Страница 19 из 21
Суставы от неподвижного положения так занемели, что стоило шевельнуться — и показалось, будто руки из плеч выламывают. Я не удержалась, вскрикнула…
— Ну что ты, что ты! — Стивен подскочил, меня обнял, придержал — а полицейский медленно и осторожно передвинул вперед мои руки, сначала одну, потом другую. Я взглянула на них — и чуть не отшатнулась, такие кисти у меня оказались распухшие, сизые и страшные, а пальцы — те вообще были похожи на тухлые сосиски.
Тут мне все-таки стало нехорошо, и я потеряла сознание…
Папа прилетел вечером. К этому времени я, уже обработанная всеми возможными врачами и процедурами, тихая и благостная, лежала в палате, а Стивен кормил меня с ложечки персиковым йогуртом. Йогурта я не хотела, но делала вид, что ем с удовольствием — поэтому папа появился весьма кстати, а то бы мне и третью упаковку пришлось есть.
Чувствовала я себя не так уж и плохо, если учесть, что врачи обнаружили у меня сотрясение мозга, сильное обезвоживание организма и множественные ушибы по всему телу. Ну и руки, конечно, все еще распухшие были, так что сама я толком не могла ничего ни взять, ни удержать.
Папа меня поцеловал, спросил «Как дела?» — а потом достал фотоаппарат и говорит:
— Ну-ка, делай кислый вид, а то с такой довольной физиономией ты на жертву никак не тянешь!
Я, конечно, постаралась, как могла — но как же мне не быть довольной, когда и он приехал, и Стивен весь день от меня буквально не отходит: утешает, с ложки кормит, переживал, когда мне капельницу ставили!
Папа меня тут же сфотографировал. Я и спрашивать не стала, зачем — ясно, что не для семейного альбома, а для заметки под названием «Двое суток в плену у маньяка» (я бы, во всяком случае, ее назвала именно так) — материал-то, можно сказать, «из первых рук»!
На следующий день ко мне валом повалили посетители. И первым Стивен пришел — появился, как только впускать начали, сел у кровати и вытащил из сумки еще четыре упаковки йогурта, на этот раз клубничного — непонятно, с чего он взял, что йогурт больным полезен?!
А вторым…
Стив спросил, как я себя чувствую, по-хозяйски поправил на мне одеяло, а потом в коридор вышел. Я услышала, как он говорит кому-то: «Да заходи ты, не тушуйся!» — и в дверях появился… Информатор.
Медсестра, которая как раз в палате была, аж глаза вылупила — наверное, ей нечасто приходилось видеть посетителей с волосами гребнем и с разноцветными серьгами.
А я ему обрадовалась. И еще больше обрадовалась, когда он просиял до ушей и мне еще с порога рюкзачок из тисненой кожи показал — мне ли не узнать мою собственную запасную сумку для Гарольда?!
Медсестра наконец ушла, Пол к кровати подошел, сел — и я говорю:
— Ну давай его скорей сюда, давай моего спасителя!
Я, конечно, в шутку сказала — вспомнила, как Гарольд меня от Аронсона защитить пытался (он ведь на самом деле не кусается), и как мышью меня угощал, и как телефон мне принес…
Тут Стивен Пола по плечу похлопал:
— Вот кто, если по правде говорить, тебя спас!
На самом деле, как я потом узнала, спасли меня они все трое: Стивен, Пол и Гарольд. Точнее, Пол, Стивен и Гарольд — именно в таком порядке.
А дело было так.
Пол недаром говорил про свой ай-кью — парень он действительно умный. Как и я, он сразу понял, что в полицию идти бесполезно — тем более ему, с его репутацией малолетнего правонарушителя! И тогда он пришел к нам в редакцию.
К этому времени обо мне все уже беспокоились и не понимали, куда я пропала.
Беспокоился Стивен — даже домой ко мне съездить не поленился, стучал в дверь, но ему, конечно, никто не ответил. Папа нервничал, названивал из своей Калифорнии — как чувствовал, говорит, что со мной что-то не так. И беспокоился Билл: в жизни такого не было, чтобы я на работу не пришла — и не предупредила.
Поэтому, когда перед ним появился незнакомый панк, грохнул на стол телефон и заявил: «Вот! Ваша Джеки попала в беду! Ее похитили!» — Билл не стал сомневаться и выяснять, откуда этот панк обо мне что-то знает, а тут же позвал Стивена.
И Пол им все рассказал: и про ноутбук, и про письмо, и про встречу на Ленарт-стрит, и про фотографии, которые я ему показывала — и про то, как я ему вчера звонила и сказала, что отец похищенного мальчика — это тот самый красномордый тип с фотографии. И про мой последний звонок рассказал — про то, как я мычала и плакала, и ему с первой минуты ясно стало: меня похитили — и рот заткнули, чтобы говорить не могла.
А потом и свои умозаключения выложил: что раз я вчера ему сказала, будто у меня скоро какие-то новые сведения про красномордого появятся — значит, он, этот самый красномордый, с моим похищением наверняка каким-то боком связан…
Я сама там не была, но хорошо представляю себе эту картину — как они сидят втроем: Билл — немолодой, коренастый, на бульдога похожий — карандаш в руках крутит; Стивен — молча, побледнев, слушает (он всегда бледнеет, когда нервничает или злится); и Пол — тот, наоборот, раскраснелся весь, руками машет, им все рассказывает.
Потом они еще Тримейна позвали: у него есть опыт работы с полицией, да и знакомых там много, наверняка сможет посоветовать, что в такой ситуации надо делать.
А часы тикают, и ясно, что делать что-то надо, и побыстрее…
Задействовав «полицейские связи» Джеффа, они добыли телефон детектива Уорта — того самого, который мне подсовывал фотографии и пытался выяснить, как выглядел похититель. Сначала по телефону с ним поговорили, а потом Стивен к нему поехал — за город, в охотничий домик. И сумел полицейского убедить, что мне грозит опасность, а для этого, что называется, «взял грех на душу»: сказал, будто я ему звонила (про Пола даже не упомянул) — и смогла произнести всего несколько слов, тихо и неразборчиво — но из них ясно, что меня держат взаперти и что Арчи Аронсон каким-то образом в этом замешан.
Понятно было, что ордера на арест на основании столь зыбких улик никакой судья не даст. Поэтому оставалось одно: с утра пораньше поехать к Аронсону и попытаться взять его, что называется, «на испуг» — в надежде, что он либо сам каким-то образом себя выдаст, либо в доме у него найдется что-то, что даст основания задержать его и как следует допросить.
Поехали они втроем: Уорт, его напарник Макнил и Стивен — на всякий случай, вдруг в доме обнаружатся какие-то мои вещи, и человек, хорошо знающий меня, сможет их заметить!
Аронсон открыл им не сразу, полусонный и злой. Перегаром от него несло за несколько футов.
— Это детектив Макнил, а я детектив Уорт, мы с вами уже встречались, — начал Уорт. — К нам поступили сведения, что вы силой удерживаете в своем доме женщину.
— Я? Бабу, силком? Да какого черта?! — рявкнул Аронсон. — А это кто? — ткнул он пальцем в сторону Стивена.
Стив говорит, что к этому времени он уже знал, чувствовал, что я где-то рядом!
— Нам бы хотелось, если позволите, осмотреть ваш дом, — не обращая внимания на его слова, продолжил полицейский.
— Я что — обязан вас впустить?!
— Если вы нас сейчас не впустите, мы затребуем ордер на обыск и придем снова.
— В таком случае — требуйте ордер. Потому что иначе я вас к себе домой пускать не собираюсь. Какого черта?! — сказал Аронсон нагло. — И все-таки — кто это такой? — снова указал он на Стивена.
И тут, откуда ни возьмись, появился Гарольд. Стив заметил его, только почувствовав, как он карабкается по его брюкам, и подхватил на руки.
Аронсон сделал движение, словно собираясь схватить хорька — Стивен отступил на шаг и спросил:
— Откуда у вас этот хорек? — обернулся к полицейским: — Это ее, ее фретка, понимаете? Значит, и она…
— Чего? — перебил Аронсон. — Да я эту чертову крысу для сына купил!
— Для сына? Джеки бы в жизни с ним не рассталась!
— Почем мне знать?! Я его за двадцатку купил, у пацана какого-то!