Третий шеар Итериана

— Иди к остальным. — Софи улыбнулась, словно сама владела даром превращать печаль в радость. — Клер оставила тебе место рядом с собой, не ошибешься.

— Я думал помочь тебе…

— Ты уже помог. Но если хочешь, возьми соусницу.

Тьен ошибся, предположив, что, кроме него, у Люка собрались только ровесники. Да, было трое мальчишек и одна девочка — Тея, та самая. Вопреки опасениям напарника, весьма милая барышня, темноволосая, черноглазая и не по возрасту фигуристая. Чего никак нельзя было сказать о худощавой шатенке лет двадцати, сидевшей за столом рядом с молодым человеком, с первого взгляда показавшимся Тьену знакомым.

— Это Рене и его невеста Мишлин, — представила взявшая на себя роль хозяйки Клер. — А это…

— Этьен, — назвался полным именем шеар, протягивая руку младшему брату Максимилиана Ружа.

— Очень приятно.

— Взаимно.

В отличие от Макса, Рене действительно производил приятное впечатление. Спокойный, доброжелательный, открытый. На брата он походил лишь чертами лица, блондинистой шевелюрой и атлетическим сложением. Но Тьен и до Итериана не судил о людях по внешности, и в его представлении сходство было минимальным.

Будущая госпожа Руж смущенно покраснела под слоем пудры, когда шеар коснулся губами ее пальцев. Кожа девушки впитала запах свежего дерева и столярного лака.

— Вы художница? — предположил он, не сдержав любопытства.

— Почти, — улыбка, искренняя и яркая, как праздничный фейерверк, мгновенно превращала Мишлин из длинноносой крыски в юную прелестницу. — Занимаюсь резьбой.

— Должно быть, увлекательное занятие.

Жаркое, а с ним и Софи, задерживалось, и Тьен успел познакомиться со всеми гостями Люка. Тея оказалась молчаливой скромницей, а мальчишки в присутствии взрослых старательно скромников разыгрывали, но получалось у них не слишком убедительно.

— Теперь все!

Водрузив в центр стола блюдо с ароматным, присыпанным рубленной зеленью мясом, Софи собиралась сесть между Люком и Клер, но маленькая хитрунья неожиданно вскочила с места.

— Давай поменяемся? Я хочу сидеть рядом с именинником!

— Клер, — девушка укоризненно покачала головой, но шустрая малышка уже перебралась со стула на стул.

— Жалко тебе, что ли?

Остальные не поняли истинного смысла маневра, но те двое, ради которых затевалась рокировка, оценили сполна. Однако спорить с девочкой, привлекая внимание к заурядному эпизоду, было бы глупостью с их стороны. А Тьену и не хотелось.

Далее все пошло своим чередом. По крайней мере, ему, никогда прежде не бывавшему на подобных семейных праздниках, казалось, что так они и должны проходить. Поздравления, тосты, общие воспоминания… Дети пили фруктовый сок и содовую. Взрослые — вино. Мишлин разводила сухое красное водой. Рене смаковал каждый глоток, хоть напиток нельзя было назвать изысканным. А Софи отпивала немного и тут же отставляла бокал в сторону, чтобы вернуться к неспешной, не имеющей конкретной темы беседе…

Назывались места, где он никогда не был. Имена, которых он не знал. В какой-то момент шеар почувствовал себя чужим и ненужным. Даже рыжему Марку, самом младшему из мальчишек, находилось, что вставить в разговор, и тихоня Тея добавляла иногда пару слов, что делало ее своей в собравшейся в квартире Хамнетов компании, а ему только и оставалось, что молча слушать, пытаясь запомнить, что, кто и когда, и уловить смысл понятных другим шуток. Пока его не было, мир Софи и Люка, в котором когда-то существовали лишь они трое, разросся, впустив в себя новых людей, и Тьену казалось, что каждый из этих чужаков занял слишком много места в родных сердцах, непоправимо вытеснив его… Но всякий раз, когда он уже порывался встать из-за стола и уйти, уверенный, что его отсутствия и не заметят, что-нибудь случалось. Что-то, на первый взгляд, незначительное, как упавшая на пол салфетка, за которой они с Софи одновременно наклонились, к радости хохотушки Клер, стукнувшись под столом лбами. Или Люк заговаривал об автомобилях, втягивая его в разговор. Или Рене интересовался, как ему нравятся радиорепортажи со спортивных состязаний… Новый мир не отказывался его принять, но он не спешил становиться его частью, еще помня тот, прежний, маленький и уютный. Потому и радовался отсутствию к себе чрезмерно пристального внимания. Должно быть, хозяева, еще до того как он пришел, как-то отрекомендовали его прочим гостям, и никто ни о чем больше не спрашивал, хоть Этьен и видел затаенное любопытство во взглядах Мишлин и ее жениха. Но пара стойко удерживалась от вопросов, а он не давал для них повода. В конце концов, кто ему эти люди? Разве они нужны ему?

…И опять он оставался вне тесного круга, снова чувствовал себя лишним, снова хотелось сбежать и вернуться лишь тогда, когда в доме не останется посторонних. И снова сидевшая рядом девушка невзначай касалась рукой и извинялась со смущенной улыбкой, Клер предлагала попробовать запеченные с сыром баклажаны, а Рене призывал наполнить бокалы…

Возможно, этот новый мир был не так уж плох.

Но где-то существовал другой мир — мир, который он кое-как построил вокруг себя, чтобы не остаться в пустоте. Генрих, Фер, Лили, Эсея, Кеони… Есть еще не друзья, но достаточно близкие знакомые в Итериане, которые нет-нет, но вспоминались. И семья правителя Холгера, так и не ставшая его семьей, но успевшая оставить отпечаток в основе созданного им мира.

Тьен не хотел думать, что будет, если их новые миры, его и Софи, когда-нибудь столкнутся, но эта мысль, однажды придя в голову, уже не покидала…

— Нам пора, — объявил Рене, вставая из-за стола.

— Уже? — Софи посмотрела на настенные часы. — Ты же говорил, что бракосочетание назначено на пять.

— Нужно еще заехать за аппаратом.

— Вы сегодня женитесь? — спросил Тьен невпопад.

Софи негромко вздохнула.

— Нет, — непринужденно рассмеялась Мишлин, скрашивая неловкость момента. — Наша свадьба осенью. Сегодня Рене снимает чужую. Запутался в числах и взял заказ на такой день! Люк, дорогой, ты же не обижаешься?

Шеар мысленно поблагодарил девушку, за то, что она не добавила: «Мы же говорили об этом!». Говорили. И о том, что Рене — фотограф, и о том, что сегодня его еще ждет работа. Но Тьен не придал значения ненужной информации о ненужных людях. А ведь это были люди Софи — ее друзья, частички ее мира.

— Тьен — сказочник! — просветила присутствующих Клер, будто надеялась списать его невнимательность на свойства творческой натуры.

— Еще и какой! — слов Софи никто кроме него не расслышал, но никому другому они и не предназначались.

— Сказочник? — заинтересовалась Мишлин. — Что же вы молчали? Впрочем, у нас еще будет время поговорить об этом, да?

— Точно, — поддержал Рене. — Мы же увидимся завтра у Ами? Она сказала, что вы будете.

Вот об этом за столом точно не заговаривали.

— Мы еще не решили, — быстро ответила Софи. — Возможно, придем.

«Вы будете», «мы не решили» — Тьену это понравилось. Друзья девушки и она сама говорили о них так… вместе, что уже неважно было, что там за приглашение, и куда они возможно придут.

Пока Софи провожала гостей, он, примеряя на себя роль хозяина, убрал со стола оставшуюся после них посуду. Сложил в раковину, с удивлением вспомнив, как не любит ее мыть (уж чем-чем, а подобным в Итериане заниматься не приходилось!), и подумал, что им с Софи неплохо бы перебраться со своими тарелками и остатками вина на кухню. Дать детям пообщаться без присмотра старших, это же праздник Люка все-таки.

— Так куда нас зовут? — поинтересовался он у возвратившейся в квартиру девушки.

— Амелия… Кларисса пригласила нас к себе на вечер.

— Нас, — повторил мужчина не без удовольствия.

— Я не говорила, потому что еще не решила, хочу ли пойти.

— Обсудим?

Предложение посидеть на кухне было встречено без возражений, но и без явной радости.

— У тебя интересные друзья, — сказал Тьен, устроившись на новом месте и наполнив бокалы. Перед глазами всплыла картинка: сидящая на полу девочка и детский поезд, ездящий вокруг нее по игрушечным рельсам. Кажется, до того дня она не пила вина…