Страница 3 из 8
Девушка осмотрела себя, всё нормально.
-Хм, – пожала плечами девушка и подняла телефон к уху, чтобы ответить на звонок.
– Да, я слушаю. А, – и она засмеялась, – Конечно. Сейчас буду.
Девушка села в маршрутку и уехала.
Антон пошёл ещё быстрее. Он уже не видел, как она говорила по телефону и как села в машину. Машина обогнала его и уехала в сторону улицы Ленина.
Что-то сжалось у него в груди. Он вытер глаза, какая предательница, эта слеза. Она всё-таки скользнула по щеке.
Вот так, когда-то они с Катей шли по улице и все смотрели им вслед. А она смеялась и смотрела на него и что-то говорила. Уже не помнилось, что говорила она. Но они были так счастливы. Им казалось, что весь Новый год спустился к ним, на их тротуар. Гирлянды светились множеством огоньков бегающих по всей витрине. И синяя роза, лежащая в витрине на чёрном панно, немного обрызганная снежинками, белыми, белыми, точно счастливые улыбки молодых сердец осыпались на чёрное панно и теперь окружали их в этом мире счастья и новогодней ночи, спешащей к ним.
Антон ещё раз вздохнул и пошёл дальше. Он уже знал, что больше никогда её не будет. Он не стал говорить Андрею, что Кати больше нет. Нет вообще. Она умерла. Её счастливые голубые глаза закрылись навеки. Он долго смотрел на витрину с розами, живыми, красными и белыми и не мог сдержать слёзы. Они катились по щеке. Но уже было поздно. Что он мог поделать. Если бы он знал, что можно сделать, если бы он был врачом. Но она не смогла выдержать операции. Её не стало. Вот уже несколько дней, как он один.
Антон зашёл в магазин и купил розу – красную, любви. Он не знал, зачем купил её. Просто шёл и смотрел на цветок, который покрывался белыми снежинками, как тогда, когда они шли по этой же улице. А снежинки сыпались из серого неба на улицы Иркутска и оседали на витринах и тротуаре. Множество снежинок кружилось и светилось от света ярких витрин. Они ложились на плечи Кати, а она крутила головой и никак не могла смахнуть снежинку, упавшую ей на волосы, рассыпавшиеся по плечам. Снежинка лежала на её волосах и смеялась, как бы говоря, ну что, не можешь меня смахнуть. А я вот она какая, поймай меня. И снежинка полетела вниз по лицу, по носу, по губам и смешно щекотала всё, что находилось на лице Кати. Она морщилась, чихала и смеялась:
– Антон, смотри, какая снежинка на меня упала. Всю завалила.
Катя осторожно стряхнула снежинки с пальто, и они пошли дальше.
А снежинка упала на тротуар и вздохнула.
Она лежала на тротуаре и смотрела вслед девчонке и парню, которые шли вдаль своей судьбе, и ни что не могло их остановить.
Вот так, смеясь снежинкам, сыпавшимся с неба из серой тучи, оглядываясь на вечер и витрины, которые постоянно шли рядом с ними и не отпускали от себя, маня к себе красивыми и гордыми розами: красными, пурпурными, белыми, жёлтыми.
И тот вечер был самым счастливым для Антона. А теперь он нёс розу, красную к ней. Туда, где она осталась навсегда, закрытая чёрной стеной от него, улыбающаяся снежинкам, которые и сейчас летали над ним из серой тучи.
Только роза холодила его руку и была такой тёплой, что он ощущал тепло её сердца, её улыбки.
Она осталась в его памяти такой, какой осталась там, за чертой своего чёрного покрывала, которое разделило их. Эта чёрная стена не могла теперь соединить их сердца. А белые снежинки сыпались и веселились. Им было невдомёк, почему это такой симпатичный молодой человек не хочет веселиться с ними. Они кружились перед ним и щекотали нос, губы, горло. В горле уже щипало так, что он не мог сдержать слёзы и они вырвались у него с криком изо рта. Он напугал прохожих. Они оглянулись на него, и пошли дальше.
Где же было им понять, что он остался один на этот Новый год. Такой весёлый, какой он был и тогда, когда они с Катей шли, поэтому же тротуару с цветами и веселились, и так же оглядывались другим парам или молодым людям, которые были чем-то опечалены, а может быть, и нет.
Снежинка кружилась, кружилась и упала на лепестки красной розы у Антона в руке. Она лежала и сверкала в вечернем свете витрин.
Зимняя шалунья удивлённо посмотрела вокруг и улетела.
18.12.2011 года
Рассказ
Рассказ старой берёзы
Бабочка летала над старой берёзой и смеялась.
– Фу, ты совсем не красивая, – бабочка презрительно посмотрела на старую, покрытую болячками, берёзу и, взмахнув крыльями, полетела на кочку из старой травы на болоте.
Берёза поморщилась, вздохнула и мягко улыбнулась на презрительное высказывание бабочки.
"Я не красивая? – удивлённо подумала старая берёза, – Странно. Но мне всегда молодые парни – берёзы улыбались, предлагали погулять со мною, целовали мои ветви-руки, высказывали восхищение о моих зелёных нежных листьях-пальцах".
– Как ты очаровательна сегодня, – говорил мне сосед – берёза.
– Спасибо, – вежливо отвечала я на его ухаживание.
Он посмотрел на меня и вздохнул:
– Если бы ты могла стать моею подружкой, я бы всё сделал для нашего счастья. Я бы носил тебя на руках, целовал, как те молодые люди, что вчера были под нашими ветвями.
Маленькие капельки дождя-слёзы потекли по листьям соседа парня. Он наклонился в сторону болота и молча плакал о не сбывшейся любви.
Берёза: гордая, высокая, красивая – весело махала ветвями-руками в сторону дождя, который шумно стекал по её телу-стволу и щекотал её грудь и бедра.
– Ах, ты проказник, как тебе не стыдно вести себя так? Ведь я ещё молода. А ты ко мне относишься как к своей подружке-любовнице. Я ещё совсем не готова стать твоею подружкой. Прости меня, но мне надо бежать…
И берёзка сделала порыв в сторону сильной струи ветра. Тучи висели над болотом и разбрасывали свои одеяла на кочки со спрятавшимися лягушками и кузнечиками. Старые воробьи уже не чирикали, а сидели нахохлившись под ветвями старой берёзы.
А она, размечтавшись о прошлом, стояла и плакала. Только её старое тело болело от старых муравьёв, которые ползали по её наболевшему телу и больно кусали. Она вспоминала о своей первой любви и любви молодых людей, что стояли под её ветвями, спрятавшись от дождя и целуясь, а мягкие струи ветра обнимали их за плечи и улыбались.
– Когда-то и я была так красива. А теперь мои ветви высохли, заболели и сгорбились. Они не могут противостоять ветру, его порывам. Дождь стекает по моему старому телу, покрывшемуся старыми болячками.
Ох, моя сладкая и горькая жизнь…– вздохнула старая берёзка, сгорбившись под порывом очередного потока ветра и слёзы, горькие и тяжёлые, стекали по её израненному стволу.