Страница 1 из 3
Уходящий год Кота Базилио
– Ну, так сядем рядком и подсчитаем, что мы имеем. Ты, лисонька Ирина, сиди тихо и никому не говори, куда мы ездили. А то набегут людишки-зверушки всякие, нам ничего не достанется. Останемся голодными в год Дьявола. А он, ты сама знаешь, дьявол, да ещё какой! Всех сожрёт, если что не так, – сидел кот Базилио на поле и подсчитывал барыши с лисонькой Иринкой и друзьями, Дуримаром и Карабасом Барабасом.
И очень у него всё получалось складно. Кто жил бедно, того обирал на все 100. Кто жил богато, тот платил лишь нежным поцелуем, а то и ещё чем. А главное, друзья хорошие, Дуримар – мент-гаишник, всегда, только подмигни ему, пропустит на посту. Для того и поставил его, чтобы спал спокойно, когда свои машины гнать из далёкого города Уссурийска буду, Сашка-промокашка с автоматом от верного друга и Сашка-букашка с большим ножом.
"Жизнь у нас, в Сибири, не такая, как на востоке. Там богато живут, шельмецы. А мы-то чем хуже? Вот и друзья кстати. Всегда помогут. Дуримар, машины сопровождает, с мигалкой, транзит же гонит! А где и я отберу себе кой-какую машину. Я ведь главный мент в городе, что мне. Правда, сынок главного мента! Что не по мне, то сразу любовь-родная, какой хочешь, по выбору", – Кот лежал на поляне и вспоминал красивую жизнь, разглядывая голубое небо, – "А ведь как круто начинали, машины, под зарплату, не забывая закон о конституции, специально для мента-гаишника. А что не так, так мы же менты – мужики, делились с нами. Тьфу, бизнес разогнать или воров – бандитов нагнать, а это мы сразу. Хорошие идеи себе, ну и деньги себе, а вам, извините-с, не друзья вы с нами".
– Ну, вы, лисонька Иринка, съездите ещё раз вон на ту гору, к большому человеку, что в апартаментах сидит и вам денежки в трусики спускает, а нам место тёплое на посту гаишника. Всем ведь жить надо. Не дрейфь, Дуримар, давно всё обделывали, лучше не бывает, – кот Базилио сидел и мурлыкал себе под нос замечательную песню, исполнявшуюся когда-то знаменитым певцом.
Он аккуратненько разложил новенькие купюры, только что полученные от лисоньки, на мягкой зелёной траве, и теперь, довольный своей смекалистой головой, сидел и потягивал пивко из большого жбанчика.
– Если так дальше, милая моя лисонька, пойдёт, то глядишь, к весне я себе уже третий гараж для новенькой "Тойоты" построю. Что нам?! Мы ведь с погонами, с милицейскими, а это много значит! На наш век дураков хватит. Ты, лисонька Иришечка, главное, будь всегда наготове. Потому что мне, человеку, глубоко мыслящему, женщину искать долго опасно, ещё догадаются, кто я, а ты всегда рядом. Ну, там, где кому ещё и минетик, родная исполнить. Тебе не привыкать ведь. Что тебе стоит? Смотри, как нас уже боятся все в городе. ТВ уже взяли. Партии своих-то завсегда прикроют, уж я то знаю это, – кот Базилио мурлыкал под самое ушко своей самой милой лисоньке, что в лесу краше не найдёшь.
– Ох, и до чего же ты красивая! Так и тянет меня к тебе. А те остальные, тьфу против тебя! Вот ты бы норку свою переписала бы на меня, а, родненькая? Я бы для тебя – всё! – кот Базилио сидел на мягкой зелёненькой травке и мурлыкал под ушко самой верной своей лисоньке.
Уж она-то никогда не подводила.
28.12.2011 года
Аукцион
Стены комнаты почти не освещались. Небольшой свет с люстры, подвешенной посреди зала, заливал всю ту часть комнаты, где только что проходил последний аукцион по продаже реликвий знатного господина, который скончался в конце 18 века.
На стенах висели картины, кисти известного художника: Господин N и гуси, Господин N на кресле. Это были только те картины, которые из-за низкого содержания и наивного искусства остались после широкой продажи предметов роскоши Господина N.
Аукционист представил каретные часы швейцарской фирмы Бреге. Впервые, часы представленной фирмы, появились по приказу Наполеона I, военные, в египетской кампании 1798 года. Сам французский император владел каретными часами "Бреге" под номером 178. Они были с четвертным репетиром и полным календарем.
Аукционист поднял молоток и пытался уже подтвердить цену часов, названную в четвёртом ряду господином Матвеем Дмитриевым.
Тихо, еле слышно, господин Дмитриев произнёс:
– 5.
– Лот под номером 38: первоначальная цена – 1500 тысяч долларов. Каретные часы швейцарской фирмы Бреге, 1798 год. Господин, номер 235 – 5 миллионов долларов – раз. Номер 235 – два, 235 номер, господин Дмитриев – три. Каретные часы швейцарской фирмы Бреге, 1798 год, проданы. Лот номер 38 продан за цену 5 миллионов долларов. Господина Дмитриева прошу пройти за оформлением документов на лот 38. Пожалуйста.
Аукционист мягко улыбнулся и поклонился господину Дмитриеву.
В городе D Матвей Дмитриев был известный любитель истории и хороший знаток ценных предметов нескольких родов, которые давно уже потеряли всю свою связь рода о себе и оставалось лишь несколько аукционных торгов, где можно было ещё приобрести предметы роскоши родов из Швейцарии.
Господин Дмитриев вышел на улицу. Москва, а она всегда представлялась столичным жителям и приезжим в очаровательном наряде: была ли то зима, весна, осень или самое прекраснейшее время года для всех, без исключения, известных в мире богатых людей в России – лето.
Опадали листья. Ветер, развернулся налево от дома напротив и прошёлся по крышам близлежащих строений и кварталов. Господин Д открыл дверцу машины и сел на заднее сидение. Он был в приподнятом настроении и насвистывал какую-то мелодию, которая вот уже несколько дней крутилась у него в голове, и он никак не мог вспомнить, откуда это.
День набирал силу послеобеденного часа. Машины, повышая скорость, ехали по проезжей части проспекта. Люди спешили, кто куда, оставляя за собой утренний кофе за небольшими столиками маленьких кафе.
Дмитриев ехал к своему другу. Они уже давно дружили с ним и сейчас, когда он так быстро приобрёл то, за чем охотился уже много лет, готов был представить своему лучшему другу часы. Они, небольшого размера, лежали на заднем сидении, рядом с ним и он, поглаживая их поверхность, улыбался своим мыслям.
"Как будет рад Константин. А я его обскакал. А-а-а… Вот тебе, вот"… – Дмитриев показал кому-то язык, своего молодеющего ещё тела и засмеялся в ответ на свои мысли.
Вот так, смеясь и веселясь, готовый подпрыгнуть на месте и крикнуть в ответ на свою придуманную историю о приобретении и представлении предмета его, уже Его роскоши, он ехал к Константину.
Машина остановилась возле высокого красивого здания – особняка. "Да,… Костька всегда умел устроиться. Уж это – то ему удавалось как никогда кому лучше всего. Домик… Был… По всем последним архитектурным проектам"…
Дмитриев даже позавидовал ему – Костьке: другу, с которым прошёл весь свой изобильный образ жизни, жизни потерявших облик людей. Нет! Конечно, вид у них был даже респектабельный, но не вид людей живших за свой счёт.