Возмездие (ЛП)

ГЛАВА 19

Неделю спустя «Самое сложное в жизни – смириться со своим прошлым. Чаще всего это значит жить в мире с самим собой». Слова Эша звучали в голове Джесса, как напоминание о сложном пути к этому идеальному моменту. Никогда в жизни он не надеялся обрести такой покой, но глядя, как Эбигейл мирно спит на диване после целого дня утех, Джесс понял, что прошлое его больше не волнует. Только будущее. Он с улыбкой поднялся и пошел за одеялом, чтобы укрыть любимую. Несмотря на крепкий сон Эбигейл почувствовала, когда Джесс вышел из комнаты. Она не знала источника силы, но энергия всплеском разлилась по комнате. Интуиция подсказывала, что кто-то стоит рядом. Распахнув глаза, она вскочила на ноги и увидела возле себя незнакомца. Уже было собираясь напасть, но вовремя заметила на щеке метку Темного Охотника: двойной лук со стрелой. «Да он один из них, но все же…» Ее демон признавал в нем сородича. В этом парне скрывалось больше, чем казалось на первый взгляд, он выглядел опаснейшим из хищников. Темные волосы, зачесанные назад с красивого, но безжалостного лица. Очевидно, для него чужды сострадание и доброта. – Ник? Что ты здесь делаешь? Эбигейл обернулась и увидела Джесса. Ник отвел от нее темный, пугающий взгляд и посмотрел на Сандауна. – Мне сказали, что ты хочешь назад свою душу. – Я думал, ее принесет Эш. Ник скривил губы, но промолчал. Он засунул руку в карман черного длинного пальто, достал маленькую деревянную коробочку, украшенную тонким орнаментом, и без предисловий протянул ее Эбигейл. – Убедись, что действительно любишь его, прежде чем попытаешься соединить душу с телом. Если потерпишь неудачу, второй попытки не будет: ты убьешь его. Никто не успел и слова сказать, как Ника и след простыл. Эбигейл поежилась от внезапного холода, который остался в воздухе после странного Темного Охотника. – Мне показалось или он правда жуткий и странный? – Да, Ник не совсем… нормальный. Он самый младший из нас, и мне кажется, еще не привык. Эбигейл хотела рассказать про демона, которого почувствовала в Нике, но потом передумала. Если Ник не хотел, чтобы кто-то об этом знал, то может отомстить. А сейчас ей меньше всего нужен новый враг. Умирая от любопытства, она открыла коробочку. Посередине на черном бархате лежал ярко красный медальон с душой Джесса. Украшение выглядело нереально красивым, руки так и тянулись дотронуться до него. Но Джесс предупредил, что оно опалит кожу и оставит такой же как у Талона шрам на руке. Джесс встал перед Эбигейл. – О чем ты думаешь? Она улыбнулась, поняв, что он не стал втихаря лезть ей в голову. – Как сильно я тебя люблю. – Я тоже тебя люблю. – Он посмотрел на медальон. – Тебе придется убить меня, чтобы вернуть душу в тело. – Знаю, но… Он удивился ее нерешительности. – Но что? – Я не уверена, что это будет мудрое решение. Где-то в этом мире прячется Койот и мечтает до нас добраться. Если я верну тебе душу, то ты снова станешь смертным и сможешь умереть. – Я и сейчас могу умереть. Она покачала головой. – Не так легко, и ты об этом знаешь. – У меня останутся силы. Да, но Эбби была уверенна, что этого будет не достаточно. Невозможно предсказать, какие хитрости придумает Койот. – Это ни одно и то же. Обязательно это делать? – Нет. Я получил обратно свою душу. Технически, я больше не служу Артемиде. Насколько я знаю, нигде не сказано, что после этого я обязан вернуть душу в тело. Но так у нас не будет семьи. – У нас уже есть семья. Ты, я… и один несносный Оруженосец. Джесс расхохотался. – Да, Энди – наш невоспитанный приемный сынишка. Эбигейл захлопнула крышку. Ее терзало плохое предчувствие. Нечто ждет своего часа, чтобы обрушиться на них. – Я не хочу рисковать и потерять тебя, Джесс. Не в этот раз. Давай подождем. Он забрал коробку из ее рук. – Хорошо. Мы подождем. Она безумно любила то, что Джесс никогда не ставил свои желания превыше ее. Решения они принимали вместе. Сообща. Эбигейл посмотрела на простое обручальное кольцо на левой руке. Хотя Темным Охотникам было запрещено жениться, они сбежали шесть ночей назад. В конце концов, это Лас-Вегас. А у Сина в казино есть маленькая церквушка. Чем не замечательное место? Зарек стал их шафером, а Ханна подружкой невесты. Почетными свидетелями были Кэт, Син, Саша, Чу Ко Ла Та, Рэн и Энди. Да, они сильно поспешили, но, учитывая все, что с ними случилось, решение казалось правильным. Никто из них не хотел рисковать, на случай если что-то пойдет не так. Carpe Noctem. Наслаждайся ночью. Именно это они и делали. – Ты точно не хочешь колечко с бриллиантом? Джесс изводил ее этим вопросом, потому что она отказалась от обручального кольца с камнем. Это был не ее стиль. – У меня есть уже самое дорогое и желанное из сокровищ, и оно стоит передо мной. Джесс наслаждался этими словами: они были частью ее свадебной клятвы. Но даже теперь он не до конца мог поверить, что она рядом и они, наконец, вместе. В часах, которые она ему вернула, Джесс теперь носил фотографию Эбигейл. – Я проведу всю оставшуюся жизнь, какой бы длинной она ни была, в заботе о тебе и удостоверюсь, что твои чувства никогда не изменятся. Джесс знал, что Койот снова вернется за ними. Неизвестно, что его ждет завтра, но он знал, кто ждет прямо сейчас. Эбигейл. А это все, что ему нужно.

БОНУС

Новый Орлеан 16 апреля 2011 года Сотерия Партенопайус отчаянно держалась за сильную и крепкую руку мужа, находясь в собственной спальне в окружении самых близких друзей и родственников. Она откинула голову на подушки и тужилась изо всех сил. «Так больно. Это очень, очень больно!» Боль не прекращалась часами или же днями и неделями? Забавно, но роды замедляют время, и для рожающей матери обычная минута равнозначна трем часам. Может, даже больше. Да, определенно больше. Она стала использовать технику дыхания, которой ее научили три акушерки (из-за своей паранойи муж боялся, что одной будет недостаточно), но толку от этого было столько же, как и от попыток тужиться. С таким дыханием Тори чувствовала себя запыхавшейся собакой после длинной гонки. Не говоря уже о головокружении. Сотерия взглянула на мужа и поняла, что он нервничает так же, как и она. Он ни на секунду не оставлял ее с начала схваток. Его длинные темные волосы были стянуты в хвост, а серебристые мерцающие глаза смотрели на нее с гордостью и любовью. Тори обожает, любит и боготворит мужа настолько, что готова обнаженной проползти по битому стеклу ради одной его улыбки. Но сейчас, проведя десять часов в муках тяжелых родов, ей очень хотелось схватить самую нежную часть его тела щипцами и сжимать, пока он в полной мере не поймет всю прелесть рождения детей. – Честное слово, Эш, если это пара демонских рожек разрывает меня изнутри, тебе достанется после родов. Ведь надо признать, рожки на голове будут не со стороны моей семьи или генов. Он и вправду имел наглость рассмеяться над ее угрозами. Он что не в своем уме? То, что ему одиннадцать тысяч лет и он всемогущий бог Атлантов не значит, что ей не удастся заставить его страдать. Она, конечно, не станет этого делать, но все же. Он, по крайней мере, мог сделать вид, что боится. Ашерон поцеловал ее в щеку и откинул волосы с лица. – Все в порядке, Сота. Я с тобой. – Апостолос, подними подушки повыше, – набросилась на Ашерона мать. – Не похоже, что ей удобно. Я не хочу, чтобы моя дочь вдобавок испытывала ненужную боль. Вы, мужчины, понятия не имеете, через что заставляете нас проходить. Аполлими не могла физически покинуть обитель, в которой была заключена, но ее астральная проекция была способна находиться где угодно. Именно в таком виде она вышагивала возле старшей дочери Эша – Сими с начала родов. Сими каталась взад и вперед и крутилась на кресле Эша. Она была очаровательна в своем розовом неоновом халатике и черно-белых полосатых гетрах, на которые были обуты ботфорты на платформе, доходящие до черной кружевной мини-юбки. Ее лицо почти полностью скрывала черная хирургическая маска с розовым черепом и костями с правой стороны. Красные светящиеся глаза сочетались с иссиня-черными хвостиками и темно-фиолетовой подводкой для глаз. Она была настолько взволнована предстоящим рождением ребенка, что целый месяц так одевалась и тенью ходила за Тори. Стоило Тори хотя бы икнуть, как Сими выхватывала черную бейсбольную перчатку и спрашивала: – Уже пора? Если так, то у Сими наготове перчатка, ведь иногда они аж вылетают. Сими не терпелось вновь стать старшей сестрой. Кэт, вторая дочь Эша и жена Сина, сидела у окна, держа на коленях спящую дочь. Она выглядела безмятежной в своем голубом трикотажном платье, ниспадающем до пола. – Бабушка, не надо. Все в порядке. Отец отлично справляется. Я бы дала ему медаль хотя бы за то, что он спокоен и рационален и не кидается на всех вокруг. И он до сих пор не начал метать молнии в людей. А ведь у бедного Демьена до сих пор ожоги остались. Сотерия рассмеялась, представив себе эту картину. Син действительно не сдерживал себя, когда дело касалось его жены. Кэт – статная блондинка, захватывающая дух, истинная дочерь двух богов. Она улыбнулась Тори. – Не знаю, полегчает ли тебе, но они вели себя так же, когда родилась Миа. Радуйся, что Син, Киш и Демьен не бегают вокруг, пытаясь вскипятить воду только из-за того, что кто-то внушил Сину, что в этом его супружеская обязанность. Син же не знает, как вскипятить воду, и ему пришлось контролировать каждый шаг этих неумех, которые также прежде этим не занимались. Удивительно, что они не убили его в процессе или не сожгли казино. И я даже не буду упоминать попытки матери убить моего мужа или ее спор с бабушкой о том, чьи роды были тяжелее. Или, – она многозначительно посмотрела на Сими, – как кто-то поджег волосы моей матери и пытался сделать из нее барбекю в честь рождения ребенка. Сими остановилась и сняла черную хирургическую маску. Ее лицо озарила гордая улыбка, обнажающая клыки. – Это старинная традиция Шаронте, ведь мы очень древний род демонов, можно сказать, допотопный или даже раньше. Она перевела взгляд на Дэйнжер, тенью мелькавшую в противоположном углу. Бывшая Темная Охотница помогала Пэм и Ким принимать роды, и Сими начала объяснять ей обычай: – Когда рождается ребенок, ты должна убить старого надоедливого родственника, который всем действует на нервы. Телка-богиня – идеальный вариант для всех, ведь Акра-Кэт единственная, кто ее любит. Я знаю, что она твоя мать и все дела, но иногда нужно сказать: «Ну уж нет. Ты, старая злая телка-богиня, иди, поиграй на дороге, и пусть тебя переедет что-то большое типа катка или автобуса, или случится что-то еще, что причинит тебе много боли, а нас всех рассмешит». – Она снова надела маску. – Не говоря уже о том, что у Сими было бы веселое барбекю, если бы кто-то, Акра-Кэт, не остановил Сими. Лично я думаю, что это был бы самый замечательный подарок для малышки. Барбекю из телки-богини Артемиды. Ням! Нет ничего вкуснее. Хотя, если учесть размеры малышки, она могла бы схлопотать несварение. У Сими всегда несварение при виде Артемиды, а ведь Сими ее еще даже не пробовала. Кэт преувеличенно раздраженно вздохнула и перевела смущенный взгляд на Тори. – Миа не просто так до сих пор единственный ребенок в семье. Семейные проблемы переходят совершенно на новый уровень, когда родственники – враждующие боги, которые терпеть друг друга не могут, и каждый раз встречаясь, пытаются убить друг друга. Тори рассмеялась, осознавая, насколько Кэт права. Именно поэтому Ксирена была внизу с Алексионом и Урианом, поедая все, что было в доме. Старшая сестра Сими терпеть не могла Аполлими. Они так сильно ругались, что Алексион вызвался приглядеть за демоном, пока не родится ребенок. Тори любила свою огромную семью с их причудами, шипами, клыками, рогами и прочим. Ей очень хотелось, чтобы ее кузина Гери, которая была ей как родная сестра, тоже была здесь. Но Гери сама готовилась скоро стать мамой и нуждалась в отдыхе. Тори не могла дождаться встречи. Их малыши будут словно близнецы. Ашерон откинул влажные волосы с ее лица и стал массировать виски. – Чем еще я могу тебе помочь? Она сжалась от боли, раздирающей живот. – Останови боль. Он прижался к ней щекой и нежно обнял. – Ты же знаешь, я не могу. Они не были уверенны, как это повлияет на нее или ребенка, и решили вместе, как семья, ни при каких обстоятельствах не воздействовать сверхъестественным путем на малыша. Только не после того, что было сделано с Ашероном при рождении. – Отлично, – выдохнула она. – Но в следующий раз рожать у нас будешь ты. А я буду сидеть и держать тебя за руку. Он снова рассмеялся. Тори готова была испепелить его взглядом. – У тебя что, нет инстинкта самосохранения? – Да нет. – Акра-Тори может взять соус барбекю для акри, если он будет себя плохо вести. Тори вновь засмеялась. – Все в порядке, Сими. Я… – Она закричала, чувствуя, как что-то перекрутилось внутри, словно пройдясь разбитой бутылкой по внутренностям. Лицо Эша побелело. – Тори? Что случилось? Она не могла ответить. Она пыталась хотя бы дышать. Эш посмотрел на лучшую подругу Тори – Ким, которая была их главной акушеркой. Черты ее лица были искажены, когда она перешептывалась с другой лучшей подругой Тори – Пэм. – Что происходит? – требовательно спросил Эш. Ким повернулась к Дэйнжер. – Дорогая, можешь попросить Эсси подняться сюда? Эсмеральда Дюверо тоже была подругой и практически членом семьи. Ким была врачом и опытной акушеркой, а у Эсси в дополнение к медицинскому диплому имелся еще и двенадцатилетний стаж приема родов вне клиники. Дэйнжер сразу вышла. Тори закричала от усилившейся боли. Эш начал нервничать, и его кожа превратилась из оливковой в пятнисто-синюю. – Отвечай, Ким. Что происходит? О да, вот он – голос бога. Он походил на низкое рычание, эхом отразившееся в комнате. К счастью Ким знала, что он бог и никогда не паниковала. – Я не знаю, дорогой. Мне доводилось принимать только человеческих младенцев. Я не знаю, что тут нормально, а что нет. Поэтому мне нужно еще одно мнение. – Как насчет двух? – спросила Менеара, входя вместе с Эсси и Дэйнжер. Эш встал. – Не прикасайся к моему ребенку, Менни. Менеара развернулась к нему, услышав это. На ней была легкая оранжевая юбка и милая кремовая блузка, красный шарф удерживал ее косички сзади. – Вот только не надо со мной так себя вести, мистер великий и могучий бог Атлантов. Уж поверь, если я в чем и разбираюсь, так это в сверхъестественных родах. Я их принимала задолго до того, как твоя задница появилась на свет. – Менни… Она подняла руку, прерывая его. – Ты же хорошо меня знаешь. Я никогда не причиню вреда твоему ребенку и не собираюсь его проклинать. А теперь позволь мне взглянуть и разобраться в чем дело. Эш отступил. – Прости, Менни. – Все в порядке. Я знаю, почему ты так нервничаешь. Не волнуйся. Мы обо всем позаботимся. Эш снова вернулся к Тори. Она взяла его за руку и изо всех сил старалась не кричать. Бедный малыш. Он был ужасно напуган с тех пор, как она сказала ему о беременности. Он не признавался в этом, но она знала. Те, кто стремились уничтожить Эша, сделали его детство невыносимо жестоким и тяжелым, оставив при этом душевные раны, боль от которых невозможно было облегчить даже через одиннадцать тысяч лет. А все из-за того, что тетя-богиня коснулась его кожи, когда принимала роды. – Все хорошо, малыш, – сказала Тори. Но она все еще видела страх в его глазах. «Я не могу потерять тебя, Сота. Не могу». Эти слова он мысленно повторял только ей одной. Она улыбнулась ему сквозь боль, используя данную им силу, чтобы ответить. «Я не покину тебя. Никогда». – Так и должно быть? – спросила Ким у Менеары. – Я никогда не видела ничего подобного, – ответила Менеара. – Что случилось? – Сердце Тори забилось сильнее. Если Менеара говорит такое… – Нужно сделать кесарево сечение. – Менеара раздавала указания, которые все старались быстро выполнить. Эш подошел посмотреть, но затем отступил. – В чем дело? – Тори еще больше запаниковала. – Успокойся, – сказала Аполлими. – Все в порядке. Но все было далеко не в порядке, и она это знала. Это было видно по выражению ужаса на их лицах. Боль вновь пронзила Тори. Всё было готово через несколько минут. Но когда Эсси попыталась сделать разрез, скальпель раскололся надвое. Комната затряслась. Тори закричала, когда ребенок начал крутится внутри. Он как будто пытался выместить всю злобу на ней. Акушерки беспомощно переглянулись. – Что нам делать? Взор Тори затянуло дымкой. Ее трясло. – Сделайте что-то! – закричал Ашерон. – Мы не знаем, что делать, – выдохнула Эсси. Они не могли отвезти ее в больницу, ведь малыш не был человеком. Если он пойдет в отца, будет трудно объяснить наличие синей кожи и рожек. Аполлими жестом подозвала Менеару и Ашерона. – Используйте свои силы, чтобы вытащить его. – Вдруг это навредит ребенку. – Эш побледнел еще больше. – О, ради всего святого, дитя. Этого ребенка никогда не бросят и не оставят без защиты. – Она указала на собравшихся. – Каждый здесь готов отдать за него жизнь. Он – не ты, Апостолос. Мы не будем прятать его. Пэм посмотрела на мониторы. – У Тори слишком высокое артериальное давление. Нужно ее стабилизировать или у нее будет приступ. – Стабилизировать? Как? Ребенок снова пошевелился и Тори закричала. Он словно пытался разорвать ее изнутри. – Они оба могут умереть, – сказала Ким, побледнев. У Эша перехватило дыхание от этих слов. За всю чрезвычайно длинную жизнь ему еще никогда не было так страшно. Он не может потерять жену. Не может. Надеясь на лучшее, он потянулся своими силами к ребенку, пытаясь достать его. Молнии озарили комнату, рикошетом отбиваясь от стен. Эшу пришлось уклониться, чтобы избежать ожогов. Тори закричала еще громче. Ребенок все еще был в ней. – Плохи дела, – прошептала Менеара. Она отодвинула его в сторону. – Дай-ка, я попробую. Молния откинула ее к стене. Эш взглянул на мать, но она лишь покачала головой. – Я никогда не видела подобного. Эш встретился с Тори взглядом. Агония и ужас во взгляде Тори словно резанули его ножом. Что же им делать? – Ее сердце не выдержит. Слезы навернулись ему на глаза. Если она умрет из-за этого, из-за Эша, он никогда себе не простит. – Позови маму. – Что? – Эш взглянул на Кэт. – Она богиня деторождения. Ей было всего несколько часов, когда она помогла матери родить Аполлона. Если кто и знает, что делать… Да, но она ведь его худший враг. Они ненавидели друг друга. Зачем ей помогать ему? Новый страх вселился в него. Что, если это дело рук Артемиды. Она и раньше убивала женщин муками родов. Неужели она настолько ненавидит его, чтобы убить Тори и заполучить его обратно? Конечно. Тори снова закричала. Содрогнувшись, Эш перенесся в храм Артемиды на Олимпе. Он бы предпочел позволить снять с себя кожу, что с ним проделывали много раз, чем вернуться сюда. Только страх за жизнь Тори заставил его прийти в это ненавистное место. В зале для приемов было пусто. – Артемида! – позвал Эш, направляясь к ее покоям. Если она хоть как-то причастна к этому, он спустит на нее Сими. И плевать на судьбу и порядок. Артемида появилась в дверях. Эш колебался. Что-то в ней было не так. Она все еще была безупречно красива, как и всегда. Те же длинные рыжие волосы и зеленые глаза, делавшие из нее истинную богиню. Но в них было спокойствие, прежде недоступное ей. – Ты в порядке? – Она действительно смогла принять обеспокоенный вид. – Тори…– он запнулся, произнося ее имя. Невообразимые страх и боль разрывали его изнутри. – Она в опасности. Ребенок не может выйти и она не переживет этого. Мне нужна твоя помощь. Ее глаза потемнели. – Как ты посмел явиться ко мне с такой просьбой после всего, что я пережила? Вот это была настоящая Артемида, которую он знал и ненавидел. Не говоря уже о том, что она спокойно стояла и смотрела, как ее брат вырезал внутренности Эша у ее ног. Или о том, как она наблюдала его избиения и унижения. Все это не важно. Для него важна только Тори. Проглотив гордость, он подавил ненависть во взгляде. – Пожалуйста. Я заплачу любую цену, которую ты потребуешь. Все что угодно, Арти. Только не дай ей умереть. – Она, жалкий человечишка, так много для тебя значит? – Я умру за нее. Артемида сжала губы, а на глаза ей навернулись слезы. – Когда-то ты и меня так любил. И он поплатился за эту любовь самым жестоким образом. – Пожалуйста, Артемида. Если ты когда-то любила меня, не заставляй Тори расплачиваться. Это я обидел тебя. Не она. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. – Ты бы отдал свою жизнь за меня? – Когда я был человеком – да. Она протянула руку и дотронулась до его щеки. – Я действительно любила тебя, Ашерон. Как не любила никого, кроме ребенка, которого ты мне подарил. И ты имеешь право ненавидеть меня. Я никогда раньше не любила, и не знала, как себя вести. Я не знала, как вести себя с тобой. – Она притянула его за голову и прошептала на ухо, – прости. – Потом прижалась губами к его щеке и поцеловала. И исчезла. Эш осмотрел комнату, пытаясь найти ее. – Артемида? – Куда она подевалась? Он толкнул дверь ее спальни. – Арти? Ничего. Она просила прощения за то, что не стала помогать? Ужас пронзил его. Что я наделал? Эш прошелся рукой по волосам, пытаясь побороть панику и гнев. Хорошо, если Артемида хочет быть дрянью, он найдет другой способ спасти жену. Закрыв глаза, он перенесся домой. Эш застыл, увидев самую неожиданную картину всех времен. Артемида с Тори. – Вот так, Сотерия. Дыши легче. – Одна рука Артемиды лежала на лбу Тори, а другой она гладила ее живот. – Видишь, как он спокоен? Тори кивнула. – Он чувствует то же, что и ты. Ребенок пытается защитить вас обоих. – Артемида посмотрела на собравшихся. – Вам нужно уйти. Кэт медленно встала. – Мама… – Иди, Катра. Ребенку нужен покой. – Мы будем внизу, – сказала Менеара. – Мне тоже уйти? – Эш колебался. Артемида покачала головой. – Если ты уйдешь, то всегда будешь переживать, что я сделала что-то с ребенком, чтобы добраться до тебя. Останься, и ты увидишь, что я не причиню ему вреда. Один за другим она отключила все датчики от Тори. Затем обхватила ее лицо руками. – Вдохни медленно и глубоко и тужься. Без давления, мягко. Дай ему понять, что тут безопасно и его будут любить. Облизав губы, Тори кивнула и сделала, что требовалось. – Еще раз. Спустя четыре раза Артемида поднялась на ноги. Она повернулась к Эшу. – Подойди, Ашерон. Первым поприветствуй сына в новой жизни. Она была права, Эш подозрительно относился к ней. За все века, проведенные вместе, он мог рассчитывать только на то, что она все равно причинит ему боль. Но он сделал то, что сказала Артемида. Он подошел к Тори и через мгновение ребенок был у него в руках. На минуту у него отняло дыхание. Он смотрел на крошечное и самое замечательное создание на свете. – Он похож на смурфика*? – спросила Тори. Эш засмеялся. Его настоящая кожа бога была синего цвета, и Тори подшучивала над ним, что носит не ребенка, а смурфика. Артемида перерезала пуповину, взяла ребенка и разбудила его. Он испустил такой вопль, что даже Сими не сравнилась бы с ним. Артемида завернула его в покрывала и передала Тори. – Познакомься со своим сыном, Сотерия. Тори с удивлением смотрела на крошечного малыша, который уже сейчас был копией ее мужа. Он был идеален во всех отношениях. От макушки, покрытой белым пушком, до кончиков миниатюрных пальчиков. Артемида направилась прочь. Тори взяла ее за руку и остановила. Эмоции душили ее. – Спасибо, Артемида. Спасибо. Артемида улыбнулась ей. – Надеюсь, ты будешь радоваться и гордиться им так же, как и я Катрой. Эш подошел ближе. – Спасибо, Арти. Она кивнула ему и собралась уходить. – Ты ничего не забыла? – Что? – Она остановилась, услышав вопрос Эша. – Оплата. Артемида покачала головой. – Радость на твоем лице, когда ты впервые коснулся малыша – достаточная оплата. Как бы я хотела, чтобы ты был там, когда родилась твоя дочь. Но это только моя вина. Я всю жизнь наслаждалась ее радостью, объятиями и любовью, а ты был лишен этого из-за моей глупости и боязни. Его жизнь – мой дар вам двоим. Будем надеяться, что будущее будет к нам добрее, чем прошлое, – сказав это, Артемида ушла. Тори была в растерянности. – Что ты с ней сделал? Эш покачал головой. – Не думаю, что это мое влияние. – А чье же? Потому что это не та Артемида, которую я знаю. Эш пожал плечами. – Ну не знаю. Она проводит время с Ником. – С Ником? Ником, который горит желанием тебя убить? Он кивнул. – Ничего себе! – Тори посмотрела на сына, который дергал ножками и извивался. Никакие слова не могли описать то, что она сейчас чувствовала. Ее ребенок. Часть ее и Эша. Лучшее от них обоих. Эш протянул руку, чтобы малыш мог схватиться за его мизинец. – Как мы его назовем? – Боб. Эш рассмеялся, услышав имя, которым Зарек называет своего сына, потому что терпеть не может то, которое выбрала Астрид. – Что, правда? Ее улыбка зажгла огонь в его крови. – Нет. Мне нравится имя Себастос Юдорус. Эш удивился ее выбору. – И почему же? – Родители хотели назвать меня Себастосом, если бы я родилась мальчиком, и я всегда считала, что это будет отличное имя для сына. А Юдорус в честь сына Гармеса и Полимеи. Мальчиком он танцевал, прославляя Артемиду. Повзрослев, он стал одним из самых жестоких и почитаемых мирмидонян Ахиллеса, и Гомер написал о нем больше, чем о ком либо другом. К тому же, это значит «подарок радости», чем он и является. Хотя у нас и были проблемы с Артемидой, без нее у меня бы не было тебя и малыша. Только его жена могла уместить это все у себя в голове. Эш засмеялся. – Себастос Юдорус Партенопайус. Он возненавидит нас, когда ему придется произносить имя по буквам. – Скорее всего, но я думаю, я буду звать его Себастиан. Так он сможет вырасти и сбивать людей с толку своим именем, как и папочка. – Точно, я ведь до сих пор не понимаю, как из Сотерии ты превратилась в Тори. – Он наклонился и нежно ее поцеловал. – Спасибо тебе за сына. Ее глаза блестели и любовь, которую он увидел в них, не перестанет удивлять его никогда. – Спасибо за мою жизнь. Он мог смотреть на ее красивое лицо целый день. Она погладила его щеку. – Пожалуй, пора впустить толпу, громыхающую внизу и сообщить им, что Артемида не убила нас. – Хорошо. Ты уверена, что готова? – Конечно. И прежде, чем ты начнешь выкладывать на «Фейсбук» фотографии для остальных Темных Охотников, убедись, что я хорошо на них выгляжу. Эш усмехнулся. – Ты всегда выглядишь шикарно. – И это одна из причин, почему я так сильно тебя люблю. Но весь остальной мир не смотрит на меня мерцающими серыми глазами. – Я люблю тебя, Тори. Я знаю, что часто это повторяю, но… – Я знаю, малыш. У меня к тебе те же чувства. Мне никогда не передать словами, что я чувствую, когда вижу тебя в своем доме. Забавно, но раньше я считала, что у меня есть все, и я живу полной жизнью. У меня была любимая работа. Семья, которая любила меня. Хорошие друзья, которые поддерживали меня. Все, о чем только можно мечтать. А потом я встретила невозможного человека, который приводил меня в бешенство, но именно он показал мне то, чего у меня не было. – Грязные носки на полу? Тори засмеялась. – Нет, он вернул мне половину моего сердца. Он стал последним, кого я вижу перед сном и первым, когда просыпаюсь. Я так рада, что это был ты. Эти слова взволновали и напугали его. Главным образом из-за того, что он из первых рук знал, если любовь пустить на самотек, она превратится в глубокую ненависть. – Надеюсь, ты никогда не передумаешь. – Никогда. Глупо это или нет, но он поверил ей. Одно Ашерон знал точно – без нее ему не жить.