Страница 16 из 21
– А если он с ними в доле? Заранее сговорился!
– Глупости! Вряд ли…
– Вот видишь! Ты до конца тоже не уверен. Заметь, мы с тобою пашем, а он где? Что делает? Почему сачкует? Странное демонстрирует поведение…
– Прекрати! Это стиль настоящего штабного начальника. Перед капитаном выслуживается – умело пускает пыль в глаза, – поморщился я, потирая натруженную накануне поясницу.
– Я же говорю – сучара, тыловая крыса. Изображает из себя мыслителя! Спиноза, блин! Часами бродит по палубе, заложив руки за спину, словно он проверяющий из Генерального штаба… А мы с тобой корячимся.
– Ну, если говорить честно и откровенно – корячусь только я.
– Да ладно! А я нет!? Да пока я сварщику помогал варить и красить макет – угорел в машине. Там температура под пятьдесят градусов. Настоящее пекло преисподней!
Я пристально посмотрел в глаза опера и решил еще раз уточнить один неясный момент:
– Гарик, шутки в сторону. Ты, в отличие от меня, на совещании присутствовал – повтори, что именно босс в Питере говорил про автоматы?
– Ничего не говорил! – развел руками Гарри. – Только спрашивал, кто сразу готов без проволочек выехать. Нас собралось восемь рыл, но у половины заграничных паспортов не было, двое посмеялись и вовсе отказались, а мой приятель поручился за меня, но сам тактично промолчал. В итоге лишь я, старый дурак, и согласился идти в поход. Даже размер зарплаты не оговорил… Все почему-то темнят. И теперь я реально опасаюсь, что эта сволочь Джексон нас продаст черножопым! Помяни мое слово – наверняка сдаст пиратам танкер!
– Ты их пиратские жопы на цвет проверял? – хохотнул я в ответ.
Григоренко презрительно поморщился:
– А какие они могут быть у черномазых?
– Гарик, ты и впрямь, как ребенок! Какую-то ерунду говоришь. Как Джексон нас сдаст? Кто сам добровольно захочет в плен попасть?
– А я тебе ответственно заявляю: Джексон – гнида! Мне экс-гэбист сразу не понравился. А вдруг он с пиратами в сговоре, за долю малую… Сдаст, наличку возьмет, – а они его отпустят.
– Как здорово обозвал – экс-гэбист! Почти как эксгибиционист. А еще недавно я думал, вы с ним дружки-при-ятели…
– Какие там дружки! Второй раз в жизни его в кафе увидел – за пять минут до твоего прихода. Не нравится он мне, хоть ты режь меня на кусочки. Скользкий и ненадежный тип, не лежит к нему душа. А вот ты мне приглянулся: сразу видно – свой парень в доску. Но экс-гэбист меня не проведет, я теперь настороже – пристально за ним слежу и, чуть что случись, выкину гниду за борт…
В душе я посмеялся над страхами и подозрениями Гарика о тайном сговоре с пиратами и коварном предательстве Джексона, но неопределенность с оружием тревожила и меня самого…
Экипаж продолжал укреплять систему обороны, но по ходу дела матросы подшучивали, задавали одни и те же вопросы. Народ недоумевал, и в коллективе нарастало напряжение. Наша антипиратская троица тоже испытывала некоторое волнение. Экс-полковник несколько раз вызывал шефа по спутниковому телефону, демонстративно ругался, шумел, а потом уверял, мол, все под контролем. После каждого такого сеанса связи нервничающий Гарри отводил меня в сторону, паникуя, накручивал себя и возобновлял разговоры о провале нашей миссии.
Капитан тоже нервничал – выставил из матросов круглосуточные наблюдательные посты на корме и на крыльях, да и нас с бывшим опером определили в эту круглосуточную вахту.
Итак, начались вахты. В чем они заключались? Ходить, как заводной, по периметру с крыла на крыло и внимательно смотреть в бескрайнее море, пытаясь обнаружить любые подозрительные объекты. В первую вахту я добросовестно отшагал свои четыре часа с биноклем в руках, то и дело вглядываясь через оптику в морской простор. Вахта прошла спокойно, с небольшими перерывами на чаепитие в рубке. Во время чая появлялась возможность перекинуться анекдотом со штурманом. Так службу нести можно – работа не пыльная! И вот смена подошла к концу – на пост заступал Григоренко.
Запыхавшийся сонный опер-пенсионер отпросился у меня на пятиминутный перекур – накуриться впрок перед заступлением на пост, мол, за четыре часа уши опухнут!
Эх, Гарик, перед смертью не надышишься!..
На четвертый день похода, после очередного долгого телефонного разговора с Россией, Джексон завалился в нашу каюту и торжественно объявил:
– Все в порядке! Идем в Ходейду! Там нас ждут!
– Пираты? – ехидно уточнил Гарри.
– Автоматы! Не болтай почем зря, не вноси разброд! Ходейда – это йеменский порт, – буркнул в ответ Джексон и состроил злобную рожу.
– Да ну! И патроны будут? – хмыкнул Гарик.
– Будут! – рявкнул Джексон сердито и, со злостью хлопнув дверью, умчался к себе в каюту.
Наконец танкер достиг пятнадцатого градуса. По команде капитана судно легло в дрейф на траверзе Ходейды. Мастер запросил постгард (пограничный пост). Пограничники вежливо ответили на приветствие, а на вопрос об оружии уклончиво заверили, мол, все в порядке. Ждите…
На повторный вопрос капитана об оружии вновь последовало уклончивое арабское заверение в любви и дружбе, типа того, что вскоре к вам прибудет на катере лейтенант береговой охраны – успокойтесь…
Хайдаров нахмурился, но делать нечего – занялся судовыми делами. Однако прошло несколько часов, солнце клонилось к закату, а со стороны берега никого катера так и не появилось. Мастер вновь занервничал и вызвал к себе Джексона.
– Милейший! Мы дрейфуем тут, словно мишень, который час – являемся довольно легкой добычей абордажной команде. Где обещанное оружие? Хочешь узнать, сколько стоят сутки фрахта? У меня в танках сто пятьдесят тысяч тонн ливийской нефти стынет! Сказать, во сколько пароходство оценивает сутки простоя? Пятьдесят тысяч долларов!
– Не волнуйтесь, мастер, я знаю, что делаю! Надо подождать! – заверещал Джексон, пообещал позвонить в урочное время выхода на связь с Большой землей.
Хайдаров хмуро сдвинул брови и всем видом дал понять, что аудиенция завершена. Экс-полковник, выйдя за дверь, тихо ругнулся, а позже, заглянув к нам на огонек испить чаю, дал волю эмоциям и громко орал, брызгая слюной, в адрес капитана. Но мы тоже нервничали и, в ответ на наши расспросы Джексон вспылил – швырнул на стол ложечку и, не допив чай, как обычно, убежал в свою каюту.
Днем, во время смены вахты, Гарик в очередной раз отвел меня на крыло и поделился своими подозрениями:
– Так я и думал, что дело нечисто! Ты слышал? Ливийская нефть! Со всех сторон засада! Чую – мы крупно влипли…
– Ну и что с того, что нефть ливийская?
– А то! Пахнет политикой! Или хуже того – контрабанда!
– Ну, если тебя чутье опера не подведет – лет десять получишь…
– Вот мля! Чуяло мое сердце! – Принял заговорщицкий вид и хрипло продолжил: – Надо срочно эту мысль перекурить! Я убег! Потом, когда сменишься, покумекаем, что к чему… Встречаемся через четыре часа в овнерской…
И, забавно сгибая в коленях длинные ноги, Гарри поспешил вниз по трапу в заветную курилку.
Каждые полчаса старпом и начальник радиостанции попеременно запрашивали берег, но арабы лишь монотонно бубнили, мол, через пять минут будет катер, ожидайте. Прошла еще одна вахта – мастер вновь лично вышел на связь.
«Подождите полчаса! Катер вышел! Ждите!» – последовал бодрый ответ.
Как мы ни всматривались – никакого катера, ни огонька в море, ни пятнышка на АИС[4]. Промахнулся? Потерялся? Глубоко за полночь мастер в последний раз запросил берег.
«Пять минут! Катер к вам же вышел! Ждите!»
– Вот теперь я узнал, что такое арабские пять минут, – пробурчал Ринат.
Танкер медленно покачивался на легкой зыби и дрейфовал в сторону двенадцатимильной пограничной зоны. Джексон нервничал, грыз зубочистки и время от времени либо выбегал на мостик, размахивая руками и набирая йеменские номера по мобильнику в попытке уловить волну связи, либо взбегал по трапу на пеленгаторную палубу, пытаясь дозвониться хотя бы с этой верхотуры.
4
АИС – автоматическая идентификационная система, отображающая информацию о нахождении и движении судов в реальном времени.