Страница 11 из 13
Стрелки ручных часов Логачева перевалили за полдень. «Пора бы явиться, голубчику… Если, конечно, расчеты Нелюбина верны», – подумал я и, в следующий момент, за левым от окна заслоном возникла знакомая кряжистая фигура, с модельной стрижкой на непокрытой голове, в распахнутом пальто. К оцеплению Федоров подошел пешком. То ли прибыл общественным транспортом (ближайшая станция метро находилась в двух кварталах от моего дома), то ли оставил машину где-то в хвосте пробки.
– В чем дело? В этом подъезде на третьем этаже живет мой начальник, полковник Корсаков. С ним все в порядке? – услышали мы голос майора. С искусно разыгранным волнением он обращался к одному из «ментов»-автоматчиков с сержантскими лычками на погонах.
– Проходите, гражданин. Нам приказано не общаться с посторонними, – казенно ответил тот.
– Это я-то посторонний?! – возмутился Федоров. – На, читай! – он сунул под нос «сержанту» служебное удостоверение.
Переодетый нелюбинский сотрудник мастерски изобразил на лице целую гамму чувств – злость, смятение, страх и, наконец, глубокую растерянность малограмотного простофили, попавшего между двух огней.
– Извините… У нас приказ… мы люди подневольные, – запинаясь, прокосноязычил он.
– Хорошо, – надменно фыркнул Федоров. – Вызови старшего. Того, кто отдал приказ.
С облегченным вздохом нелюбинец ухватился за рацию.
Спустя полторы минуты к заслону приблизился второй ряженый с погонами капитана, вежливо пригласил Федорова пройти внутрь оцепления и между ними состоялся оживленный разговор, причем слова майора звучали теперь гораздо ярче и отчетливее, чем у его собеседника.
– Прикрепили жучок, – сообщил мне Нелюбин, с интересом наблюдающий за монитором. – Вы успели заметить, КАК и КОГДА?
– Нет! Буквально мистика какая-то!
– Никакой мистики, а твоя обычная невнимательность, – желчно проворчал Логачев. – На всех тренировках тебя учили максимально сосредотачиваться, а толку…
– Перестаньте, Петр Васильевич, – прервал полковника генерал. – Заметить было практически невозможно. Работал профессионал экстра-класса! Я бы и сам ничего не понял, если бы не знал кому именно поручено обработать клиента… А Вы, вижу, не в духе?
– Верно, – сознался Логачев. – Ты извини, Дмитрий, зря я на тебя сорвался! Просто настроение мерзопакостное да на сердце кошки скребут…
– Напрасно. Все идет чётко по плану. Деваться ему некуда! – бодро заявил Нелюбин.
Полковник вздохнул, с сомнением покачал массивной головой, но ничего не сказал.
Беседа на улице, между тем, подошла к концу. Изображавший милицейского начальника «сдался», под агрессивным напором сурового фээсбэшника, и неохотно скомандовал двум «ментам», стоящим у подъезда. – Передайте наверх. Пусть господина майора беспрепятственно пропустят к трупам и к задержанному. У него особые полномочия.
– К трупам?! К задержанному?! – Федоров заставил себя побледнеть… (Ну и артист!.)… – ТАК ЧТО же, ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО?!!
– Проходите и сами все увидите, – хмуро посоветовал «капитан».
Майор ломанулся в подъезд. На лестнице послышались тяжелые, торопливые шаги, а мощный жучок донес до нас едва различимое, змеиное шипенье:
– Чудесно! Наш дважды герой по уши в дерьме. Ща-а-ас понаслаждаюсь занятным зрелищем!!!
Шаги приблизились, дверь отворилась, Федоров деловито зашел в квартиру и… в ту же секунду очутился в объятиях Логачева, скрутившего мерзавца жестоким болевым приемом.
– Обыщи, – коротко бросил мне Васильич.
Я привычно обшарил одежду завязанного узлом, рычащего от боли майора. Изъял документы, связку ключей, бумажник, табельный пистолет, мобильный телефон, электронную записную книжку. Передал добычу Нелюбину и подал знак Логачеву, дескать, «отпускай». Брезгливо морщась, Васильич завел согнутого пленника в комнату и, разжав захват, двинул ему коленом под зад. На мгновение взмыв в воздухе, майор смачно шмякнулся на брезент, прикрывавший залитый кровью пол, и ошалело затряс головой.
– Ну, падаль, наслаждайся «занятным зрелищем», – сквозь зубы процедил я. – Но не слишком долго. У тебя впереди много всякого интересного!
– А-А-А-А??!! – Федоров дико вылупился на меня, словно на выходца с Того Света. – Но как… почему?!!.. Не может такого быть!!!.. Где же, где… – тут он осекся и тупо уставился на пропитанный кровью брезент.
– Вас интересует судьба дочки Рябова, Виктории Семиной и двух охранников Рюмашкина? – ласково осведомился генерал. – Поспешу удовлетворить Ваше законное любопытство. Девочка с матерью и младшей сестрой. В настоящий момент, – Нелюбин покосился на часы, – они, полагаю, из церкви вернулись, с воскресной службы. Обедать собираются… Госпожа Семина глубоко под землей, в одиночной камере-клетке, под усиленной охраной. Сущенко с Удаловым тоже… А кровь настоящая, не сомневайтесь! Только не из обезображенных женских тел… (Семину-то Вы приказали тоже того, ножом по горлу), а с ближайшей скотобойни. Целых три ведра!
– Б…ди! – злобно выругался опомнившийся провокатор, вскакивая на ноги. – Переиграли, уроды еб… Г-р-р-х-х, – получив от меня ногой под дых, он согнулся пополам, надсадно хрипя и роняя слюни.
– Не надо грязно выражаться, – прежним тоном посоветовал Борис Иванович. – Вы находитесь в приличном обществе, а не на эспээсовской блатхате.
– Иначе весь ливер отобью. Для начала! – грубым голосом пообещал Логачев.
– И, вообще, зря ты ерепенишься, – миролюбиво добавил я. – Вообразил, будто с ходу отправишься в кремационную печь вместо меня и, напоследок, решил показать себя крутым парнем?!
Федоров уныло промолчал, однако в глазах у него отразилось: «Да, именно так!»
– Напрасно, дорогуша, напрасно! – придавил его взглядом Васильич. – Наши мастера заплечных дел недаром зарплату получают. И если ты надеешься умереть с гордо поднятой головой, то вынужден тебя разочаровать – ничего не выйдет! За несколько дней интенсивной обработки ты превратишься в жалкое, трясущееся, спятившее от боли существо, которое будет молить лишь об одном: – «Прекратите весь этот кошмар! Скорее суньте меня живым в печку!!!»
Слова Логачева (вкупе с тяжелым, леденящим душу взглядом) подействовали на пленника должным образом.
Дерзкий вызов в глазах потух, сменившись беспросветным отчаянием. Красиво очерченное лицо смертельно побледнело. (На сей раз по-настоящему.) На лбу, на носу, на щеках выступили бисеринки пота.
– Вы сказали «надеешься умереть», – убито пробормотал он. – Ну а если нет?! Разве мы сможем договориться по-хорошему?!
– Разумеется, сможем! – лучезарно улыбнулся Нелюбин. – Ты будешь с нами активно сотрудничать, поможешь выйти на «басаевское наследство» и сдашь всех известных тебе господ, причастных к подготовке государственного переворота в начале 2008 года.
– А потом вы уничтожите меня, как отработанный материал, – губы Федорова заметно дрожали. – Разве нет?!
– Возможно, – не стал лукавить генерал. – Но до этого пройдет немало времени. И уничтожение уничтожению рознь. Сам знаешь! Кроме того… Кто знает, как оно там сложится? Вдруг ты окажешься о-очень ценным агентом? Тогда, невзирая на былые «заслуги», мы будем использовать тебя и дальше во благо Государства Российского. Как, например, того чеченца, из-за которого твои хозяева задумали подставить Корсакова. Он (в смысле чечен) злодей и мерзавец не меньше чем ты и заслужил не одну, а минимум несколько казней. Но… приносит большую Пользу! А посему – живет и процветает. Под нашим контролем, само собой. Не правда ли, Дмитрий Олегович?
Я утвердительно кивнул.
– Хорошо, я согласен с вами сотрудничать, – тускло произнес Федоров, – но они безжалостно устраняют всех свидетелей. По их приказу я велел Сущенко с Удаловым зарезать Семину, а им самим подсыпал в чай особый нигерийский яд. Сегодня или завтра они умрут «естественной смертью» в ваших камерах-клетках. Ваше счастье, что допросить успели!.. Боюсь, и меня вскоре уберут, поскольку… – Майор внезапно пошатнулся, захлебнулся воздухом и ухватился обеими руками за сердце. Глаза у него покрылись мутной поволокой. На губах выступила пена.