Страница 7 из 8
Из выступления в Государственной думе
31 марта 1910 г.
Разрушьте, господа, опасный призрак, нечто худшее, чем вражда и ненависть, – презрение к нашей родине. Презрение чувствуется в угрозе пассивного сопротивления со стороны некоторых финляндцев, презрение чувствуется и со стороны непрошеных советчиков, презрение чувствуется, к сожалению, и со стороны части нашего общества, которая не верит ни в право, ни в силу русского народа. Стряхните с себя, господа, этот злой сон и, олицетворяя собою Россию, спрошенную Царем в деле, равного которому вы еще не вершили, докажите, что в России выше всего право, опирающееся на всенародную силу.
Из выступления в Государственной думе
21 мая 1910 г.
Основное положение, которое тоже получило преобладающее значение на Западе, заключается в том, что обстоятельства, оправдывающие принятие чрезвычайных мер, подлежат свободной субъективной оценке одного правительства. Законодательные учреждения не могут входить в оценку этих обстоятельств, не выходя сами за пределы своих законных прав, поэтому заявление, сделанное в Государственном совете одним из господ членов Совета о том, что и оценка этих событий подлежит некоторому контролю законодательных учреждений, безусловно, противоречит как духу наших Основных законов, так и указной практике западноевропейских государств.
Из выступления в Государственном совете
1 апреля 1911 г.
Власть. Правительство. Представительные учреждения
Вчера судьба моя решилась! Я министр внутренних дел в стране окровавленной, потрясенной, представляющей из себя шестую часть шара, и это в одну из самых трудных исторических минут, повторяющихся раз в тысячу лет. Человеческих сил тут мало, нужна глубокая вера в Бога, крепкая надежда на то, что он поддержит, вразумит меня. Господи, помоги мне. Я чувствую, что он не оставляет меня, чувствую по тому спокойствию, которое меня не покидает.
Из письма П. А. Столыпина жене О. Б. Столыпиной
26 апреля 1906 г.
Власть не может считаться целью. Власть – это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка; поэтому, осуждая всемерно произвол и самовластие, нельзя не считать опасным безвластие правительства. Не нужно забывать, что бездействие власти ведет к анархии, что правительство не есть аппарат бессилия и искательства. Правительство – аппарат власти, опирающейся на законы, отсюда ясно, что министр должен и будет требовать от чинов министерства осмотрительности, осторожности и справедливости, но [также] твердого исполнения своего долга и закона.
Из выступления в Государственной думе
8 июня 1906 г.
Но мне кажется несомненно, что министр внутренних дел может давать разъяснения и вступать в объяснения с Государственной думой только после того, как он будет вооружен совершенно беспристрастными фактами, когда события получили в его голове полную ясность и сложились из определенных слагаемых. Только тогда он будет в состоянии объяснить Государственной думе то, каким ему это событие представляется.
Из выступления в Государственной думе
22 июня 1906 г.
Правительство не думает нападать на свободы. Оно только воюет против революции, и это обязанность правительства каждой страны. Мы не нападаем на свободу граждан. Мы только защищаем существование правительства и вместе с ним основ самого государства.
Из интервью газете «Tribune» в 1906 г.
Власть до сих пор впадала в противоречия. Она не сознавала своей силы и потому или прибегала к репрессиям, или отпускала вожжи. Но она не обнаруживала своей творческой силы. А в творчестве именно и кроется залог ее успеха.
Из интервью газете «Tribune» в 1906 г.
Очевидно, что реформы необходимы, но первой целью всякого правительства должно быть восстановление порядка. Если бы я дал полноту свободы, то тотчас же вокруг Казанского собора начались бы беспорядки. Войска принуждены были бы расстреливать тысячи экзальтированных. Понятый в таком смысле либерализм был бы преступной провокацией. Я сторонник постепенного проведения свобод. Что касается нынешнего положения, то, несмотря на грабежи и убийства, страна скорее находится в состоянии относительного покоя. Все, как у нас, так и за границей, впадают в ошибку при оценке событий, и причина этой ошибки – огромность России. Пожар сенного сарая разрастается в пожар целого уезда.
Из интервью газете «Standard» в 1906 г.
Санкт-Петербург. Казанский собор
Правительство – не цель, а средство. В чем состоит цель? Цель – порядок. Правительству, отказывающемуся защищать порядок, остается только уйти. Нормальный суд не имел в виду революционных периодов. Он установлен для карания обычных правонарушений, преступлений общего права. Для исключительных положений необходимы исключительные средства. При нынешнем строе вещей учреждение полевых судов не только объяснимо – оно необходимо. В любом государстве всякое правительство, которое не поставило бы себе целью общественный распад, поступило бы так же, как поступили мы.
Из интервью газете «Journal» в 1906 г.
Нынешнее министерство остается верным своему плану прогрессивных реформ, плану, набросанному в последней декларации. С одной стороны – постепенные реформы, с другой – подавление анархических актов и пропаганды; вот, что мы стараемся одновременно провести. При таких условиях мы не только найдем сочувствие у таких крупных политических деятелей, как г. Гучков, но и в общественных кругах, которые рвутся к порядку, безопасности и успокоению и желают сильного правительства именно потому, что лишь таковое может обеспечить проведение реформ.
Из интервью газете «Journal» в 1906 г.
Тяжелый, суровый долг возложен на меня Вами же, Государь. Долг этот, ответственность перед Вашим Величеством, перед Россиею и историею диктует мне ответ мой: к горю и сраму нашему лишь казнь немногих предотвратит моря крови, благость Вашего Величества да смягчает отдельные, слишком суровые приговоры, – сердце царево – в руках Божьих, – но да не будет это плодом случайного порыва потерпевшего!
Из письма Николаю II
3 декабря 1906 г.
Ошибочно думать, что русский кабинет, даже в его современной, объединенной форме, есть власть: он только отражение власти. Нужно знать ту совокупность давлений и влияний, под гнетом которой ему приходится работать.
Из интервью П. А. Столыпина в 1907 г.
Положение не допускало колебаний и бесконечных программных препирательств; нужно было действовать, тушить пожар, а не раздувать его бесплодными, безнадежными спорами. Не этим путем, а только ярким, осязательным проявлением авторитета власти можно было остановить дальнейшее развитие анархии в стране и начать укрепление нового строя, как он был определен Манифестом 17 октября и новой редакцией Основных законов. Только это и было моей задачей и целью, как я их понимал и понимаю.
Из интервью П. А. Столыпина в 1907 г.
При множестве новизны, вносимой в жизнь народа, необходимо связать все отдельные правительственные предположения одною общею мыслью, мысль эту выяснить, положить ее в основание всего строительства и защищать ее, поскольку она проявляется в том или другом законопроекте. Затем следует войти в оценку той мысли, которая противополагается мысли законопроекта, и добросовестно решить, совместима ли она, по мнению правительства, с благом государства, с его укреплением и возвеличением и потому приемлема ли она. В дальнейшей же выработке самих законов нельзя стоять на определенном построении, необходимо учитывать все интересы, вносить все изменения, требуемые жизнью, и, если нужно, подвергать законопроекты переработке согласно выяснившейся жизненной правде.