Заклятие роз

– Это они и есть…

Та простота и естественность, с которой были произнесены эти слова, заставили Марту вздрогнуть. По спине у неё пробежали не просто мурашки – мураши!

– Так в сказках говорится, – Марта попыталась взять себя в руки, – что из зубов дракона вырастают воины…

Слова Сумрачного колдуна заставили её сосредоточиться и отбросить все лишние мысли.

Сумрачный колдун ответил:

– Что вырастит, зависит от того, как вы вспашете. Какое поле памяти получится у вас в итоге. То, каким будет будущее, определяется тем, что люди помнят.

Марта, Полина, Анжелика и Анна Юрьевна с Петром Ильичом стояли к плечу плечо. И это давало им силу и некоторую уверенность – пусть не в исходе, но… Да, собственно, почему не в исходе? Именно в исходе! Потому что они чувствовали поддержку друг друга.

Серафимович же стоял один – гордый и несколько обескураженный. Марта понимала, что если бы она не вызвалась, то он пошёл бы на поле страданий умирать. Теперь же всё изменилось. Теперь нужно было бороться, потому что если он быстро погибнет, то Марте и остальным будет намного тяжелее.

Всё это Марта читала на лице у Серафимовича. А может, просто думала, что читает. Но ей хотелось думать, что всё не зря.

– Готовы? – спросил Сумрачный колдун и, дождавшись кивков, провёл рукой, снимая невидимые узы, удерживающие быков памяти.

Прежде чем шагнуть к огромному, дышащему пламенем быку, Марта услышала, как Виолетта Марковна организует хоровод, а Прохор Сиявуш заводит песню, и удивилась, что это песня первой борозды. А ещё до неё донеслись слова заговора, который читал Ива Медлибор – он просил землю проснуться и напитать всходы, дать им силу, дать им жизнь… А ведьма Аглая, Лилит Златановна, Агафья Тихоновна и Февронья Статс вместе со студентками встали в хоровод. И краснощёкая, улыбчивая кухарка Мавруша – тоже. Даже Бард тоже встал в круг…

Лишь Огненная ведьма Блейза стояла за кругом и смотрела на всех широко открытыми глазами. Но вот и она повернулась к круговому костру, и огонь вспыхнул с новой силой.

И Марте стало спокойно. Она поверила, что всё будет хорошо. И потому спокойно шагнула к огнедышащему быку и протянула к нему руку. Вслед за рукой к быку потянулась змея, она с лёгкостью обвила шею этого огромного страшного животного и превратилась в ярмо с двумя деревянными оглоблями по бокам и поперечной тягой сзади. Вся эта упряжь была соединена кожаными ремнями, которые позволяли управлять быком.

Весь остальной мир словно бы перестал существовать. Марта протянула руку и взялась за повод.

Бык был огромным. Он косился на неё, громко выдыхал разгорячённый воздух, рыл копытом землю и норовил развернуться и наставить на Марту рога. Но, видимо, змея сдавливала его, и бык, как спелёнатый, стоял и ждал.

Марта потянула за повод. Поводья обожгли руки, но было вполне терпимо.

Бык нехотя шагнул, Марта за ним.

Мир вокруг неузнаваемо изменился. Ночь сменилась на день. Марта больше была не на Лысой горе, а на краю бескрайнего поля. По мрачному небу плыли рваные, хмурые тучи. Солнце, истощённое, не грело, а иссушало. Воздух был насыщен электричеством и пылью. Дышалось тяжело.

Внезапно рядом появился второй бык. Верхом на нём сидела Анна Юрьевна и управляла скотиной, держась за рога. Бык был связан едва видимым защитным полем, которое могла создавать Анна Юрьевна. Позади быка с поводьями в руках шёл Пётр Ильич. Они тоже остановились на краю поля.

– Ждём остальных? – спросила Анна Юрьевна, и Марта кивнула.

Ждать пришлось недолго. Почти сразу же из сгустившегося рядом воздуха вышагнул третий бык – увитый розами. Управлял им с какой-то отчаянной удалью Серафимович. Здесь на краю поля в своём балахоне, с розой в руках и в подкрученных усах он выглядел нелепо. Хотя, отметила Марта, берцы для поля более удобная обувь, чем её туфли.

Серафимович отвесил Марте и Анне Юрьевне с Петром Ильичом поклон, помахав розой, как шляпой с пером.

Марта прыснула, Анна Юрьевна заулыбалась. Она тоже попробовала изобразить поклон, но сидя на холке огромного быка и держась за его рога, это было сделать сложно.

Снова сгустился воздух, и появилась Анжелика. Её бык был взбешён – он оглядывался, но Анжелика исчезала в одном месте и появлялась в другом. Бык тряс головой, бил землю, фырчал, наставлял рога, но шёл туда, куда направляла его Анжелика. Упряжь на быке была самая обыкновенная, деревенская.

– Пришлось заглянуть в соседнюю деревушку, – пояснила Анжелика.

– Как там Полина? – спросила у неё Марта.

– Я не знаю, – ответила Анжелика. – Я как к быку шагнула…

Договорить она не успела. Воздух снова сгустился и на поле спокойно вышел последний бык, подошёл к кромке поля и остановился, оглянулся и призывно закричал. На быке не было никакой упряжи. Огромной бурой горой возвышался он над полем.

Марта в нетерпении оглядывалась. Да и не только она… Волновались все, кроме разве что последнего быка – он стоял спокойно и ждал.

Вновь сгустился воздух и вышагнула Полина.

– Извините, сказал она, я немного замешкалась, бык куда-то исчез… А вот он!

Полина улыбнулась, бесстрашно подошла к исполину, и принялась почёсывать ему за ушком.

Серафимович удивлённо приподнял бровь, но ничего не сказал.

– А как пахать? – спросила Полина. – Я не умею.

– Да тут никто не умеет, – ответила Марта.

– Почти никто, – поправила её Анна Юрьевна и кивнула на Серафимовича.

– Что нам делать? – спросила Марта у Серафимовича.

– Вы видели по телевизору, как трактора идут по полю друг за другом, немного смещаясь относительно друг друга, так, что каждая новая борозда ложится возле предыдущей? – спросил он в ответ.

Все закивали.

– Я пойду первым, – сказал он. – А вы решайте кто за кем. Главное, идите вдоль моей борозды, держите направление и… ничего не бойтесь.

– А что случилось в прошлый раз? – спросила Полина.

Серафимович сначала хотел отмахнуться-отшутиться, а потом, глянув, как хрупкая тонкая Полина чешет за ушком склонившего к ней огромную голову быка, ответил:

– Первым пошёл Флинт. Его борозда была ровной. Я подумал, что задание лёгкое и что зря горбунья предупреждала нас, – Серафимович бросил короткий взгляд на Марту, – Не знал тогда. А как только шагнул на поле, тут-то и началось… А тут Блейза… В общем, струсил я.

Серафимович замолчал. Он стоял, не поднимая глаз. И тогда Марта спросила:

– Так что же всё-такие на поле? К чему готовиться?

Серафимович пожал плечами.

– Думаю, у каждого своё. Единственное, что я понял за все эти годы: можно чашу страданий испить за раз, освободиться и жить дальше победителем. Но если дашь слабину, то будешь ту же чашу пить все две тысячи лет, и она не опустеет…

– А вам действительно две тысячи лет? – спросила Анна Юрьевна.

Серафимович удивлённо глянул на неё, а потом кивнул – да, действительно. А потом задумчиво, словно бы вспоминая что-то давно забытое, с некоторым удивлением сказал:

– Я ведь был самым обычным человеком. И Флинт тоже… Но мы заключили магический контракт… Выходит, пока он не будет выполнен… – и добавил чуть слышно: – А как только он будет выполнен…

Последние слова он сказал так тихо, что кроме Марты его никто не услышал. Да и Марта не услышала бы, не будь сейчас всё её внимание сосредоточено на Серафимовиче.

Она сама не понимала почему, но ей было очень жалко декана, которого она сама ещё недавно проклинала.

Марта вспомнила о своём проклятии и испугалась.

– Стойте! – крикнула она Серафимовичу, уже взявшемуся за увитые розами поводья. – А проклятие, прозвучавшее в стенах университета магии имеет силу?

Серафимович глянул на Марту сначала удивлённо, а потом понимающе и кинул.

– Я хочу забрать его обратно, отменить! Как это сделать?

Серафимович пожал плечами и просто сказал:

– Никак. Я заслужил… – и снова тронул поводья.

– Чёртов эгоист! Всё о себе и о себе! – презрительно бросила Анжелика. – Ненавижу! Как вы не понимаете, что мы сейчас все связаны друг с другом, и если вы погибните, то и у нас шансов не будет!