Колдуны и герои

– Я, – сказал Ринальдо.

– Я, – сказала леди Катрин.

– Что ж, тогда я выберу сам.

Со скоростью атакующей кобры Адаль метнулся через половину каюты и оказался возле леди Катрин. Схватив ее за волосы, он развернул ее спиной к себе и запрокинул ей голову.

– Я вас не боюсь, – сказала леди Катрин.

– Как пожелаете, – Адаль ухмыльнулся и одним резким, отточенным движением перерезал ей горло. Кровь залила платье, хлынула на пол каюты, испачкала одежду самого Адаля. Все еще удерживая тело, Адаль вытер кинжал о платье леди Катрин, и лишь потом позволил ей упасть.

Это выглядело слишком обыденно. Словно он всю жизнь только тем и занимался, что перерезал глотки беззащитным женщинам. Ну, скорее всего, не только женщинам, поправил себя карлик. Скорее всего, у этого палача большой послужной список.

– Убей и меня, – хрипло сказал Ринальдо. – Лучше убей.

– А иначе что? – поинтересовался Адаль. – Будешь мне мстить? А как?

– Не знаю, – честно сказал Ринальдо. – Но лучше убей.

– Зачем же спешить? Я всегда успею это сделать.

Отчетливо понимая, что у него нет никаких шансов, Ринальдо бросился в атаку. Вероятно, со стороны это выглядело очень смешно – визжащий от ярости карлик, молотящий кулаками профессионального убийцу в последней отчаянной атаке. Свободной рукой Адаль схватил Ринальдо за шею, поднял в воздух и отбросил в сторону.

Стена, о которую он приложился спиной и затылком, была очень жесткая. От удара у Ринальдо потемнело в глазах, но он все же нашел в себе силы встать.

Пол каюты плясал у него под ногами, и дело было не только в качке.

– Твой героизм не производит на меня впечатления, – насмешливо сказал Адаль. – На своем веку я видел много героев, и они видели меня, и чаще всего это зрелище было последним в их жизни.

Ринальдо подошел ближе. Адаль лениво смазал его по зубам, и карлик почувствовал во рту вкус собственной крови. Страха он не испытывал, жгучая ярость тоже уже прошла, так же быстро, как и появилась. Осталась лишь безнадежность и понимание того, что, как бы ни хотелось обратного, путь у него остался только один.

Подпрыгнуть и вцепиться в горло этого надменного южного типа. Зубами, если понадобиться. Если это и не принесет никакого результата, Ринальдо хотя бы будет знать, что умер, не как трус.

Эта мысль не утешала.

Адаль повесил кинжал на пояс и кликнул стражников. Когда они вбежали, им пришлось буквально отдирать вопящего, кусающегося и царапающегося карлика от тела своего начальника.

– Отведите его в трюм к остальным, – распорядился Адаль. – Но сначала выведите его на палубу и отрубите ему руку. Пожалуй, левую. Только аккуратно, я не хочу, чтобы он истек кровью и умер. Что-то мне подсказывает, что этот карлик нам еще пригодится.

Надо бы заорать, подумал Ринальдо. Если бы такое приказал Алый Ястреб или молодой король, он бы обязательно заорал. Но этому ублюдку он такого удовольствия не доставит.

К полудню цепочка муравьев, над которой они пролетали, наконец-то иссякла и пейзаж внизу снова стал желтым и однообразным. Плачущий немного попривык к полету, но получать удовольствие от процесса у него так и не получалось.

Мечты о полете, ха. Плачущий слышал много песен, в которых люди завидовали птицам, но сам никогда их не понимал. Птицы рождены для полета, для них это нормально, а для человека нормально стоять обеими ногами на твердой земле.

Может быть, если бы это у него были крылья, и он сам мог бы контролировать этот полет, его ощущения были другими. Но, скорее всего, ему бы это все равно не понравилось.

Сидеть было жестко и неудобно, а сменить позу не представлялось никакой возможности. Ветер свистел в ушах, Солнце слепило глаза, страх высоты сковывал все тело. Плачущий мечтал лишь о том моменте, когда этот полет закончится. Черт с ним, что в конечном пункте их скорее всего будет ждать смерть, лучше уж умереть на земле, чем вот так скитаться под небесами. Перспектива боя со Львом Пустыни и всей его армией теперь уже не казалась ему такой уж отталкивающей.

Цитадель показалась только к вечеру. Сначала – как далекая точка на горизонте, стремительно увеличивающаяся в размерах по мере приближения. Вот оно, возликовал Плачущий. Неужели уже все?

Цитадель производила впечатление. Внешние стены двадцатиметровой высоты грозно нависали над пейзажем, а сам замок был втрое выше. При этом Плачущему не удалось заметить ни единого стыка между камнями. Создавалось впечатление, что крепость вытесали из цельного куска скалы. Плачущему трудно было представить, какие силы были при этом задействованы.

Демон высадил их во внутреннем дворе цитадели, и, почувствовав под ногами твердый камень, Плачущий ощутил короткий прилив счастья. И плевать, что ноги подкашивались, а все тело затекло. Он снова был на земле. Он снова мог хоть как-то контролировать ситуацию.

Ссадив их, демон не спешил улетать. Видимо, ему этот полет тоже нелегко дался.

– Спасибо, – сказал ему Ланс. – Если мы встретимся в бою, я постараюсь даровать тебе быструю смерть.

– Не могу обещать тебе того же, – отозвался демон. Бока его тяжело вздымались. – Сейчас ты отпустишь меня?

– Да, – сказал Ланс. – Я держу свое слово.

– Ты – достойный противник, лорд Кевин, – сказал Ульф. – Надеюсь, судьба еще сведет нас на поле боя.

– Да будет так.

Тяжело взмахнув крылами и подняв в воздух небольшое облачко пыли, демон взлетел.

– Удачи тебе в любой войне, которую бы ты ни вел, лорд Кевин, – сказал он на прощание. – Я верю, что ты будешь здесь до тех времен, когда Легионы придут платить по счетам.

Плачущий на прощание помахал ему руку.

Когда демон скрылся из вида, Ланс, до сих пор державшийся бодрячком, опустил руки и уселся на асфальт.

– Каждый раз, когда ты совершаешь очередной поступок, достойный воспевания в балладах, ты чувствуешь себя, как выжатый лимон, не так ли? – спросил он.

– Не знаю, – сказал Плачущий. – Мне еще не доводилось совершать ничего, что было бы достойно воспевания.

– Тогда с почином, – сказал Ланс.

– Вот уж спасибо.

Ланс вытянулся на нагретых солнцем камнях. Плачущий же наоборот попрыгал на месте, чтобы восстановить кровообращение.

– А где оазис? – поинтересовался он.

– Я так полагаю, что за стенами, – сказал Ланс.

– Не заметил его, когда мы подлетали.

– Может быть, с другой стороны.

– Может быть, – согласился Плачущий. – Пойдем внутрь и все осмотрим?

– Если твое любопытство не способно подождать хотя бы полчаса, то иди один.

– Способно, – решил Плачущий. – Но все-таки, это же место нашей последней битвы и все такое.

– Ага, – сказал Ланс. – И все такое.

– Если бы у нас было хотя бы человек двести, мы могли бы держать эти стены месяцами.

– Не думаю, – сказал Ланс. – Судя по численности той армии, которую мы видели сегодня с утра, они уже через день смогли бы подняться на стены по трупам своих менее удачливых товарищей. И вообще, эта крепость явно построена не для того, чтобы держать осаду.

– Ну да, принято считать, что Торин воздвиг ее для того, чтобы не дать чему-то вырваться наружу, а не ворваться внутрь, – сказал Плачущий. – Но я не думаю, что этот факт сильно сказался на ее обороноспособности.

– Что толку об этом говорить, если у нас нет двухсот человек? – поинтересовался Ланс.

– Ну и какой у нас тогда план?

– Не знаю пока. Но ад-Саббах появится здесь не раньше, чем через неделю, а то и две, так что у нас еще есть время, чтобы это придумать.

Плачущий сдался и присел рядом с Лансом.

– Я всегда полагал, что у таких мест должна быть своя особая атмосфера, – сказал он. – А ничего подобного. Здесь просто жарко, как и в остальной части пустыни.

– В Рияде была вполне особая атмосфера, – напомнил Ланс.

Плачущий поморщился.

– Тебе обязательно было напоминать?

– Это просто старый замок посреди пустыни, – сказал Ланс. – Пусть его когда-то воздвигли с помощью волшебства, но с тех пор все волшебство ушло и остались только камни. А камни не пахнут даже в пустынях. Кстати, а ведь чем-то тут все таки пахнет.