Машенька и пчелы

Машенька и пчелы.

Шестилетнюю Машеньку, родители на все лето привозили в деревню, к бабушке и дедушке. Их домик стоял на окраине деревни, и сразу же за их огородом начиналась тайга. Дедушка работал лесником, и большую часть своего времени, проводил в тайге. Бабушка управлялась по дому и огороду, и присматривала, за внучкой. Маша каждое лето приезжала к бабушке, и уже хорошо знала, всех детей в деревне, которые, так же как и она приезжали на побывку к своим бабушкам и дедушкам. Она бегала с ними по всей деревне и ее окрестностям. Тайга манила и звала к себе Машу. Подолгу она смотрела на синеющие, на сопках ели, и мечтала побывать там. Она часто просила дедушку взять ее с собой, в тайгу. Но дедушка не хотел брать Катю, говорил, что ее там закусают комары, и оводы.

– А еще там водятся огромные медведи, и большие, серые волки, а с ними шутки плохи – сердился дедушка, когда Маша снова заговаривала с ним о тайге.

У дедушки с бабушкой было большое хозяйство: в саду, среди кустов смородины, и деревьев расположились улья, где жили пчелы. Пчелы давали вкусный и полезный мед. Корова Ласточка, ее теленок Гаврюша, корова давала жирное вкусное молоко, которое хватало и теленку, и хозяйке. Свинья Чуня с пятью поросятами. Маше нравились поросята, но Чуня не подпускала ее, к ним, и угрожающе хрюкала. А еще с десяток кур бродили по загону, возле них важно расхаживал большой белый петух, с ярко красным гребнем. Вся эта живность находилась под охраной, большого, черного, лохматого пса по кличке Лоботряс. Катя любили пса, и часто обняв его за шею, шептала ему на ухо свои секреты. Она рассказывала ему про мальчишку Диму, который жил с ней по соседству. Он не нравился Кате, потому, что слишком часто он ее обижал. То дернет за волосы, то запустит в нее камнем, то обзывает Машкой-промокашкой. Поэтому Маша старалась с ним не играть. Зато Димка, любил приходить к ним домой. И ее бабушку Ульяну, он тоже называл бабушкой.

Маша, ревнуя бабушку, сердито выговаривала ему, что это не его бабушка, а ее. Но Димка, шмыгая носом, и босой пяткой ковыряя землю, резонно заявлял, что раз у него нет своей бабушки, пусть баба Уля будет и его бабушкой. Димка обожал, есть сотовый мед, и как только, увидит, что соседи надевают шляпы пасечников, был тут как тут. Бабушка не гнала его, а весело приветствовала: – Что трутень, медка захотел?

Больше всего Машу тянуло к ульям, которые стояли в саду. Ей нравилось наблюдать, как, деловито жужжа, из летка вылетают пчелы, затем возвращались назад в улей, тяжело груженные нектаром и пыльцой Близко к ним она не подходила, так как знала, что пчела может ужалить. Один раз, еще в прошлом году, ее ужалила в щеку, пчела, Маше, было очень больно, она с криком подбежала к бабушке. Бабушка вытащила из щеки жало пчелки, и замазала укус глиной. Боль прошла, но потом всю неделю она ходила с опухшей щекой. Бабушка объяснила ей, что пчелы летают по строго выверенному ими маршруту, а она стояла как раз над их трассой, вот ее пчела и укусила. Теперь Маша, издалека понаблюдав, за пчелами, и, поняв, по какому маршруту они летают, подходила к ульям поближе, только с другой стороны. Легкий, деловитый гул стоял над ульями, пахло медом, и воском. Особенно она любила смотреть, когда дедушка с бабушкой отбирали у пчел мед. В саду тогда ставилась большая, на четыре рамки, медогонка. Бабушка и дедушка надевали на головы, специальные шляпы с широкими полями, с которых свисала прозрачная ткань. Дедушка тщательно натирал руки до локтей травой мелиссой, открывал крышку улья, и вытаскивал рамку.

Теперь Маша не удивлялась, увидев, что дедушка и бабушка, сорвав пучок мелиссы, натирали им себя, а в первый раз это ее поразило, и она спросила, зачем они это делают.

Дедушка дал ей понюхать мелиссу, и спросил ее: – Нравится запах?

От мелиссы пахло лимоном и мятой, Маша вдохнула его, и сказала, что пахнет приятно.

Для тебя приятно, а для пчел мелисса, не хуже французских духов, они от ее запаха приходят в восторг, и не жалят.

–А ты боишься, когда они жалят? – поинтересовалась она.

– Бояться не боюсь, хотя согласись, что это довольно неприятно. Мне просто пчел жалко! Ведь ужалив, она сама погибает. При укусе, пчела, выделяет яд, запах которого, приводит других пчел, в состояние агрессии, и они дружно начинают атаковать врага. А ведь я для них враг, вторгшийся на их территорию. Поэтому, натершись мелиссой, я тем самым спасаю самого себя от их жала, а пчел от смерти. Понятно? – объяснил ей дедушка.

Маша издалека наблюдала, как дедушка снимал крышку улья, и вытаскивал первую рамку. На ней копошилось множество пчел. Он стряхивал их с рамки назад в улей, большим, гусиным пером. Пчелы возмущенно гудели, поднимались вверх, облепляли руки и шляпу дедушки. Но дедушка их нисколько не боялся, стряхнув пчел, он передавал рамку бабушке. На большом подносе, специальным, кривым ножом пасечника, бабушка срезала запечатанные воском соты, и ставила рамку в медогонку. Если в рамке было мало запечатанного меда, и много пчелиных деток, она отдавала рамку, дедушке назад. Наполнив бачек медогонки рамками, бабушка начинала крутить ручку, расположенную сбоку бачка. Раздавался шум работающей медогонки, и шелест стекающего с рамок меда. Собрав в тарелку срезанные верхушки соток с медом, она давала тарелку Кате, и приговаривала: – Кушай внученька, медок, крепкой будешь, как дубок.

Откуда-то сразу появлялся Димка, он восторженно смотрел на тарелку с медом. Бабушка, завидев Димку, говорила Маше: – Угости медком, этого трутня, видишь, он на запах меда прилетел.

– Кто такой трутень? – как-то спросила Маша у бабушки.

– Как бы это тебе объяснить, чтобы ты поняла. Вот смотри, в каждом улье живет семья пчел. В семье живет до десяти тысяч пчел, все это особи женского пола. В семье самой главной считается матка. Пчелки кормят, поят ее, ухаживают за ней, строят соты, для того, чтобы она могла отложить туда яйца, из которых потом разовьются пчелки, но в улье еще живут и трутни, их в семье мало, около тысячи. Трутни живут в свое полное удовольствие, их также, поят и кормят пчелы. Сами трутни ничего не умеют делать, они не в состоянии раздобыть себе пищу, не сторожат улей, не ухаживают за детками. Не приносят в улей нектар и пыльцу. Всем необходимым для жизни трутней, обеспечивают рабочие пчелы. Но так весело им живется только летом. На зиму пчелы изгоняют трутней из улья, чтобы не кормить дармоедов зимой, и они погибают, от голода и холода – терпеливо объясняла бабушка.

– А почему Димка – трутень? – поинтересовалась Маша.

– Да уж больно, он медок любит, а вот работать не хочет – пошутила бабушка.

Усевшись на низеньких скамеечках, в тени, подальше от ульев, Маша с Димкой, брали руками соты с медом и отправляли их в рот. Маша взяла кусочек сота с медом, и только хотела отправить его в рот, как услышала тревожное гудение, и тоненький голосок: – Не ешь меня Маша! Помоги мне!

Маша чуть не выронила из руки кусочек, она пригляделась повнимательней, и увидела, что в слипшемся кусочке сота, маленькую, очевидно только, что народившуюся пчелку. Маша была доброй девочкой, она тотчас взяла маленькую веточку, расковыряла в соте дырочку пошире, и помогла пчелке выбраться наружу. Пчелка, вся перемазанная медом, еле ползла по палочке.

– Тебя отнести поближе к улью?– спросила она у пчелки.

– Ж ж ж ж желательно, поближе – прожужжала она.

Димка толкнул ее в бок локтем, и прошипел: – Не отпускай ее, она волшебница, пусть сначала исполнит три желания.

– Ты, что, сдурел? Какая она волшебница! Пчелка только сейчас, на твоих глазах, родилась – сердито ответила Маша.

– А тогда почему она разговаривает? – ухмыльнулся противный Димка.

– Не спорьте дети, я не простая пчелка. Я будущая королева улья, а пока маленькая принцесса. Меня выкормили особым маточным молочком – тоненьким голоском прожужжала пчелка.

– Ну, вот видишь! – радостно закричал Димка. Он нетерпеливо заерзал на скамье, придумывая какое бы желание загадать. Вначале ему захотелось, много-много шоколадных конфет, потом он захотел себе большой велосипед.