Страница 12 из 39
Стеблов, когда подобные “важные встречи” видел, буквально взрывался от ярости, разум, контроль терял.
– Чего этот разрекламированный Явлинский в жизни такого сделал, скажи? – спрашивал он жену, гневно пальцем в телевизор тыча, – чтобы вести себя так похабно и нагло, таким вот развязным манером с главой государства беседовать?! Ведь ему лет тридцать на вид, как и мне. Может – чуть больше, не знаю. А он на людей уже как на блох порточных смотрит или на грудничков: будто бы сам уже долгую и славную жизнь прожил и что-то такое особенное в ней сотворил, первостатейное и сверхвыдающееся, чего невозможно ни передать, ни измерить! Вот ведь как человек с Генеральным секретарём партии себя ведёт, с каким апломбом и гонором!… Экономист долбанный! Засранец! Пухлячок-хомячок столичный, изнеженный и избалованный, ничего кроме авторучек с карандашами, небось, и не видевший-то! кроме цэковских дач, икры и продажных баб!!!
– Да ладно тебе, Вадим, чего ты к нему привязался? – улыбалась на это жена, защищая нового идола. – Нормальный вроде мужик. Симпатичный даже, холёный, ухоженный. И говорит достаточно складно и грамотно. Значит, знает, о чём говорит, значит что-то в голове да имеет.
– “Симпатичный”! “Холёный”! “Ухоженный”! “Складно”! Хорошим тембром, ещё скажи! поставленным голосом! – ещё больше злился на это Стеблов, пятнами красными покрываясь. – Его же в Кремль не в качестве стриптизёра, победителя конкурса красоты приглашают, или нового диктора, ведущего КВН, пойми, а в качестве “гения экономики”! Чтобы он там, в Кремле, уму-разуму якобы всех учил во главе с Генеральным. А где он сам-то того ума набрался, подумай?! – если он толком нигде не работал и не учился! Закончил сраную свою Плехановку четырёхгодичную, как про него говорят, где одни полудурки спокон веку учатся с троечными аттестатами – патентованные лодыри и прожиги, плесень и гниль человеческая. Но гонору у которых как у десятерых Ломоносовых с Менделеевыми, а то и больше! Потому что на дефиците вечно сидят, нас с тобой обирают – и здравствуют из-за этого! Знаю я эту торгово-спекулятивную публику, отлично знаю, что людей по толщине кошелька оценивают, по тугой мошне!
– У нас в Университете, да будет тебе известно, всех этих тупоголовых экономистов, помнится, за людей никогда не считали; а считали за мусор, за второй сорт. И правильно! Бухгалтера – они и есть бухгалтера: дебет, кредит; приход, расход – скукотища! где не надо мозгов иметь, где вообще ничего не надо! С мехмата кого выгоняли за неуспеваемость – те в экономисты и шли, чтобы без высшего образования не остаться, без будущей халявной работы. Дебилы недоделанные, чумовые!
–…Ведь экономика, как я её понимаю, – горячась и сбиваясь на каждом слове, далее продолжал доказывать он жене, нервно руками размахивая. – Это в первую очередь Практика, Дело! А не пустопорожняя говорильня, как у Явлинского! Не дешёвые понты и надувание щёк, и книжки дорогие, заморские, на английском, откуда он диковинные термины и понятия черпает для красоты речи. Да чтобы великим экономистом стать, как Косыгин Алексей Николаевич тот же, нужно на заводе сперва поработать, на фабрике, все руководящие ступени пройти, начиная с мастера. Чтобы самому всё понять и пощупать: откуда там, в трудовом коллективе, ноги растут, и как, каким хитрым способом процесс промышленного производства товаров оптимальным и прибыльным сделать, качественным и дешёвым. А потом с завода, отдельно взятого, уже на министерство, отрасль и всю страну ценный опыт распространять, кровью и потом добытый. За партой этому не научишься… А он, Явлинский с компанией, кроме парты и стола конторского и не видел-то ничего. Да у него на лице написано, посмотри, что он – сибарит законченный, патологический, и пустозвон; что только трещать без умолку и может про самого себя, любимого: какой, дескать, он красивый и даровитый, и всё на свете знающий. Клоун!…
Как бы то ни было, и что бы ни судачили про Явлинского с Гайдаром и Чубайсом на кухнях прозорливые советские граждане в 1980-е годы, как бы ни чихвостили, ни материли их, обличая какую-то странную ангажированность и рекламу, а заодно – и профессиональную никчёмность и некомпетентность “святой троицы”, – но когда правление обанкротившегося со всех сторон Горбачёва подходило к концу, о чём стремительно снижавшийся уровень жизни сигнализировал, эти бравые “гении от экономики” ежедневно стали каркать-трезвонить на всех углах, как вороны в голодное время, что они-де “по собственному почину” разработали на досуге план, как выводить страну из глубочайшего политического, экономического и социального кризиса. Называли даже количество дней, необходимое им для спасения.
«Дайте нам в руки власть, посты высокие, министерские, – с трибун и экрана клятвенно уверяли они. – И мы перестроим и оздоровим страну, сделаем её земным раем наподобие Соединённых Штатов Америки. На Конституции можем поклясться, на Библии, на чём угодно, что вы, советские добрые люди, старой властью обманутые и забитые, под нашим правлением будете свиные сардельки есть каждый день, пенным пивом их запивать и ездить на «Мерседесах» и «Фордах»! Весь мир будет для вас открыт, даже и западный, все самые жаркие и диковинные страны и государства».
Краснобай и позёр Явлинский обещал это сделать аж за 400 календарных дней. Потом, подумав и почесав затылок, решил – нет, всё-таки за 500, а то за 400, мол, боюсь не управлюсь. Краснобаи Гайдар с Чубайсом – и того менее.
Меж ними началось состязание – у кого языки длиннее и обещания круче. И кто, соответственно, больше языками теми проворными народу советскому наплетёт: авторитету, славы себе добудет, очков политических.
Про совесть и честь гражданскую, и про ответственность, главное, за произносимые публично клятвы и обещания, да и просто слова все они как-то дружно забыли. А, может, и не помнили никогда, не знали – зачем?! Будто понятия эти диковинные и обременительные – совесть, правда, достоинство, честь, ответственность за помыслы и поступки, за слово живое, русское, способное творить чудеса, – из другой совершенно жизни. Или иного, враждебного им, младореформаторам, мира в народный лексикон пришли, в котором деятели эти никогда не жили, которого как огня боялись и про который, как про страшный сон, слышать ничего не желали…
Народ слушал их, слушал, сладкоголосых сиринов и молодых масонов по совместительству, за которыми заокеанские серьёзные дяденьки стояли с Уолл-стрит, – и только рот восторженно разевал, не зная, кому из троих судьбы свои доверить…
11
В апреле 1985 года в жизни большой страны случилось знаковое в исторической перспективе событие. С Урала в Москву переехал на жительство Ельцин Б.Н., бывший Первый секретарь Свердловского обкома КПСС (с 1976 года) и действующий член ЦК КПСС (с 1981 года), которого москвичи сначала, а потом уже и вся демократическая Россия на долгие годы запомнили за его бесовские “подвиги”.
Хотя и считается, что инициатором перевода Бориса Николаевича в столицу на работу в аппарат ЦК был Е.К.Лигачёв, – но это не совсем правильно, как теперь представляется, или же совсем не правильно и не точно. Потому что и сам незабвенный Егор Кузьмич был креатурой Андропова и его людей, и работал в Москве под их постоянной опекой и зорким приглядом.
Поэтому-то с большой долей уверенности можно предположить, что и Ельцин был выдвиженцем покойного Председателя КГБ СССР, пусть и опосредованным, за которым тот долгое время следил, по-видимому, изучал привычки, характер, наклонности, качества морально-нравственные или отсутствие оных; которого и включил в итоге в свой тайный номенклатурный список преданных себе людей, кандидатов на высокие партийные должности.
А поскольку Ю.В.Андропов, еврей по крови и сионист по духу, был тесно связан с сионистском верхушкой Америки и Израиля, – то и выходит, что Б.Н.Ельцин, как и М.С.Горбачёв и Е.К.Лигачёв, сами того не ведая и не подозревая, работали против своей страны. Зато на пользу мирового еврейства…