Страница 61 из 65
13. На другой день Помпей начал вести траншею от своего лагеря к реке Сальсу. Тут случилось, что большая конная неприятельская партия, наткнувшись на наш небольшой пост, сбила его, причем мы потерпели урон три человека убитых. В тот же день А. Вальгий, сын сенатора (брат его остался в лагере Помпея), бросив все свое, сел на коня и бежал к нам. В руки воинов наших попался лазутчик из второго Помпеева легиона и убит ими. В то же время со стены брошена была к нам праща, с запиской: «когда будет положен на стене щит, то это будет знаком, что можно взять город без труда». В этой надежде некоторые из наших воинов, надеясь без опасности приблизиться к стене в овладеть городом, на другой же день начали вести к стене подкопы, и большая часть первой стены рушилась. Несмотря на это жители города обошлись с ними, как с своими и умоляли только выпустить из города к Помпею тяжеловооруженных воинов и начальников города, поставленных в нем Помпеем. Цезарь отвечал на это: «что он привык предписывать условия, а не принимать их.» По возвращении послов в город, узнав ответ Цезаря, осажденные, выпустив в нас все метательные снаряды, какие у них были, начали упорный бой на всем протяжении стен, так что большая часть наших ждали непременно вылазки. Окружив город живой стеной воинов, мы с своей стороны несколько времени поддерживали упорный бой. Выстрелом из нашей баллисты сбита башня неприятельская с пятью, находившимися на ней, воинами и с мальчиком, которому поручено было наблюдать за действием нашей баллисты.
14. Немного спустя Помпей устроил укрепление по сию сторону Сальса, причем наши его не тревожили. Вследствие этого Помпей возгордился, пришедши к ложному убеждению, будто он в наших пределах устроил это укрепление. На следующий день Помпей продолжал свое наступательное движение. Тут многочисленные силы неприятельские напали на наш пост, состоявший из нескольких эскадронов конницы и отряда легкой пехоты, сбили его и, пользуясь своим перевесом численности, почти совершенно уничтожили. Это происходило в виду обоих лагерей. Возгордясь своим успехом, Помпеевы войска, преследуя наших, далеко зашли вперед. Когда же наши, собравшись с силами остановились и встретили неприятеля грудью, то он; ограничившись военным кликом, которым он желал показать, что не уступает в мужестве нашим, не принял предложенного ему сражения.
15. У нашего войска в случае сражения с конницей было принято за правило: когда всадник, вступая в рукопашный бой с пехотинцем спешивается, то он никак не может с ним сравняться, что доказало и нынешнее сражение. Когда легкая неприятельская пехота неожиданно ударила на нашу конницу, то она большей частью спешилась. Таким образом произошел упорный бой, в котором всадники сражались пеши, а пехотинцы сражались, как всадники. Побоище окончилось не прежде, как у самого вала неприятельского. В этом сражении пало у неприятеля 123 человека, остальные возвратились в лагерь, многие перераненные, а еще больше потеряв оружие. Наших пало трое, а ранено 12 человек наших и пять всадников. Остальную часть дня бой продолжался у стен города, как прежде. Осажденные по обыкновению своему осыпали нас огненными снарядами и стрелами. Потом они взялись за страшное и неслыханное злодейство. В виду нашем они начали убивать хозяев домов, где они находились и бросать их со стены, как делается только у варварских народов, а о чем у нас подобного примера дотоле не сохранила память людей.
16. К вечеру этого дня прошел в город так, что мы его не видали, гонец из лагеря Помпеева с приказанием: в эту же ночь предать огню нашу террасу и башни, и в третью стражу произвести вылазку. Осажденные, бросив в нас множество огней и стрел, сожгли большую часть нашей стены и отворили ворота города, обращенные к лагерю Помпея. Они произвели вылазку всеми силами, вынесли с собой фашины завалить рвы и крючья для растаскивания наших шалашей, сделанных из соломы для защиты воинов от зимних непогод. Они взяли с собой денег и дорогие платья, надеясь, пока наши будут заниматься грабежом, пробиться к войскам Помпея, которых он водил в боевом порядке по той стороне Сальса. Хотя наши не ожидали этой вылазки, но мужественно ее встретили, отбили нападение и с большим уроном втоптали осажденных в город, ограбив их и лишив оружия; иных захватили живьем, и на другой день умертвили их. В то же время один перебежчик из города принес известие, что Юний, находившийся там для ведения минных работ, видя, что началось избиение жителей города, воскликнул: «что вы делаете за страшное и неслыханное злодейство и преступление? Чем эти несчастные заслужили его? Разве тем, что вас впустили в дома свои к своим домашним очагам. За гостеприимство вы воздали гнусным злодейством.» Много Юний говорил в этом же роде, и ему удалось усовестить своих и остановить избиение граждан.
17. Вследствие этого, на другой день явились к нам послами из города Туллий и Катон Лузитанец. Первый сказал Цезарю: «о, если бы боги бессмертные судили мне лучше быть воином твоим, чем Кнея Помпея и мужество мое показать скорее в твоем счастье, чем в его несчастии! Его роковая слава кончалась тем, что мы, граждане Римские, будучи лишены защиты, в таких гибельных обстоятельствах, стали, можно сказать, на одну доску с его врагами. Чуждые успехов отечества, мы только перенесли его несчастия. Мы выдержали нападение стольких легионов, днем и ночью на укреплениях не боялись ни ударов мечей, ни града стрел. Теперь, побежденные твоим мужеством, а Помпеем брошенные на произвол судьбы, прибегаем к твоему милосердию, ища в нем одном себе спасения.» Цезарь на это отвечал: «могу ли я согражданам моим, сознающим свою вину, отказать в том, в чем я никогда не отказывал иноплеменникам?»
18. Когда послы возвратились к городу и подошли уже к его воротам, то Тиб. Туллий не последовал за К. Антонием. Тот уже было вошел в ворота, но, не видя Туллия, воротился за ним, и схватил его за руку. Тиберий Туллий тогда выхватил из-за пазухи кинжал и нанес Антонию рану в руку. Таким образом ему и его товарищу Катону Лузитанцу удалось уйти обратно к Цезарю. В тоже время перебежал к нам знаменосец первого легиона. Между прочим он показал, что, в день сражения конницы, из людей, находившихся под его знаменем, пало тридцать пять человек; в лагерь же Помпея не только не велено было распространять это известие, но запрещено говорить и об убыли одного человека. Один невольник, владелец которого находился в лагере Цезаря, оставив жену и сына в городе, зарезал своего господина и ушел в лагерь к Помпею тайно от наших караулов. Он прислал оттуда записку на праще, в которой сообщил сведение о мерах, какие принимаются в городе для его обороны. Таким образом передав письма те, которые обыкновенно бросали к нам записки на пращах, возвратились в город. Немного спустя два Лузитанца родные братья перешли к нам. Они рассказывали, что Помпей в собрании воинов сказал: «вследствие того, что городу не возможно подать помощи, он намерен ночью из виду неприятеля скрыться и удалиться к морскому берегу.» На это ему один воин отвечал: «не лучше ли идти прямо сразиться с врагом, чем показать себя беглецами?» За такой ответ этого воина тут же умертвили. В тоже время захвачены гонцы Помпея, отправленные им в город. Цезарь письма, найденные у гонцов, приказал показать жителям города, а тому из них, кто желает остаться в живых, приказал поджечь деревянную городскую башню. Тому, кто решился бы на этот подвиг, Цезарь обещал все, чего он только ни пожелает. Покушение зажечь эту башню сопряжено было с большой опасностью. И действительно тот, кто хотел ее зажечь, как только приблизился к ней, был с нее убит. В туже ночь один перебежчик сообщил нам известие, что Помпей и Лабиен с большим негодованием узнали о случившемся в городе избиении граждан.
19. Во вторую стражу ночи, одна наша деревянная башня, вследствие множества пущенных в нее осажденными метательных снарядов, обнаружила сверху до второго и третьего этажа большие повреждения. В тоже время у стен города происходил упорный бой и осажденным удалось, пользуясь благоприятным для них ветром, сжечь одну нашу башню. На следующий день рано утром одна мать семейства спустилась со стены и убежала к нам. Она показала, что хотела уйти к Цезарю со всем своим семейством и прислугой, но те все были схвачены и перерезаны. В тоже время брошены были со стены дощечки, на которых было написано следующее: «К. Минаций Цезарю. Если ты мне обещаешь жизнь, то, будучи брошен Помпеем на произвол судьбы, я буду служить тебе с таким же мужеством и верностью, с каким служил ему.» В то же время явились к Цезарю послы из города те же самые, которые и прежде, и сказали ему, что на следующий же день сдадут ему город, буде он обещает им жизнь.» На это Цезарь отвечал: «что он Цезарь и слово свое привык держать.» Таким образом, накануне одиннадцатого дня Мартовских календ, Цезарь овладел городом и провозглашен воинами императором.