Страница 3 из 16
3
Керри не ошибалась - Джонни Мунн действительно был влюблен в свою астрономию. Заблуждалась она только в одном - увлекался он не звездами и не галактиками. Еще менее волновали его все разновидности галактических и внегалактических туманностей диффузных и планетарных. Не был он поклонником теории «расширяющейся вселенной» бельгийского аббата Леметра. Джонни вообще не придавал большого значения загадке «красного смещения» в спектрах галактик, на основании которого выводилась теория Леметра.
Джонни Мунн был, конечно, в курсе всех этих астрономических идей и теорий. Занимался же он космическими телами настолько ничтожными в сравнении со звездами и планетами, что Керри, пожалуй, стала бы даже посмеиваться над ним, и он предусмотрительно не посвящал ее во все подробности своей «узкой специальности», ибо считал почему-то, что Керри признает только «крупномасштабность». Да и как было признаться ей, что он занимается всего-навсего астероидами - почти космической пылью, в сравнении со звездой сверхгигантом Антаресом, превосходящим по объему наше солнце в двадцать два миллиона раз! Зато гигантские звезды, которыми занимались другие астрономы, не имели к нашей маленькой Земле прямого отношения, ибо были удалены от нее миллионами световых лет. А вот астероиды, метеориты и прочая «космическая мелочь» вторгались в жизнь нашей планеты не только в переносном, но и в буквальном смысле.
Примерно года полтора назад поймал он в объектив своего астрографа и сфотографировал довольно крупный астероид, не зарегистрированный другими астрономами. Обстоятельство это впрочем не столько обрадовало, сколько удивило его. Он хорошо знал, что не только такие крупные астероиды, как Церера, Веста или Юнона, но и совсем маленькие, поперечник которых составлял всего один километр, давно уже были учтены астрономами.
Будучи человеком осторожным, он не поднял тогда шума по поводу своего открытия, хотя очень тщательно просмотрел все каталоги и справочники малых планет. По поперечнику лишь один астероид был близок к открытому Джонни Мунном, но его орбита находилась значительно дальше от Земной. И вот вчера сделал Джонни еще одно открытие. Его астероид, который он назвал вопреки традиции не именем античной богини, а именем знакомой девушки Керри, снова попал в поле зрения его астрографа. На этот раз, однако, появился он не только раньше, но и гораздо ближе к Земле. Это насторожило Джонни, и он решил высчитать и поперечник открытого им астероида и орбиту его с еще большей тщательностью.
Свои исследования вел он теперь не только оптическими приборами, но и с помощью телевизора, подключенного к одному из телескопов. Идея эта, собственно, пришла в голову не столько ему, сколько профессору Писфулу. Совершенно убитый скандальным провалом «сенсации генерала Хазарда», профессор первое время отказывался от всякой научной работы и даже ушел из колледжа, в котором преподавал долгие годы. С некоторых пор, однако, он все чаще стал захаживать в обсерваторию. Директор хотя и считал профессора чудаковатым и даже, пожалуй, не совсем нормальным человеком (все из-за этой злосчастной истории с псевдомарсианами!), снисходительно разрешил ему все же производить тут свои эксперименты.
Поддавшись общему мнению, Джонни тоже некоторое время относился к Писфулу, как к чудаку, хотя в намерении профессора приспособить телевизор для приема пойманных телескопами звезд не видел ничего особенного, так как способ этот применялся уже некоторыми обсерваториями. Постепенно, однако, Джонни убедился, что Писфул блестящий знаток телевидения и что конструкция его аппарата куда более совершенна, чем многие другие. Его электронно-лучевая трубка была необычайно чувствительна даже к самым слабым источникам света. Когда вчера подключили они один из рефлекторов к телевизору Писфула, «Керри» получилась на экране его такой отчетливой, какой Джонни никогда еще ее не видел.
- Ну, как, - спросил молодого астронома профессор Писфул, - довольны вы «портретом» вашей «Керри»?
- Вполне, мистер Писфул, - весело отозвался Джонни. - Она теперь прекраснее, пожалуй, самой очаровательной дикторши наших телевизионных компаний.
- И не болтает так много, как мисс Бэтти или мисс Мэми, - усмехнулся профессор.
- О, да! - рассмеялся Джонни. - Вы удачно сострили по их адресу.
- Что-же вы теперь будете делать с вашей красавицей? - спросил профессор. - Мой телевизор очень чувствителен к свету, так что спектра он вам не испортит.
- А мне этого и не требуется, - ответил Джонни. - Астероиды светятся ведь отраженным светом солнца, своего спектра у них нет. Зато по яркости «Керри» мы определим сейчас ее размеры, ибо видимый блеск этой маленькой планетки пропорционален квадрату ее диаметра.
Джонни, однако, довольно долго возился с астрофотометром, прежде чем ему удалось с достаточной точностью определить яркость «Керри». Потом он сосредоточенно, то и дело сверяясь с какими-то таблицами, подсчитывал что-то на электронной вычислительной машине.
- Да, - задумчиво проговорил он, наконец, - получается довольно солидная особа. Поперечник ее около десяти километров.
- А может такая штука свалиться нам на голову? - с тревогой спросил Писфул.
- Все может случиться, - рассеянно отозвался Джонни. Он достал старые свои записи, сравнил какие-то цифры в них с только что полученными данными и принялся ходить по павильону, забыв на какое-то время о присутствии профессора Писфула.
Видя, что молодой астроном размышляет о чем-то, видимо, очень для него важном, профессор поднялся со своего места и направился к выходу.
- Ну, до свидания, Джонни! Не буду вам мешать…
- Нет, нет, профессор! Постойте, куда же вы?..
Джонни схватил Писфула за руку и усадил на прежнее место.
- Для окончательных выводов пока слишком мало данных. Нужно получить еще несколько точек новой орбиты нашей «Керри», чтобы определить степень возмущения, оказываемого на нее Землей. Только тогда станет ясно - свалится «Керри» нам на голову или нет. А для получения этих данных потребуется еще не один день наблюдений, месяца полтора потом уйдет на ориентировочные расчеты да на уточнение их еще столько же, если не больше.
- За такое время она, пожалуй, и свалиться на нас успеет, - рассмеялся профессор.
- Ну, на этот-то раз не свалится, а вот во втором или третьем «заходе» может случиться и такое.
- Да, черт возьми, перспектива не из приятных, - теперь уже серьезно проговорил Писфул. - А ведь эта штука посолиднее будет Тунгусского метеорита?
- О размерах Тунгусского метеорита мы не имеем ведь исчерпывающих данных, полагаю, однако, что мой астероид будет гораздо солиднее.
- А такие, как ваш, размером до десяти километров в поперечнике падали уже когда-нибудь на Землю? - заинтересованно спросил Писфул.
- Самый большой из метеоритных кратеров, известный в настоящее время, - кратер Чабб, обнаруженный в Канаде. Диаметр его равен примерно трем с половиной километрам. Но есть подозрение, что и огромная впадина Ашанти диаметром в десять с лишним километров на Золотом берегу в Западной Африке тоже метеоритного происхождения. Такие же подозрения вызывает и кратер Нгоро-Нгоро в Центральной Африке. Диаметр его девятнадцать километров!
- Не очень-то весело все это, - сокрушенно покачал головой профессор Писфул. - Если такая штука плюхнется на наш Уайтхаус, от него, пожалуй, ничего не останется.
- Да, конечно. Он ведь может еще и рассыпаться у самой Земли и поразить гораздо большую площадь, чем территория Уайтхауса. Прошу вас, однако, никому пока не говорить об этом, мистер Писфул, - попросил Джонни. - Все это нуждается еще в самых тщательных уточнениях.
- Можете не беспокоиться, Джонни, - печально усмехнулся Писфул. - С меня хватит и одной сенсации с угрозой космического нашествия. О новом космическом бедствии я не собираюсь никого оповещать.
4
Керри почти всегда ужинала в этом маленьком уютном кафе. Она и сегодня пришла сюда вместе с Джонни. Всегда такой веселый и любезный он был сегодня очень задумчив и отвечал на вопросы Керри невпопад. Это встревожило девушку, и она спросила полушутя-полусерьезно: