Страница 4 из 63
ГАДАНИЯ. К. вырезывал из газетных объявлений слова, склеивал в непонятные фразы, приклеивал на стенах комнаты, из-под потолка висела стрелка на нитке, каждое утро он раскручивал ее и вдумывался в указанную фразу (Белоусов. Литературная Москва).
ГАЛЕН. писал: старику вреднее всего молодая жена и хороший повар.
ГЕГЕЛЬ. Сухово-Кобылин в старости не узнавал родственников, но о Гегеле говорил не сбиваясь (Измайлов).
ГЕНИЙ. Моцарт говорил о Бомарше: «Он же гений, как ты да я», а Пастернак писал Д. П. Гордееву о Божидаре: «Он же ничтожество, как вы да я».
ГЕРБ. Сын сказал: гербом Москвы был, собственно, не св. Георгий, а «московский ездец», без нимба, чтобы не сквернить святое государственным (сейчас чувства противоположны); потом, что меньше известно, обелиск Свободы на скобелевском месте; позже, в 1990 г., среди проектов – памятник Долгорукому. «В девизе можно написать: свято место пусто не бывает», – сказал я. «Ленинградцы обидятся», – возразил сын.
«ГИГЕС. пораздумал и предпочел остаться в живых» – самая психологически богатая фраза Геродота (I, 11).
ГОЛОВА. Выписка Эйзенштейна из Гране: в Китае человек называет свой рост только по плечи, потому что на плечах поклажа, а голова солдату не нужна.
ГОРЛО. Е. В. А. заметила, что от отвычки от русских разговоров у нее болит горло, а когда привыкала к французскому языку, болели лицевые мышцы.
ГРЕХ. Она же спрашивала знакомого священника (библиографа по призванию), с какими грехами люди приходят на исповедь. Он ответил: «Один сказал: накричал на канарейку…» Это или святой, или, наоборот, великий грешник, предпочитающий вспоминать пустяк, чем затаенное (от себя же) былое душегубство.
ГРЕХ. «А какой самый большой грех, по-вашему? – Самосовершенствование, – сказал гнутый, – без боли другому не обходится» (Ремизов. Мартын Задека).
ГРОБ. В Китае на гробовых лавках написано: «Товар долговечности» (В. Алексеев).
ГРУДЬ. Смерть спасла Гумилева от участи Брюсова, которому кусали грудь, оттого что зубки выросли. «“Памятник” Брюсова напоминает мне памятник Скобелеву», – писал И. Аксенов С. Боброву.
ГУСИНЫЕ ПЕРЬЯ:. ими писали еще Клемансо и Анатоль Франс.
«“ДА!”. – сказала она с мукой. – “Нет!” – возразил он с содроганием. – Вот и весь ваш Достоевский!» – говорил Бунин Адамовичу. О. Ронен сказал: «Вы думаете, Набоков написал «Дар» ради Чернышевского? Ему интересно было, почему вся Россия любила убогого Чернышевского, чтобы понять, почему вся Европа любит убогого Достоевского». (А потом в свой решающий момент Набоков сам воспользовался приемом Достоевского. В русской эмиграции он был элитарный писатель, а в Америке такой элитарностью никого было не удивить. Тогда, подобно тому как Достоевский взял криминальный роман и нагрузил психологией, Набоков взял порнографический роман и нагрузил психологией; получились «Лолита» и слава.)
ДАЛЬТОНИЗМ. Николай I не различал некоторых цветов: на чертеже он спутал Днепр с шоссе, а Клейнмихель за это кричал на инженеров.
ДАТА. К. Пигарев доказывал, что такое-то стихотворение Тютчева написано летом, потому что в нем описано лето. Хотя Фет, по точным датам, писал о весне в январе, а у Ахматовой «Мартовская элегия» написана в феврале.
ДВАДЦАТЬ. Жирмунский говорил, задумавшись среди лекции: «Через 20 лет пошлость становится стилем». Хочется добавить: а стиль пошлостью. Таков сейчас сталинский соцарт.
ДВОРЯНСТВО. Гете: его «уездная жизнь предводителя литературного дворянства» (выражение Алданова).
ДЕБЕЛЫЕ ХОЗЯЙСТВА. немцев-колонистов. А ведь сначала Потемкин хотел было заселять Новороссию импортными английскими каторжниками (Кизеветтер).
14 ДЕКАБРЯ. После первого залпа на Сенатской площади было странно тихо: с близкого расстояния картечь поражала смертельно, без стона (свидетельство современников).
«ДЕЛЕЖ. бывает опасен: вот если бы св. Мартин разрубил не плащ, а штаны?..» – сказал И. О.
ДЕТИ. Анахарсис на вопрос, почему не заводит детей, сказал: из любви к детям (Стобей, III, 120).
ДЕТИ. З. Гиппиус писала в 1924 г., что кроме отцов и детей всегда есть дядья и племянники – не детьми же были Блок и Белый Брюсову и Бальмонту, а Есенин с Маяковским – Блоку. Марину Цветаеву Бальмонт называл своей литературной падчерицей.
ДЕТИ. М. Цветаева (по Белкиной, с. 322): вначале дети родителей любят, потом дети родителей судят, потом они им прощают. Это она повторяет сентенцию Тэна (заметил К. Душенко), переиначенную потом Уайльдом.
ДЕТИ. Меншиков говорил о Клейнмихеле: достроенный Исаакиевский собор мы не увидим, но дети увидят, мост через Неву мы увидим, но дети не увидят, а железную дорогу – ни мы, ни дети (Вяземский).
ДЕТИ. Отцу новорожденного дают каши перловой с горчицею, перцем, хреном, солью, уксусом по ложке под сахаром, чтобы несколько помучился, как роженица (А. Терещенко. Быт русского народа). Родители крещаемого не присутствуют при крещении. «Почему?» – спросил некто. «Должно быть, чтобы совесть не зазрила», – отвечал священник (Вяземский).
ДЕТИ. У А. Б. Куракина от разных любовниц было их около семидесяти («Рус. Старина», № 61, с. 213). Филарет за это отказался от похвального слова над ним.
ДИАЛЕКТИКА. «Так как НН был диалектиком, т. е. хорошо понимал разницу между трупом и не-трупом, то он побежал по улице зигзагами и пригибаясь» (С. Бобров. Восстание мизантропов). Моя десятилетняя дочь, услышав это, сказала: «Неправда, при мизантропах ружей не было». Она имела в виду питекантропов. Декан филфака в Киеве имел прозвище: Псевдантроп.
ДИАЛОГ. – быстрые обмены ролями между камнем и скульптором: то я его – долотом, то он меня – долотом.
ДИАЛОГ. со студентом: он распускает хвост, я подставляю ему зеркало.
ДИАЛОГ. «Для меня в диалоге межсубъектного нет: я в диалоге только быстро меняюсь из субъекта в объект и обратно. При этом я – субъект, когда слушаю и от этого преобразовываюсь, а не когда говорю и влияю. Так же можно преобразовываться и в общении с камнем или «уважаемым “шкафом”».
ДИАЛОГ. Книги А. Зиновьева – образцовая модернизация жанра платоновского диалога. Как она непохожа на то, что под этим имел в виду Бахтин.
ДИСЦИПЛИНА. партийная. Когда Якобсона спрашивали, кто пять лучших поэтов после Блока, он говорил: «Хлебников, Маяковский, Мандельштам, Пастернак, а пятый… – и потуплялся: – Асеев, но, если кто скажет – Кузмин, спорить не буду» (от К. Тарановского и О. Ронена).
Сон сына: как русская литература строила теремок. Лев Толстой стены клал, Достоевский балки накладывал (голос: «с петельками!»), Островский столпы становил, Некрасов гвоздики забивал, А. К. Толстой генералов на стенки вешал, Чехов лавочки ладил, Лесков печку клал (голос: «а Ремизов в трубу вылетал!»), Блок стекла стеклил, Брюсов конька на крышу ставил, Гиппиус щели конопатила, Есенин лики писал, Горький огород городил (голос: «а Скиталец в ворота стучал!»), а Маяковский пришел и все разорил.