Ройал (ЛП)

Сестра стоит за моей спиной, хватается за край моей рубашки и держится за меня, как за спасательный круг.

— Ты трахнул мою сестру? Мою пятнадцатилетнюю сестру? — спрашиваю я. — Ответь мне, придурок.

— Разве это твое дело, сынок? — Рик вытаскивает пачку сигарет из кармана и щелкает зажигалкой, сверкая самодовольной, желтозубой улыбкой, когда та загорается. — Что, считаешь, что ты гребаный детектив? Вломился в мой дом, требуешь объяснений, что, черт возьми, я со своей девочкой делаю в уединении в собственном доме?

Мой живот скручивает. Меня сейчас стошнит.

— Ты… Трогал мою сестру? — я поворачиваюсь к Мисти, и она смотрит вниз на грязный коврик под ногами. — Черт, Мис. Скажи мне, что ты не трахаешься с Риком. Тебе пятнадцать.

Возможно, Мисти видела и делала многое, чем большинство взрослых в этой жизни, но она все еще чертов ребенок.

Рик тяжело шагает, направляясь к нам, отталкивает меня за плечо и хватает мою сестру за руку. Я тянусь к нему, отталкиваю его от нее, и он толкает меня так сильно, что я налетаю на соседний журнальный столик. Он ломается подо мной, осколки разбитого стекла впиваются мне ладони.

Я порезался, у меня идет кровь, но я не чувствую этого.

Все, что я вижу, это красный цвет перед глазами, и мне хочется убить этого гребаного ублюдка.

Поднимаясь, я отряхиваю стекло со своей одежды и прохожу мимо парадной двери туда, где Рик возится с Мисти. Он хватает ее за задницу, тиская ее, сдавливая, и она поправляет свою потертую рубашку, пытаясь — но не сумев — прикрыться.

— Черт возьми, не трогай ее, — говорю я.

Рик поворачивается ко мне лицом, всматриваясь через свой огромный нос, насмехаясь. Он сбрасывает пепел с сигареты и выдыхает дым мне в лицо.

— Да? И что ты собираешься делать? — Рик насмехается. Он обнимает Мисти за плечи, и она наклоняется вниз, умоляя о помощи своими темными глазами. Рик целует ее в лоб и смеется. — Мы влюблены. Твоя сестра любит меня. И она нуждается во мне. Разве это не так, детка?

Он поднимает ее длинную руку, ту, что она прятала и прижимала к своему телу с того самого момента, как я вошел.

Она вся покрыта шрамами.

И теперь я понимаю. Рик — ее поставщик. Он втянул ее в это, он подпитывает ее зависимость и полностью контролирует ее.

Я должен увести ее отсюда. Я должен увезти ее из Сент-Шармейн. Она возвращается со мной в Рикстон Фоллс. Если потребуется, я буду умолять Роберта и Блисс принять ее, но она не может больше оставаться здесь.

Она умрет здесь.

Я должен спасти ее.

Я — единственный, кто действительно волнуется об этой потерянной пятнадцатилетней девчонке.

— Я спросил, — Рик подталкивает Мисти, — разве это не так, детка? Скажи своему брату, что любишь меня.

Нижняя губа Мисти дрожит, и на секунду я думаю, что она расстроена из-за того, что он ее принуждает.

— Я… прости, Ройал, — мое сердце останавливается от ее слов. — Я… я действительно люблю Рика. Я безумно люблю его.

Этот сорокалетний засранец светит своей гордой и самодовольной улыбкой.

— Видишь. Я же говорил.

— Ты ребенок, Мис. Ты не знаешь, что говоришь. Ты зависима. Ты от него зависима, поэтому боишься быть без него, — я протягиваю к ней руку, пытаясь притянуть к себе. — Давай. Ты пойдешь со мной домой. Мы вытащим тебя из этой дыры. Тебе нужно лечение.

Мисти качает головой, большие слезы скатываются по ее пухлым щекам.

— Почему ты мне написала? — у меня низкий голос, не такой как всегда. Рик следит за каждым нашим движением с победной улыбкой, потому что знает, что бы я ни сказал, это не подействует на Мисти.

Вот как это работает с наркоманами. Наркотики всегда побеждают. За наркотиками всегда стоит последнее слово.

— Я думал, у тебя проблемы. Вот почему я пришел, — говорю я. — Что случилось?

Рик сжимает ее плечи, а затем грубо хлопает по спине.

— У нее просто была небольшая паника от препарата, вот и все, — говорит он, облизывая влажным языком свои кривые зубы. — Для нее это был первый раз. Она немного нервничала.

Не задумываясь, я отстраняюсь и ударяю его по челюсти правым хуком. Он спотыкается, опрокидывая пустой горшок для растений, и с силой ударяется затылком о стену, отчего на той остается вмятина.

Кажется, он отрубился на секунду, поэтому я хватаю Мисти за руку и тащу ее к двери.

— Мы уходим, — я зол, сжимаю ладонь до боли в кулак, отчего та пульсирует.

Она дергает руку назад.

— Я не хочу.

Рик поднимается, встает на ноги и натыкается на меня, смотря так, словно он полузащитник и в двух секундах от того, чтобы наброситься на квотербека. Почти как в замедленной съемке я вижу, как он откидывается назад, а затем делает выпад. Мисти блокирует его, и он толкает ее на землю. Она взвизгивает, когда приземляется на локоть, и я бросаюсь в ее сторону.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Она сжимает локоть другой рукой и кивает, зубами впиваясь в нижнюю губу.

— Все, пойдем, — я поднимаю ее на ноги. Как только посажу ее в грузовик, сразу позвоню в полицию, чтобы поговорить с ними. И я сделаю все, чтобы быть уверенным, что его посадят на долгий срок за изнасилования. Хранение и распространение наркотиков. Нападение. Все на свете.

— Ты никуда с ней не поедешь, — Рик хватает Мисти за запястье, чуть не ломая его, и вырывает ее, как чертову тряпичную куклу.

Бьюсь об заклад, Мисти весит не больше тридцати шести килограммов.

— Детка, ты же знаешь, я люблю тебя. Я никогда не сделаю ничего, чтобы причинить тебе боль, — Рик приглаживает свои волосы мясистыми пальцами, и она смотрит в его глаза одновременно с любовью и страхом. — Там, наверху, случилось недоразумение. Это был не я. Ты настолько чертовски сексуальна, что я не мог устоять. Я не мог ждать. И ты была так хороша.

Меня сейчас стошнит.

— Детка, ты мне нужна. Не уходи с ним. Он твой брат, но ему наплевать на тебя. Появляется только тогда, когда у тебя проблемы, словно он какая-то нянька.

Моя грудь горит. Я чертовски ненавижу то, что Рик прав. Я должен был больше находиться здесь, рядом с сестрой. Я должен был быть рядом и в хорошие времена, а не только в плохие.

— Ты все еще любишь меня? — спрашивает Рик, смотря на мою сестру обманчивыми, щенячьими глазами. Уверен, она изголодалась по этим словам. Не удивлюсь, если она сможет посчитать на пальцах одной руки, сколько раз в своей жизни ей приходилось слышать эти слова. И я уверен, что Рик это знает. Он извлекает выгоду из этой сломанной, хрупкой девушки, которая не хочет ничего больше, чем кого-то, кто смог бы позаботиться о ней.

— Ты знаешь, я бы все для тебя сделал, детка, — Рик целует ее в лоб, притворяясь, что меня здесь вовсе нет. Его голос мягкий и нежный, как у любящего партнера, как у того, кто хочет защитить ее, сохранить в безопасности, тепле и радости. Он ведет себя так, словно не насиловал и не избивал ее час назад. — Ты мой мир, Сахарная пчелка.

Мисти дарит ему улыбку.

Гребаную улыбку.

— Он манипулирует тобой, — я пальцами цепляюсь за шлевки и качаю головой. — Не слушай его, Мисти. Он нахрен изнасиловал тебя. Ты уезжаешь со мной. И я звоню в полицию. Рик — гребаный монстр, и я хочу быть уверенным, что его запрут на долгие, долгие десятилетия.

Улыбка Мисти исчезает, и ее глаза округляются. Она поворачивается к Рику, хватая ткань его рубашки, и цепляется за него так, как прижималась ко мне некоторое время назад. Я узнаю это выражение лица. Она в ужасе. Ей страшно потерять единственного мужчину, который заставляет ее чувствовать себя любимой. И, по совпадению, единственного человека, который сохраняет ее зависимость к наркотикам и в то же время удовлетворяет ее.

— Не позволяй ему, Сахарная пчелка, — кричит Рик. — Если приедет полиция, они запрут меня навсегда. Увезут. И ты меня больше не увидишь, может, только когда будешь давать показания против меня в суде. Ты бы не хотела этого делать сейчас, не так ли? Отпустить меня? Никто не полюбит тебя так, как я. Ты же знаешь это.