Ловушка для Грейси

Она слышала, как захлопнулась дверца машины, бешено взревел мотор, машина развернулась и исчезла в лабиринте улиц.

Когда она ввалилась в квартиру, она чувствовала себя опустошенной, полумертвой. Не потрудившись даже зажечь свет, она, спотыкаясь, прошла в темноте до спальни, села на кровать и позволила себе наконец роскошь поплакать – сначала она плакала потихоньку, затем ее всю сотрясли глубокие изматывающие душу рыдания, которые довели ее до полного изнеможения.

Она ведь чувствовала, что дело идет к такому концу, думала она. Разве она не знала с самого начала, что за человек Морган? Она могла бы написать книгу о бессмысленности вступления с ним в связь, но, несмотря на это, ее, помимо ее воли, влекло в расставленную им паутину, и в момент, когда она могла бы ускользнуть от него, она предпочла стать его любовницей. Смотри фактам в лицо, думала она, когда чистила зубы и разглядывала свое опухшее лицо в зеркале, ты вела себя как томящаяся от любви девочка-подросток, неспособная убежать от своих собственных чувств.

Она понимала, что ее мгновенное решение уйти с работы было единственной остававшейся у нее сейчас возможностью. Она позвонит и скажется больной, а тем временем закажет билет на ближайший рейс в Лондон.

Нестерпимой была мысль о том, что она больше никогда не увидит Моргана, его тяжелый медлительный взгляд во время акта любви, никогда не услышит низкого тембра его голоса.

Спала она беспокойно, ее преследовали яркие тревожные сновидения. Проснувшись утром, она чувствовала себя так, будто не спала вовсе.

Первым делом она упаковала свои вещи, бросая их как попало в чемоданы, которые она так и не удосужилась заменить и которые казались еще более ненадежными, чем раньше.

Работа быстро спорилась. В последние месяцы она накупила довольно много одежды, но не приобрела ничего громоздкого. Сейчас она благодарила бога за это, так как в ее чемоданах не оставалось места ни для чего другого.

Она понимала, что должна будет рассказать о своих планах Дженни, и сделала это с тяжелым сердцем.

– Но ты не можешь так поступить, Грейси! – плакалась она в трубку. – Я хочу, чтобы ты была со мной, когда родится ребенок!

Грейси нахмурилась. Она ожидала этого события почти с таким же нетерпением, как ее сестра, и ей было больно оттого, что она не сможет в эти первые мгновения побыть с племянницей.

– Я приеду, – сказала она неуверенно. Когда я смогу думать о Моргане рассудочно, добавила она молча для самой себя. – Ты же знаешь, что Лондон это не край света!

Положив трубку, она поняла, что последний шаг сделан. Отступать некуда, даже если бы она и пожелала дать обратный ход.

Она объяснила причину своего внезапного отъезда из Нью-Йорка лишь в общих чертах, чтобы, с одной стороны, оградить сестру от ненужных волнений, а с другой – защитить себя. Она не очень-то разбиралась в медицине, но знала, что беременных женщин надо оберегать от эмоциональных потрясений. Кроме того, она всегда может написать ей письмо и рассказать всю правду, когда ее боль утихнет. Остальная часть дня прошла в каком-то тумане, как при замедленной киносъемке. Во всем чувствовалась какая-то нереальность. Это ее поражало. Она расставалась с единственным человеком, которого она любит и будет любить, но она была как будто в оцепенении и не испытывала никаких чувств.

Утром следующего дня она позвонила на работу и поговорила с одной из других секретарш, которая сказала ей, что Морган на встрече за завтраком с клиентами.

– Вы не могли бы передать ему, что я не буду сегодня на работе? У меня что-то не в порядке с желудком. – И тут же она добавила:

– И если меня не будет завтра, то по той же причине, но я обязательно приду в среду.

– Обязательно передам. – В трубке слышно было, как она жует. Интересно, что кушает Катя на этот раз. Казалось, что Катя ест всегда, хотя она обладала на зависть изящной фигурой. От мысли о еде Грейси стало нехорошо. Какая стандартная реакция, цинично подумала Грейси, кладя трубку. Не может есть, не может спать, что же дальше? И все из-за человека, который, по всей видимости, в свое свободное время даже не задумывался о ней.

Она добралась на такси до аэропорта Кеннеди и сумела взять билет на значительно более близкий рейс, чем ожидала. По-видимому, в последнюю минуту кто-то отказался от билета, и Грейси попала на это место.

Садясь в самолет менее чем через два часа, она чувствовала себя в положении беглеца.

Почему? Это известно только одному господу богу, подумала она. Неужели она предполагает, обернувшись, увидеть несущегося к ней со всех ног через весь аэровокзал Моргана с цветами в руке и словами вечной любви на устах? Так бывает только в сентиментальной рекламе и детских мечтаниях.

Она успокоилась только тогда, когда самолет оторвался от земли. Очень тучный бизнесмен, сидевший рядом с ней, пытался завести разговор, но Грейси отвечала на его вопросы с таким явным отсутствием энтузиазма, что он наконец уткнулся в газету, оставив ее со своими мыслями. А мысли к ней приходили нежеланные и уходить не собирались.

Она говорила себе, что все пойдет своим чередом и что со временем этот отрезок жизни забудется и она двинется вперед. Она не первая страдает от разбитого сердца. Это не смертельный случай.

Перед началом показа кинофильма от недостатка сна и измотавших ее переживаний Грейси почувствовала сонливость.

Она забылась в беспокойном сне и проснулась только тогда, когда пилот объявил, что самолет приближается к Хитроу.

Глава 10

Лондон, казалось, ничуть не изменился. Даже облака были все того же матово-серого цвета, который приезжие считали неотъемлемой частью погоды в Англии. Садясь в самолет перед вылетом в Нью-Йорк, она оставляла позади серое небо, а теперь возвратилась к нему. Казалось, что минувшие месяцы не более чем сон, но безмолвная боль в сердце была слишком сильной, и забыться она не могла.

Лондон, возможно, и остался таким же, но зато сама Грейси чувствовала, что стала на несколько лет старше. Она уезжала в Нью-Йорк собранной и даже несколько холодноватой молодой женщиной. Вся ее жизнь была четко пронумерована и разложена по полочкам, и места для непредвиденного не оставалось. Между ее стройным прошлым и беспорядочным настоящим не было никакого сходства.

Перед вылетом из Америки она предусмотрительно позвонила своим агентам по недвижимости, предупредив их о том, что очень скоро возвращается в свою квартиру, и просила подыскать какое-нибудь другое место для своих жильцов. Женщина, с которой она разговаривала, оказалась не в восторге от возникшей ситуации, но в конце концов была вынуждена смириться. Возможно, по тону голоса Грейси она поняла, что, как бы это ни было огорчительно, другого выхода нет.

Когда черное такси остановилось у ее дома, Грейси опасалась, что, войдя в квартиру, застанет там массу незнакомых лиц, так как не оставила своим жильцам времени на то, чтобы освободить помещение, но, открыв входную дверь, она попала в пустые комнаты.

Она сгрузила все свои сумки и чемоданы, прошла через комнату к окну и уставилась невидящим взглядом на улицу, не зная, что делать дальше.

У нее было тяжелое, гнетущее чувство. Она понимала, что должна начинать строить свои планы и в первую очередь устроиться на службу, но, как только ее мозг включался в работу, он тут же начинал идти по неприятному пути – перед глазами появлялись тревожащие и несвязные обрывки воспоминаний о Моргане и о вещах, о которых ей не хотелось думать.

Куда девалась ее логика, которая ей сейчас была нужнее всего? – спрашивала себя Грейси. Никакой от нее пользы, это ясно. К тому же она чувствовала, что у нее нет сил следовать ей. Она тяжко опустилась на диван и закрыла глаза.

На нее нахлынули воспоминания о Моргане, и она не пыталась отгонять их до тех пор, пока не почувствовала, что в ее сознании не осталось ничего, кроме ярких и болезненных представлений о нем. Она попыталась представить себе, как он отреагировал на ее отъезд.