Колдуны и герои

Утром седьмого дня капитан Мактиг позвал Лансу и Плачущего на верхнюю палубу, вручил им свою подзорную трубу и указал рукой, в каком направлении им следует смотреть.

– Рияд, – объявил капитан. – Отсюда уже можно разглядеть их сторожевые башни.

– Вижу, – сказал Ланс. – Капитан, а вам не кажется странным, что мы так никого и не встретили? Безусловно, я рад, что припортовые воды не кишат разными судами, но хоть какие-то признаки жизни же тут должны быть.

– Кажется, – нахмурился капитан.

– Я вам больше скажу, – заявил Плачущий, утирая слезы. – В их порту не видно ни одного корабля. Ни паруса, ни даже единой мачты.

– Не похоже на порт столичного города молодого и быстро растущего государства, – заметил Ланс.

– Дайте мне трубу, – попросил Плачущий. Ланс передал ученику чародея оптическое приспособление, Плачущий поднес его к лицу и слезы снова хлынули из его глаз. – Город пуст. Никакого движения ни в порту, ни на улицах.

– Может быть, они еще не проснулись? – предположил увязавшийся на Лансом Ринальдо. – Говорят, что жителям этих краев доступна мудрость, неизвестная в северных землях. Возможно, нежелание вставать рано утром и есть часть этой самой мудрости.

– Так не бывает, – сказал Ланс. – Или Джеймс ошибается, или…

– Или что? – осведомился Ринальдо.

– Не знаю, – сказал Ланс. – Может быть, город выкосила чума.

– Тогда на улицах были бы трупы, – возразил Плачущий. – А трупов не видно. Улицы просто пусты. И площади тоже. Такое впечатление, будто Джемаль ад-Саббах уже ушел в свой великий поход через пустыню и заодно всех горожан с собой прихватил.

У Ланса засосало под ложечкой.

Он привык доверять своим предчувствиям, и они редко его подводили. Неприятной стороной этой его особенности был тот факт, что появившееся за долгие годы жизни шестое чувство предвещало исключительно что-то плохое. Возможно, это тоже было частью родового проклятия.

Глава одиннадцатая. В Рияде все спокойно.

«Индевор» бросил якорь в порту Рияда. Капитан Мактиг приказал спустить оставшиеся паруса, матросы попрыгали вниз, поймали швартовы, притянули корабль к причалу и намотали тросы на кнехты. В порту не были видно ни одного человека, и «Индевор» был единственным кораблем, зашедшим на стоянку.

– Сейчас полдень, – сказал Ланс капитану. – Если мы не вернемся до вечера, отплывайте без нас.

– Именно так я и поступлю, сэр, – кивнул Мактиг.

Ланс нацепил на себя перевязь с оружием. Плачущий тоже вооружился мечом и кинжалом. Несмотря на жару, под легкую куртку ученик чародея надел кольчужную рубашку.

– Вы уж лучше возвращайтесь, – сказал Ринальдо. – Я буду скучать по вам обоим. Конечно, по тебе куда меньше, Плакса, но все же…

– Желая вам удачи, храбрые рыцари, – напутствовала их леди Катрин. На этот раз Плачущий не стал ее поправлять.

Они спустились на причал. Скрипели доски, ветер свистел в натянутых тросах «Индевора», а больше никаких звуков до них и не доносилось. Город погрузился в безмолвие.

Нехорошие предчувствия нахлынули на Ланса с новой силой. Такую вот тишину он особенно не любил.

Доки выглядели покинутыми. Не брошенными в спешке, не вымершими от какой-то неожиданной напасти, а именно покинутыми. Ланс не увидел ни одного тюка, свертка, сундука или баула, оброненного или выкинутого за ненадобностью. Словно по территории порта прошла армия термитов и вынесла оттуда все, кроме зданий.

Впрочем, и сам город производил такое же впечатление. Дома стояли целые и невредимые, на улицах не валялся мусор, лавки были аккуратно закрыты, торговые лотки стояли без товара.

Город-призрак, двое людей и дующий с моря ветер.

Ланс поневоле начал чувствовать себя персонажем из вестерна. А персонаж из вестерна непременно должен… Да и какого черта уж теперь, подумал Ланс и наколдовал себе зажженную сигарету.

– Что это? – немедленно поинтересовался Плачущий.

– Мне это не повредит, – сказал Ланс. – А тебе это не нужно.

– Вот теперь ты заговорил, как настоящий волшебник, – сказал Плачущий. – Ты даешь ответы, которые на самом деле ни на что не отвечают.

Ланс с удовольствием затянулся.

– Город как будто вымели метлой, – сказал Плачущий. – Это не чума. Последствия эпидемий выглядят совсем не так.

– Или же мы имеем дело с какой-то новой разновидностью чумы, – сказал Ланс.

– Ты на самом деле так думаешь?

– Нет. Я просто стараюсь не строить версий, пока у меня нет достаточного количества фактов.

– Болезни оставляют после себя трупы, – сказал Плачущий. – Особенно эпидемии, выкашивающие целые города. А трупы обычно видно.

– Если их не сжигают.

– Если их сжигают, то обычно видно погасшие костры, прах и пепел.

– Мы еще слишком мало видели, – Ланс свернул на небольшую улочку. Плачущий последовал за ним.

– Возвращаясь к разговору о допустимых жертвах, – сказал он. – Я могу принять эту логику, когда речь идет о достижении какой-то цели. Но ведь ты, как я понимаю, все еще не собираешься убивать Джемаля ад-Саббаха. Значит, эти жертвы будут принесены зря. Или же ты считаешь, что твоя смерть этого стоит?

– Мне самому не нравится эта концепция, Джеймс, но я слишком устал ждать, – сказал Ланс. – Задержка в пути на целый месяц, риск угодить в очередной шторм…

– Это звучит слишком эгоистично.

– А я никогда и не выставлял себя радетелем за общее благо, – сказал Ланс. – Город пуст. Очевидно, что ад-Саббаха здесь нет. Что мешает тебе сесть на корабль и отплыть с леди Катрин в Лонгхилл?

– Сущие пустяки, – сказал Плачущий. – Данное мной слово, Совет Ложи, Балор.

– Есть также теория, и я не говорю, что я эту теорию разделяю, но все же она есть, что если история на определенном своем этапе требует человеческих жертв, то стоит ей эти жертвы принести, – Ланс остановился на пороге небольшой лачуги и выбил хлипкую дверь ногой. – Потому что, как ни крути, история все равно свое возьмет.

– Эта теория мне тоже не нравится.

– Да она никому не нравится, – Ланс заглянул в лачугу. Чистенько, бедненько, пусто. Минимум дешевой мебели – стол, пара табуретов, кровать. На столе горстка вымытой посуды. На стене висела одежда, похожая на выходной костюм докера. Ни беспорядка, ни остатков еды, ничего, что говорило бы о недавнем человеческом присутствии. Словно хозяин прибрался в доме и просто ушел из него в чем был. Ушел, чтобы никогда не возвращаться. – Особенно она не нравится тем, кого заранее причисляют к жертвам.

– И я могу их понять, – сказал Плачущий, пока Ланс вламывался в соседний дом. – Что там?

– То же самое, – сказал Ланс. – То есть, ничего.

– Ну, ладно еще жертвы… – сказал Плачущий. – Жертвой быть плохо в любом случае. А как насчет палачей? Ведь история не сама кого-то убивает, убивают другие люди. Я не хотел бы никого убивать только потому, что этого, дескать, требуют исторические процессы.

– Тогда ты родился слишком рано.

– В каком смысле?

– В том смысле, что ты опережаешь свое время, – сказал Ланс. – На данной стадии развития цивилизации не принято задаваться вопросами о ценности человеческой жизни и забивать себе голову прочим гуманизмом.

– Человеческая жизнь кажется мне довольно ценной, – сказал Плачущий. – По крайней мере, свою я ценю очень дорого.

– Ну а чужую? – поинтересовался Ланс. – Жизнь Ринальдо? Неизвестного тебе крестьянина? Жизни всех жителей Рияда, которые неизвестно куда пропали?

– Все это зависит от ситуации.

– А жизнь Джемаля ад-Саббаха? – спросил Ланс. – Ты же готов принести ее в жертву?

– Это не жертва, – возразил Плачущий. – Джемаль ад-Саббах представляет опасность. Он – угроза, которую необходимо устранить, чтобы жили другие.

– Ах, если бы все было так просто, – сказал Ланс.

– И в чем тут сложность?

– Когда ты убьешь ад-Саббаха, ты отведешь угрозу от своих границ, – сказал Ланс. – Но что будет здесь? Его генералы вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть, племена кочевников, которые он объединил, снова начнут междоусобные войны. Уничтожив ад-Саббаха, ты погрузишь южную часть континента в хаос, и пострадают тысячи неизвестных тебе обычных людей, которые никакой угрозы вашим королевствам не представляют. Это и есть допустимые жертвы, друг мой. И раз ты здесь, значит, ты тоже их допускаешь.