Страница 7 из 19
У западных писателей иногда возникает такое впечатление, будто Конфуций практически выдумал сыновнее благочестие, или, по крайней мере, он обратил на него серьезнейшее внимание. Но в одном из абзацев, написанном задолго до Конфуция в трактате «Шицзин», сказано следующее: «Никто не заслуживает такого обожания, как отец, ни от кого нельзя так зависеть, как от матери». Еще в начале периода Чжоу мы находим утверждение о том, что сыновнее благочестие следует считать не просто нравственной нормой, а нормой юридической. В обвинении одного из вассалов Чжоу утверждается, что определенные категории уголовников совершают гораздо более тяжкие преступления, чем убийцы: «Сын, отказывающий своему отцу в должном почтении, наносит ему глубокую душевную рану; отец, не способный заботиться о своем сыне, просто его ненавидит; младший брат, не способный обратить внимания на откровение Небес, не проявляет уважения к своему старшему брату; старший брат, забывающий о нежном обращении со своим младшим братом, становится ему врагом». Всех таких преступников, говорится в древнем трактате, следует наказывать без всякого снисхождения.
Перед правителями династии Чжоу после завоевания ими царства Шан встала весьма сложная задача. Проблема для них заключалась не в нехватке территории, а в отсутствии средств для управления населявшим ее народом. Общение между отдельными областями осуществлялось исключительно по дорогам, а эти дороги находились в неудовлетворительном состоянии. При наличии определенных средств расчета за товары денег как таковых в нашем понимании в царстве Чжоу еще не существовало. В отсутствие надежных путей сообщения и денег прямое правление на просторной территории выглядело делом практически невозможным. Правители царства Чжоу пошли по большому счету на единственно доступную для них меру: они поручили свои территории вассалам, приходившимся им по большей части родственниками или предводителями других племен, которые помогли им в завоевании Шан. Этим феодалам предоставили практически полную свободу в управлении порученными им волостями при том условии, что они обеспечивали там покой, уплачивали положенную дань царю и возглавляли свои дружины, когда он того от них требовал.
В самом начале такая феодальная система вполне себя оправдывала. Чжоуские вассалы выступали в качестве чуть больше чем комендантов гарнизонов окруженных стенами городов, задача которых заключалась в наблюдении за только что покоренным и враждебно настроенным населением. Им было не обойтись без поддержки царя династии Чжоу и друг друга. Отдельных строптивых вассалов царь строго карал за неповиновение. В крайних случаях он отбирал у таких подданных порученные им земли, чтобы передать их послушным вассалам.
После смены нескольких поколений, однако, ситуация приобрела иной вид. Потомки первых феодалов становились на порученных им территориях своими людьми, и от былой враждебности вверенного их попечению населения по большому счету ничего не оставалось. Их власть освятило само время, а местечковая гордость и личный интерес послужили привлечению на их сторону лояльных теперь подданных. Феодальные правители, что посильнее, присоединили территории своих более слабых соседей, а когда царь пытался вмешаться в их дела, они оказывали ему сопротивление. Местные дворяне сформировали собственные свиты и союзы, устраивавшие свары между собой и с самим царем. Наконец в 771 году до н. э. нападение такой коалиции в союзе с некоторыми племенами «варваров» закончилось гибелью правившего тогда чжоуского царя. Его наследника возвели на престол в столице, находившейся дальше на востоке, но с этого времени чжоуские цари выступали всего лишь в качестве марионеток в руках их самых влиятельных вассалов.
Китай таким манером лишился какого-либо центрального правительства в полном смысле этого слова. Войны между группами феодалов стали частым и ожесточенным явлением. Племена варваров, обитавшие в приграничных районах, не только вторглись на территорию Китая, но иногда их в союзники звали одни китайцы для борьбы с другими китайцами. Даже утративший власть царь династии Чжоу иногда приглашал племена варваров на помощь, чтобы вернуть свою вотчину. И каждый раз терпел поражение. Если бы варварам удалось организовать достойное взаимодействие, не приходится сомневаться в том, что они покорили бы Китай, как их союзы позже это смогли сделать не раз.
Такую опасность китайцы признали, и их предводители в целом согласились с тем, что вместо марионеток династии Чжоу Китаю нужен сильный царь. Великие вожаки китайских феодалов с таким выводом проявляли полное единодушие; разногласия между ними касались того, кому из них поручить образование новой династии. Каждый считал себя достойным такой роли. На улаживание данного вопроса ушли многие века войн, а также потребовалось принести в жертву бесчисленные сотни тысяч жизней китайцев-вас-салов.
Тем временем продолжался процесс дробления страны. Мало того что феодалы пренебрегали распоряжениями царя, они к тому же посягали на его власть и пользовались полной свободой действий. В ряде княжеств сановники более высокого ранга обращались со своими формальными повелителями таким же манером. Таким образом, например, в царстве Лу, считающемся родным для Конфуция, формально власть все еще принадлежала вану, но всеми полномочиями пользовались три его родственника, числившиеся главными мандаринами государства. Они не только отправляли властные полномочия по собственному усмотрению, но к тому же убивали законных наследников престола, чтобы возвести на него нужного им человека. В 517 году до н. э. (когда Конфуцию исполнилось уже 34 года) правящий ван царства Лу попытался поднять мятеж против этих зарвавшихся мандаринов. Он потерпел поражение, ему пришлось покинуть свое царство и провести остаток жизни в изгнании.
Не одни только феодалы подверглись такому обращению. Их достигших власти сановников, в свою очередь, обирали собственные подчиненные. Таким манером, когда Конфуцию исполнилось 47 лет, главный узурпатор власти среди сановников вана царства Лу подвергся нападению со стороны начальника собственной стражи, лишившего его свободы и принудившего к присяге на верность своему номинальному вассалу. Тот удалой начальник стражи вана своевольно управлял его государством на протяжении нескольких лет. В конечном счете он решил перебить всех номинальных сановников царства Лу, чтобы взять на себя всю полноту титульной, а также фактической власти. В последний момент заговор его раскрылся, однако и нашему головорезу пришлось спасаться бегством.
Царство Лу оказалось не единственной жертвой такого рода нарушений установленного порядка. В некоторых княжествах условия выглядели еще более удручающими. Можно сказать, что в целом в те времена главенство «закона и правопорядка» существовало далеко не везде в Китае, так как отсутствовала какая-либо сильная центральная власть, способная их навязать. Из-за бессилия царя князья постоянно враждовали между собой. К VI столетию до н. э., когда родился Конфуций, на периферии китайского мира существовало четыре крупных государства, отличавшиеся выдающейся мощью, а в центре сложилась масса мелких княжеств. Правители крупных государств обычно устраивали схватки между собой на территории центральных княжеств; иногда они происходили ежегодно, а продолжались по 10 лет без перерыва.