Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 9



Он оказался намного просторнее, чем обиталище доктора, да и убранство было побогаче. У покрытой краской темно-алого цвета стены расположился обтянутый зеленой атласной тканью диван, напротив которого стоял длинный рабочий деревянный стол вместе с высоким стулом, очевидно, из того же набора. Шкафов не было, что огорчало, зато напротив широкого окна висела большая, во всю стену, явно старая картина эротического содержания. Вальяжно раскинувшая на простынях девица, окруженная различными фруктами, смотрела прямо на меня, как бы я не перемещался. Когда-то я читал о таком художественном приеме. Надеюсь, здесь не бывал ни один из пациентов данного заведения, ведь, без сомнения, эта барышня являлась бы им в ночных параноидальных кошмарах. В принципе, можно жить. Если честно, я не очень-то понимал, зачем мне здесь нужен свой собственный угол, ведь, судя по вчерашней речи Невилла, я должен буду практически всегда находиться рядом с ним. Кстати о докторе, он ведь, наверное, уже заждался.

Я зашел в полуоткрытую дверь его кабинета. Доктор, казалось, даже не заметил моего появления. Он вытянулся в кресле и увлеченно листал какую-то толстую книгу. Лишь после того, как я смущенно покашлял, Кроссман поднял на меня глаза, и отложив чтиво, проговорил:

– Садись, я расскажу тебе, что да как.

Я плюхнулся напротив него и, поправив рукава и ворот не лишком удобного халата, приготовился слушать. Но вместо ожидаемых мною инструкций, он вдруг задал вопрос, который я не ожидал услышать:

– Крис, вы курите?

Что мне надо было ответить? Во всем мире курение не то, что не поощрялось, во многих случаях вообще наказывалось. Так, например, я знал, что сотрудникам медицинских заведений запрещалось курить во время рабочего дня, а за уличение в этом частенько шло увольнение. Соврать? Но скорее всего мои вещи напрочь пропахли табаком. Сказать правду? Что за этим последует? И, вообще с чего такой вопрос? Если он почувствовал запах табака и хочет наложить на меня за это какие-либо санкции, то почему сейчас? Ведь он, скорее всего, заметил его еще вчера… Как бы то ни было, есть ли у меня возможность обмануть опытного, а Кроссман – без сомнения опытный, психиатра? А вот оно что. Скорее всего, он хочет проверить мою честность.

– Да, курю, – собравшись с мыслями, ответил я.

– Я так и думал! Знаете, что я вам скажу? В современном мире с его бесконечной суетой порядочному человеку без табачку совершенно невозможно собраться с мыслями, – его лицо растянулось в довольной улыбке, и он незамедлительно выудил из ящика стола большой железный портсигар, – Угощайтесь, родной. Такого вы не пробовали, это вам не отвратительные сигареты, наштампованные бездумными машинами. Сигары ручной закрутки, с вишневыми листьями. Произведение искусства! Берите, и давайте приступим, – с этими словами он достал две толстые коричневые самокрутки, от которых, и вправду, исходил безумно приятный аромат вишни, и положив одну передо мной, закурил и, закинув от наслаждения голову, выпустил в потолок густое облако дыма.

В голове пронеслась мысль, что я бы с удовольствием сошел бы с ума, лишь бы остаться в этой больнице, чтобы целыми днями сидеть здесь в окружении книг, и потягивать вкуснейший табак вместе с этим странным, немного сумасбродным, но чертовски приятным человеком.

– Спасибо, Невилл, – только и смог сказать я, добавив при этом свою лепту, в уже затянувшую комнату завесу.

– Давайте к делу. Первый этаж вы осмотрели. Теперь пара слов о втором и в целом о больнице. Раньше здесь было семь врачей и бесчисленное количество другого медицинского персонала, но с недавнего времени нас переквалифицировали под строго определенную болезнь, название которой вам все равно ничего не скажет. Скажем так, это некое ответвление от паранойи. Знаете что это такое? – я кивнул, и Кроссман продолжил, – сейчас у нас живет всего три человека. Мальчик пяти лет, старушка и женщина чуть старше тридцати. Вот вам, между делом, и ответ на ваш вопрос, о малом количестве сотрудников. Люди требуются везде и повсюду, а мне вот поручили изучить, обследовать и попробовать излечить этих несчастных. И, знаете, я прекрасно справлялся, вот только они привыкли ко мне. К моим вопросам, к моему поведению. Они не хотят больше говорить правду, не хотят открываться. Для этого здесь вы. Как показывает практика, присутствие нового человека побуждает душевнобольных поведать ему о себе что-то такое, что может его поразить.

– У меня есть один вопрос… – судя по всему, он очень хорошо относился к своим подопечным, и поэтому мне было немного неловко, – Вы сказали, чтобы я не брал с собой острых переметов. Они опасны?



– Ну что вы, нет! Они почти неотличимы от здоровых людей. Я просто боюсь, что в условии постоянной изоляции, кто-нибудь из них захочет свести счеты с жизнью. Вы не подумайте, им не причиняют вреда, просто вот вы, смогли бы несколько лет провести в компании двух человек?

– Если бы не нужда в заработке, я с удовольствием прожил бы жизнь в компании жены и хорошей книги, доктор.

Мы докурили. Приятное послевкусие жгло губы и язык, и с каждым вдохом его жар спускался вниз по глотке, словно вновь и вновь обволакивая ее тонким слоем дыма.

– Значит, вам бы я принес ножницы, – усмехнулся доктор, – пойдемте, работа не ждет.

Выйдя в холл, мы поздоровались с уже сидящей на своем посту Феллисой и поставили росписи в ее журнале. Кого она тут встречает? Для кого ведет этот журнал посещения? Больница вообще больше напоминала не столько больницу, сколько приют или гостиный дом, только вот постояльцы которого слегка не в себе.

– Невилл, вы говорили о каких-то процедурах. Что вы даете им? – спросил я Кроссмана, пока мы поднимались деревянной винтовой лестнице на второй этаж.

– Лучшее лекарство, друг мой, – профессор посмотрел на меня с усмешкой, – хорошие книги.

Ключ в моей руке лег на за панель замка, и заветная дверь, щелкнув несколько раз, наконец отворилась. Что я ожидал здесь увидеть? Темные коридоры с исписанными кровью стенами, как в фильмах ужасов? Стерильно белые палаты с мягкими стенами и безумцев в смирительных рубахах завязанных морскими узлами? Я не бывал в подобных заведениях. Я никогда не видел их изнутри. Я готов был ко всему. Но не к этому.

Если бы не решетки на окнах, у меня сложилось бы впечатление, что мы находимся на загородной вилле какого-нибудь богатого бизнесмена или министра. Мы стояли на пороге большой светлой комнаты, никак не походившей на больничную палату. Прямо посреди нее стоял большой обеденный стол, за которым расположились шесть стульев, чуть поодаль от него, возле камина старой деревянной кладки находилась каскада кресел, расположенных полукругом по отношению к вышеописанному камину, стены в этой части помещения были превращены в библиотеку, на которую у меня бы не хватило даже воображения: полки усеянные книгами тянулись прямо от пола до высочайшего потолка. Все это занимало половину этажа, вторая же половина была отделена стеной, на которой виднелись два двери и узенький коридорчик между ними. Кроссман, видимо удовлетворенный моим восхищенным взглядом, улыбнулся своей, как я уже понял, фирменной улыбкой с ехидным прищуром, и сказал:

– Вот так вот они и живут. Может быть, когда-нибудь, за это мне прилетит нагоняй из министерства, но я напрочь отказываюсь понимать тех живодеров, превращающий психиатрические больницы в комнату страха. Теперь смотрите, – он указал рукой налево, – там за дверьми туалет и ванная комната, а прямо по коридору комнаты расположены, так же как и внизу – это спальни. Всего их восемь штук, но надеюсь, в ближайшее время постояльцев не прибавится. А теперь, давайте знакомиться, – он вытащил из кармана маленький золотистый колокольчик и со всей силой накал трясти им перед собой, шагая по направлению к спальной зоне, с криками, – подъем, господа! Подъем!

Что он, черт возьми, делает? Кем он их считает? Они же, в конце концов, безумны! Какая-то уникальная болезнь, смахивающая на паранойю? Но разве параноика стоит будить звоном этого бешеного колокольчика? И что за содержание? Где он взял все эти вещи? Это же раритеты! Ладно, допустим, он не собирается окунать своих подопечных в ванны с холодной водой или пичкать таблетками, или что там делают с психами… Но, Боже, здесь же ни одного медицинского прибора! Сомневаюсь, что этот Невилл спрятал под халатом дефибриллятор…