Страница 15 из 18
– Знаю, – в том же тоне ответил он. – Майор Филимонов уже отдал соответствующее распоряжение… О-о-о! Да Вы ранены! Значит, нам придется задержаться.
– Пожалуй, – согласился я. – Как управлюсь с делами – посмотрите мою руку. Там, в принципе, обычная царапина. Но небольшая профилактика не повредит… А в больницу не поеду!!! Даже не заикайтесь на сей счет!
– Но…
– Никаких «но», – змеем прошипел я. – Будьте любезны в точности следовать приказу руководителя операции, коим я являюсь!
Очкарик уныло промолчал.
Пропустив процессию, мы с Ерохиным продолжили восхождение, и тут сверху донеслись визгливые, нечеловеческие вопли, топот, грохот опрокидываемой мебели, звон разбиваемой посуды и яростная ругань в три голоса.
– Это то самое, – фыркнул Ерохин.
– ??!!
– Да «обезьяну-академика» психиатр с санитарами ловят. Минут уж десять, наверное. Советую полюбоваться!
Опергруппа во главе с майором Филимоновым дожидалась результатов «охоты» на лестничной площадке. Недавнее место расположения тела Кобры никто мелом не обвел. Очевидно, посчитали излишним. Зато в квартире им предстояло потрудиться. Хотя бы для отвода глаз. (Ребята действовали под видом сотрудников «убойного отдела».)
– Совсем взбесился чертов псих, – посетовал Василий. – Вот ждем, пока спеленают. Вмешиваться не стали. А то покалечим ненароком.
– Читал его гнусные статейки?! – догадался я.
– Одну, в туалете, мельком, но мне, знаешь ли, хватило!
– Ты иди, Дмитрий, понаблюдай! Оно того стоит! – спускаясь вниз по лестнице, напомнил Виталий Федорович.
– Зрелище впрямь впечатляющее, – поддакнул сидящий на подоконнике Логачев. – Нечто вроде маленького сафари.
– Вы меня заинтриговали! – Я отдал пакет с кассетами Филимонову и зашел в квартиру.
В жилище «академика и лауреата» все было перевернуто вверх дном – мебель повалена, вещи разбросаны, на полу – великое множество битой посуды. Очевидно, Жорес кидался ею в «охотников». То там, то здесь виднелись зловонные лужицы жидкого кала.
– Держи!!! Лови!!! Хватай!!! Справа, справа заходи!!! От блин, опять ускользнул!!! – громогласно неслось со второго этажа.
В ответ раздавались взвизги, шум скачков и пронзительное, злобное хихиканье. Я хотел подняться в спальню, но неожиданно охота сама собой спустилась в нижние комнаты. По перилам съехало на заду взъерошенное, гримасничающее существо, проворно нагнулось, выпустило на лестницу длинную, желтую струю поноса (прямо под ноги бегущим за ним «ловцам»), вновь омерзительно захихикало и, совершив гигантский прыжок, повисло на люстре, уцепившись за нее передней конечностью.
– Едрена вошь! – Первый из преследователей поскользнулся на Жоресовом дерьме и лишь чудом удержал равновесие.
– Ну и ну, – покачал головой я. – Вылитая макака! Уже практически не отличишь!
– А Вы кто? – поинтересовался старший из «охотников». Судя по некоторым признакам – врач.
– Руководитель операции, полковник Корсаков, – вежливо представился я. – Это я вас вызвал, но дождаться не смог. Пришлось срочно отлучиться по служебным делам.
– Веселая у Вас служба, – осмотрев мой перепачканный в пыли, изорванный костюм и свежезабинтованное предплечье, заметил психиатр.
– Да и Вам не позавидуешь. – Я указал глазами на заляпанный калом белый халат.
– Их-хи-хи-хи-хи-хи-и-и-и!!! – раскачиваясь на люстре, подал голос борец с клерикализмом.
– Сволочь! Поганое животное! – прохрипел один из санитаров.
– Оно упорно доказывало, что человек произошел от обезьяны и в итоге впрямь превратилось в обезьяну. Недаром сказано в Евангелие: «Да будет вам по вере вашей», – пояснил я и сочувственно добавил: – Представляю, как оно вас достало.
– И не говорите! – тяжко вздохнул доктор. – Давно такие буйные не попадались. А главное, и тут Вы правы, действительно превратилось! И-эх. – Тут он с тоской глянул на люстру. – Дом элитный, потолки нестандартно высокие. Жаль, сеть не захватили, но кто ж знал… Нам бы только добраться до зверюги, а уж там… – Он выразительно покосился на резиновые дубинки санитаров.
– Добраться, говорите, – задумчиво повторил я и вдруг усмехнулся. – Так это запросто! Пододвиньте под люстру диван.
– ??!!
– Или так ловите. – Я коснулся рукояти «ПСС».
– Ага!!! – догадался психиатр, злорадно оскалился и шепнул пару слов дюжим санитарам.
– Готовы? – Я вынул из-за пояса пистолет.
– Да… да, – басовито отозвались амбалы.
Пф-ф… – одиночным выстрелом я перебил основание люстры. Макака-Жорес вместе с ней приземлился в могучие объятия санитаров, мгновенно получил дубинкой по темени, обмяк, закатил глазенки под лоб и спустя считанные секунды был облачен в смирительную рубашку.
– Огромное Вам спасибо! – Доктор сердечно потряс мою здоровую руку, сделал новоявленной обезьяне укол снотворного в шею и скомандовал санитарам: – Тащите ЭТО в машину!
Последователя дарвинизма бесцеремонно швырнули на носилки и быстро унесли.
– Заходите, ребята. Принимайтесь за работу, – пригласил я в квартиру группу Филимонова. – Если ничего интересного не найдете, то хоть формальности соблюдите…
А сам, спустившись по лестнице, подошел к «Скорой», возле которой терпеливо дожидался давешний очкарик. При виде меня он поспешно отвел глаза и слегка покраснел.
«Все-таки настучал, зараза, – понял я. – Естественно, не напрямую Нелюбину. Нет у него доступа к генералу. «Капнул» он непосредственному начальнику, а уж тот… Ну да ладно. Даст Бог, выкручусь!»
– Осмотрите, пожалуйста, – я протянул ему простреленное предплечье. – Там, конечно, пустяк, царапина, но перестраховка не повредит…
Рана действительно оказалась незначительной. Пуля Малыша не задела ни костей, ни сухожилий и, в придачу, прошла навылет. Я даже мог (преодолевая боль) действовать левой рукой, что и не преминул доказать дисциплинированному эскулапу.
– А теперь смотрите, – после перевязки и пары уколов обратился я к нему, достал пистолет (врач непроизвольно шарахнулся в сторону), переложил оружие в левую ладонь, поискал глазами по окрестностям и, обнаружив на одном из деревьев ворону, выстрелил навскидку. На том месте, где сидела поганая тварь, веером разлетелись перья, а ошметки тушки свалились на землю.
– С-со ста м-метров. Н-не может быть! – ошалело пробормотал очкарик.
– Может, – заверил я. – А посему повторно свяжитесь с Вашим руководством и на основе увиденного измените первоначальный диагноз. А о госпитализации вовсе забудьте!
– Но как… как Вы узнали?! – вытаращился он.
– Мысли прочитал, – прищурился я. – Действуйте, док… и… спасибо за медпомощь…
Когда «Скорая» умчалась восвояси, я нашарил в кармане чудом уцелевший шприц-тюбик с промедолом, сделал себе укол, немного выждал и, позабыв о боли, забрался в микроавтобус. Там я достал из загашника запасной костюм, точно такой же, в каком приехал сюда рано утром. Наученные горьким опытом, мы теперь всегда брали их с собой на задания. Если, конечно, работали в «гражданке».
С пластиковым пакетом в руке я вернулся в дом, вновь поднялся в квартиру Панферова, зашел в ванную комнату, снял грязную, забрызганную кровью рванину. Аккуратно (стараясь не намочить повязку) помылся и, переодевшись в «запаску», почувствовал себя новым человеком. (Ну, или почти новым.) Рванину я сложил в пакет, вышел на лестницу и, заняв освобожденный Логачевым подоконник (Васильич тоже решил пошуровать в квартире), закурил сигарету.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться?! – вдруг оглушительно громыхнуло над ухом.
Рядом стояли выросшие словно из-под земли Алеша с Федей.
– И где вы пропадали? – сварливо осведомился я.
– По приказу полковника Ерохина проверяли квартиры этажом выше – этажом ниже.
– И кто там обитает?
– Никого! Почтовые ящики забиты корреспонденцией. На звонки в дверь никто не реагирует!
– Доводы веские, – согласился я, – но их нельзя назвать неопровержимыми. Мало ли что в жизни бывает… Стало быть, вы поглазели на ящики, потрезвонили в квартиры и на этом успокоились?