Страница 8 из 19
С осени 1918 г. по России двинулись недавние военнопленные. Миллионы солдат попали в германский и австрийский плен. Среди них были кадровые солдаты 1914 г., были и сотни тысяч сдавшихся в ужасе летних боев 1915 г. не втянутых и слабообученных ратников ополчения. Так или иначе, эти люди отправились по домам. Массовое движение началось в зиму, на фоне разгоравшейся Гражданской войны. В Советской России существовал специальный орган – Центрпленбеж, который должен был оказывать содействие этим людям, а заодно и их агитационную обработку. На белых территориях также создавались специальные организации, ибо массив недавних военнопленных был велик. Красные пытались их мобилизовать, белые давали отсрочку. Важно отметить, что в деревенском мире человек, побывавший в плену, воспринимался как узнавший «большую» жизнь, человек, который может быть авторитетным в общих вопросах.
Обрисованные обстоятельства следует иметь в виду, оценивая характер массовых движений и то, какие персонажи могли оказываться в них на видных ролях.
В разворачивавшейся с 1917 г. Гражданской войне крестьянин мог быть солдатом (в белых рядах), красноармейцем (при регулярном построении РККА советская власть дистанцировалась от старых понятий, красноармеец обязан был быть развитым, «сознательным», политически грамотным) и повстанцем (партизаном, бандитом, самооборонцем). По политико-психологической природе следует выделить добровольца («самомобилизовавшегося», «партизана»), мобилизованного и дезертира (зеленого).
Многие крестьяне, особенно в тех местностях, по которым не раз прошел фронт, побывали за годы междоусобицы в разных ролях.
На белой стороне добровольчество было на первом этапе наименее крестьянским. Однако затем происходило смыкание добровольчества офицерско-интеллигентского и крестьянского. Красные пополнялись крестьянами прежде всего в районах, находившихся в зоне военных действий или подвергавшихся оккупации. Например, самые боеспособные полки (241-й Крестьянский и 242-й Волжский) 27-й стрелковой дивизии образовались из крестьянских партизанских отрядов, сражавшихся против германцев и гайдамаков, и поволжских крестьян, которыми оброс петроградский красногвардейский отряд, получивший закалку на внешнем финском фронте69. Левые эсеры пытались создавать волостные советы и ВРК при них с организацией территориальной Красной армии и добровольческих отрядов на жалованье. По данным Н. Огановского, инициатива реализовалась в создании кое-где «волостных советов солдатских депутатов, содержавших банды хулиганов на счет крестьян. Хулиганы держали всю округу в страхе»70.
Села – ремесленные центры, локальные товаропроизводящие районы часто оказывались, с одной стороны, более уязвимы в ситуации крушения рынка, с другой – лакомым куском для «реквизиций» любого рода. Поэтому неоднократно такие местности, тяжело пострадав в первый период революции, становились базой антибольшевистской борьбы или раскалывались, поставляя надежные контингенты противоборствующим сторонам. В последнем случае примером может служить степное самарское Заволжье.
Насколько могло меняться настроение крестьян в ходе боевых действий, относительно известно. Однако при этом важно, что организационный потенциал, по каким-либо причинам более высокий в тех или иных местностях, мог активно работать и на одну сторону, и на другую. Так, Мензелинский уезд Уфимской губернии отозвался на выступление чехословаков волной антисоветских восстаний. Однако отряд Народной армии смог так изменить настроение, что в вернувшиеся советские войска массы мензелинцев пошли добровольцами. В первые же месяцы 1920 г. в знаменитом вилочном восстании Мензелинский уезд стал центром. В нем началось восстание, участвовало наибольшее количество крестьян, в нем погибло наибольшее количество советских работников и повстанцев71. Можно предположить, что именно больший отклик в советские ряды вызвал впоследствии наибольшее возмущение властью, которая воспринималась как своя.
Отношение к мобилизациям со стороны крестьян очень разнилось. При ощущении слабости власти распоряжениями могли просто пренебречь. При мобилизациях в прифронтовой полосе вынужденное подчинение легко отзывалось уходом домой при приближении фронта. Гарантированно установить по мобилизациям фазы политического «колебания» крестьянства в ходе военных действий вряд ли возможно: отношение к мобилизациям детерминировалось многими факторами72. Многажды зафиксировано положение, когда мобилизованные крестьяне воевали, и часто вполне сносно и даже хорошо, пока войска шли вперед. При отступлении же большинство доходило лишь до родных деревень и «пропадало без вести».
А.Е. Снесарев размышлял в дневнике 14 апреля 1919 г.: «У Колчака на Восточном фронте безостановочное движение: крестьянство поднимается, красные сдаются частями… сдадутся, предадут главных и по расстрелянии в ряды врага: «смирно», «равняйсь» и т. д. Оттуда и отходы в 50 – 60 вер.: бегут верхом вожаки (комиссары и др.), и пробегают эти версты, а масса остается…»73
Повторяющийся сюжет Гражданской войны – настойчивые требования со стороны мобилизованных выдать удостоверения о принудительном наборе. Нередко крестьяне просили объявить мобилизацию, то есть «взять насильно» именно при сочувственном настроении, чтобы было оправдание перед противостоящей стороной в случае ее прихода. Активность в этом вопросе демонстрировала конечно же настрой деревни.
В летние недели наиболее активных зеленых выступлений в ряде волостей Чистопольского уезда Казанской губернии мобилизуемые требовали таких удостоверений, считая, что с ними Колчак в плену не расстреливает. В одной из волостей был убит председатель ревкома74. В уезде антисоветскую агитацию вела некая религиозная или псевдо-религиозная Секта вансанских Божьих воинов (сводка за 1 – 7 октября 1919 г.)75.
Особый отдел Запасной армии 5 октября так обрисовывал ситуацию в этом уезде. Уезд переполнен дезертирами, с которыми ведется борьба. В Чистополь ежедневно добровольно прибывали партии дезертиров от 40 до 140 человек. Дезертирство в частях сократилось до минимума: во 2-м Приволжском полку дезертиров при 4 тысячах состава – 48 человек, из них вернулось обратно 29 человек, заявивших недовольство на отбирание у родителей хлеба и на плохое питание.
Восстания и волнения в разных волостях происходили по поводу помольных билетов. В волостях царили «полнейшая разнузданность и расхлябанность волостных властей, ведущих определенную кулацкую политику», чему аккомпанировали «в высшей мере» развитые пьянство и хулиганство. Отряды Губчека, комдеза и продовольственные действовали в уезде под общим руководством губчека. Уком послал по волостям 100 коммунистов отрядами по 10 человек.
28 сентября произошло восстание в Новых Челнах, ревком арестовал 111 человек по нескольким волостям. Ревком накладывал на кулаков контрибуции. «Положение уезда угрожающее, крестьяне устраивают мятежи, и бороться с последними трудно по следующим причинам: во время мятежа крестьяне посылают вперед женщин и детей, которые определенно заявляют – расстреливайте нас всех… В общем, Чистопольский уезд отмечается кулаческим, в других же уездах настроение крестьян удовлетворительное, например Чебоксарский, Ядринский, Козмодемьянский, Краснококшайский уезды, здесь уже настроение крестьян лучше», для преодоления недовольства властям хватало агитационных мер76.
Итак, в обширной губернии один из уездов явно более осмысленно и дружно настроен, чем остальные. Это обстоятельство позволяет ставить вопрос о причинах такой специфики. Подобный сюжет встречается в разных местностях.
В самостоятельной вооруженной борьбе крестьянство выступало в разных жанрах. Известны походы на город. Это могла быть мирная или «полумирная» осада. Так случилось с Минусинском летом 1918 г.77, три дня в июне 1918 г. в осаде пригородных волостей пребывала Кострома78. Подобные явления повторялись не раз. Крупные городские волнения и восстания вызывали поддержку окрестных крестьян и красноармейских частей из мобилизованных крестьян же. Так, массовое рабочее выступление в Астрахани в марте 1919 г. вызвало поддержку и местных частей, и ближайших деревень79. Правда, согласовать усилия даже при близком настроении получалось редко, что продемонстрировало уже Ярославское восстание 1918 г. На подобный сюжет в начале «Большого восстания» на Тамбовщине обратил внимание А.И. Солженицын: «Мужичий поход от Княже-Богородицкого до Кузьминой Гати: тысячные крестьянские толпы без всякого вооружения, с дубьем, вилами и рогачами, под колокольный звон встречных сел идут «брать Тамбов»80.