивосток посетил Антон Чехов. Тогда ему было всего тридцать лет, и он еще не стал трагикомическим гением русского театра и литературы, занятым раскопками человеческой души. Чехов стал врачом и именно в этом качестве совершил свое героическое гуманитарное путешествие в поисках фактов на сахалинскую каторгу, существовавшую к тому времени не один десяток лет. Опубликованный отчет о его путешествии стал откровением для большинства русских.
Владивосток отдельно интересовал Чехова на обратном пути в западную Россию – в Москве Чехов мог выписывать газету «Владивосток», выходившую с 1883 года. На нее подписывались даже в царской канцелярии в Санкт-Петербурге – вот до чего мощно действовал Дальний Восток на воображение жителей метрополии, точно так же, как жителей Восточного побережья США в эту же эпоху манил Дикий Запад.
За пять дней, которые Чехов провел в городе, он мог встретиться с редактором газеты «Владивосток» и засвидетельствовать ему свое почтение, а также, по мнению Веры и Ирины Бриннер, пить чай у Бринеров. Еще он любовался Амурским заливом со склона Тигровой сопки и работал в библиотеке Общества изучения Амурского края. Общество это, основанное в 1883 году, стало первой организацией, обратившей внимание на флору и фауну региона, его этнографию и историю. В музее общества хранилась коллекция образцов, до сего дня дающая нам представление о естественной истории Амурской области. Жюль Бринер был пожизненным членом и важным покровителем Общества, не один десяток лет делал благотворительные пожертвования в его пользу. Он лично оплатил изысканные цветные литографии с изображениями ботанических образцов, отпечатанные в превосходной немецкой типографии и ничем не уступавшие тем, что печатало Королевское ботаническое общество в Лондоне.
Через два месяца Чехов вернулся в Россию, еще через некоторое время навестил брата Александра и впервые увидел своего новорожденного племянника Михаила. Сорок лет спустя Михаил Чехов сыграет в одиссее Бринеров решающую роль.
Развитию культурных и образовательных ресурсов Владивостока Жюль уделял не только деньги, но и время. В 1899 году после многих лет подготовки был основан Восточный институт – ему суждено было стать крупным российским академическим центром ориенталистики. Вскоре к нему потянулись с запада страны честолюбивые востоковеды – преподавать историю и языки Китая, Японии, Монголии, Маньчжурии и Кореи. Студенты должны были изучать в нем английский, китайский и один из прочих восточных языков. С первого года существования института Жюль служил председателем стипендиального комитета и лично щедро вкладывал средства в стипендиальный фонд. Его дети в числе первых стали посещать владивостокские гимназии, готовившие молодых людей к поступлению в западные университеты, а девушек – к конторской работе.
Благодаря переписке местной жительницы Элеанор (Элеоноры) Лорд Прей сохранился богатый сведениями дневник повседневной жизни здешних зажиточных семейств. Миссис Прей родилась в штате Мэн, но в 1894 году вместе с мужем обосновалась на Дальнем Востоке. У семейства Гольденштедт они арендовали летний дом на полуострове Де-Фриза, весьма похожем на Сидеми, располагавшийся южнее в четырех часах ходу от них. Тридцать пять лет она почти каждый день отправляла письма родственникам в США, в которых описывала все аспекты здешней жизни. Ферма Гольденштедтов снабжала город говядиной, свининой и разнообразной птицей, а также молоком, маслом, сметаной, картофелем и капустой; добывали они и устриц, крабов и рыбу. На ферме заготавливали тонны кислой капусты и варили варенья (персиковое, малиновое, черносмородинное, яблочное), делали мармелад, соленья и маринады. К празднику на даче подавали «холодный лосось под майонезом, заливную рыбу, говяжью колбасу, холодную телятину, яйца в майонезе, чуп-чуп, датский салат, картофельный салат, горячий отварной картофель, подливку, соус из хрена, огурцы, латук, редис, желе из ревеня, мороженое и кофе»[27]. В январе 1900 года миссис Прей писала: «Бринеры позавчера давали ужин, и миссис Хэнсен рассказала мне об их столовой. Говорит, она великолепна: размером примерно с четыре наших гостиных, целиком освещается через крышу за исключением одного большого окна. Вокруг нее бежит узкая галерея, и она заполнена камелиями и другими растениями»[28].
24
Здесь и далее: Роберт Мэсси. Николай и Александра. Нью-Йорк: Атенеум, 1967, стр. 22.
25
Э. Э. Ухтомский. Путешествие государя императора Николая II на восток (в 1890–1891 гг.). СПб. – Лейпциг: Ф. А. Брокгауз, 1897, т. 3, стр. 125.
26
Маркс, стр. 129.
27
Письмо миссис Прей о праздновании 50-летия мужа от 4 июня 1917 г., цит. по: Элеонора Лорд Прей. Письма из Владивостока, 1894–1930, под ред. Б. Ингемансон. Владивосток: Рубеж, 2010, стр. 292, пер. А. Сапелкина. Г-жа Ингемансон, выдающийся исследователь русского Дальнего Востока, преподает в Университете штата Вашингтон и щедро делилась со мной собранной ею информацией. Доступ к переписке ей предоставила внучка миссис Прей Патриша (Патриция) Силвер, и на этом материале в ряде книг и статей г-жа Ингемансон рассматривает общественную и политическую историю региона.
28
Цит. по: Биргитта Ингемансон. Потерянный рай: Поместье Новогеоргиевское, 1892–1922 гг.