Повелитель змей

Случай представился по прошествии трех дней, когда они миновали пристань Мемфиса и направили лодку в пелузский канал Нила. Большая часть продуктов была к тому времени уже съедена, и, когда они проплывали мимо Гелиополиса, Аакен предложил пристать к берегу. Неподалеку располагался рынок, и, по словам все того же Аакена, там можно было купить финики и рыбу.

По дороге Хети, слух которого был натренирован за долгие годы обучения, услышал, как шевелится трава, — это уползала подальше змея, потревоженная шумом шагов. Он быстро сообразил, где именно затаилась змея, и в два прыжка оказался рядом с ней. Когда его спутники увидели кобру, раскрывшую свой капюшон и готовую напасть, они попятились. Хети одним быстрым движением схватил кобру возле головы, не дав ей шанса укусить его.

— Вот это я обычно и меняю на продукты, — сказал Хети, обращаясь к Аакену и протягивая ему кобру, которую держал за хвост, головой к земле.

— Мне сказали, что ты Повелитель змей, но я бы никогда не подумал, что ты можешь так просто найти тварь в кустах и ловко схватить ее.

— Мы сможем обменять ее на рынке на что-нибудь полезное, если только найдется тот, кто захочет ее взять. Жаль, что мы торопимся, потому что я мог бы устроить целое представление, а за танцы кобры местные жители принесли бы мне кучу припасов. Но эту придется обменять. А если не удастся, я выпущу ее на волю: я не испытываю к змеям ненависти. Напротив, я считаю их своими друзьями.

На рынке никто не захотел купить живую змею. Многие торговцы предлагали обменять ее на финики при условии, что Хети свернет ей шею. В планы Хети не входило убивать змею, поэтому Аакен купил необходимое, заплатив кусочком серебра, отделенного от маленького слитка. Хети выпустил змею в том месте, где поймал, поговорив с ней немного на прощание «лицом к лицу».

По прибытии в Аварис Аакен отвел Хети к жилищу Сахатора. Дом его прятался в густом саду, окруженном высоким каменным забором.

— Раньше Сахатор жил в другом квартале. Теперь тот квартал принадлежит ааму, — пояснил Аакен Хети. — Там еще живет несколько египетских семей, но и они вскоре переедут в другие кварталы: оскорбления и ссоры — вечные спутники тех, кто не заигрывает с ааму, не называет их своими друзьями, не соглашается одеваться, как эти дикари, не несет подарки в храм их бога Сутека. Когда терпение Сахатора исчерпалось, он переехал в этот квартал, где египтяне пока в большинстве. Сколько времени он живет на новом месте? Я не знаю. Река разливалась дважды с тех пор, как я в последний раз наведывался в Аварис. Но мне кажется, теперь ааму в городе стало намного больше. Скоро их будет больше, чем египтян.

Слуга проводил их к хозяину дома. Сахатор оказался мужчиной преклонного возраста, о чем свидетельствовали морщины на его лице и нависавший над набедренной повязкой дряблый живот. Он давно знал Аакена, поэтому встал со своего ложа, чтобы его поприветствовать. После церемонии обмена приветствиями Сахатор предложил гостям сесть на раскладные стулья, которые принес другой слуга, в то время как девушка, очевидно, тоже служанка, принесла корзину с финиками и кувшин пива. Аакен рассказал хозяину новости об обитателях храма Змеи, и только после этого Хети сообщил о цели своего визита в Аварис.

— Мы хорошо знаем Зераха, — сказал на это Сахатор. — Он часто о себе напоминает, да и его отпрыски не лучше. Сыновья Зераха взяли себе в жены соплеменниц и теперь живут все вместе в большом доме, окруженном садом и крепкой оградой. Я не знаю, как ухитриться проникнуть в дом, чтобы узнать, живет ли там мать твоей жены. Они люди очень злые и всегда поступают по своему разумению. Наши законы им с недавних пор не указ — совсем недавно они побили камнями двух женщин, обвинив их в супружеской измене, и одного мужчину. Этот, по их словам, оскорбил религиозные чувства сородичей, но в чем именно состояло его преступление, я не знаю, потому что не знаю их законов и традиций. Когда люди пришли к Ренсенебу, правителю Авариса, с просьбой наказать этих людей за то, что они нарушают наши законы, тот ответил, что ааму ни в чем не виноваты — они, дескать, судят своих соплеменников по своим законам, а это нашими законами не возбраняется. И пока они не трогают египтян, им нечего поставить в вину. Даже если бы они убили Несрет, мать твоей жены, ты не смог бы требовать для них наказания: она вышла замуж за ааму, значит, должна подчиняться законам племени мужа, а законы египетские в этом случае ее не защищают. Вот к чему мы пришли: законы нашей страны попирают переселенцы! И боюсь, настанет день, когда они заставят жить по своим правилам и нас, подданных фараона! Справедливые и мудрые законы наших предков будут позабыты, и решать, кто прав, а кто виноват, будут чужеземцы.

Можно представить, какую бурю породил этот рассказ в душе Хети. Он заявил даже, что, если эти люди предали смерти мать его жены, он сделает все возможное, чтобы отомстить за это.

— Конечно, ты можешь так поступить, — сказал ему Сахатор. — Но в ту же минуту, когда ты заставишь этого шакала Зераха или его сына увидеть свою кровь, ты станешь убийцей по нашим, египетским законам и Ренсенеб приговорит тебя к смерти. Для начала попытайся узнать, жива ли Несрет. Если она жива, мы изыщем способ тебе помочь и вернуть мать дочери. В Великом Городе Юга наши законы еще сильны, поэтому даже если эти шакалы тебя разыщут, они ничего не смогут сделать ни с тобой, ни с твоей семьей, не рискуя при этом навлечь на себя гнев правосудия.

18

Хети проводили к дому Зераха. Какое-то время он бродил вокруг ограды, выискивая отверстие, сквозь которое можно было бы проникнуть в сад. Но стены были крепкими и высокими, а это значило, что напролом действовать было нельзя. Он, конечно же, мог влезть на ограду и спрыгнуть в сад, но было это уж слишком рискованно. Поэтому Хети решил для начала затаиться где-нибудь недалеко от входной двери, чтобы проследить, кто входит в дом и выходит из него. Он никогда не видел Несрет, и поэтому не смог бы ее узнать. А раз так, он решил увидеть, по возможности, всех женщин, живущих в этом доме. Он решил для себя, что даже простое наблюдение поможет ему узнать свою тещу: внешне египтянки отличаются от женщин ааму, к тому же Исет, скорее всего, похожа на свою мать. А еще мать Исет можно будет узнать, сравнив возраст женщин.

Дом Зераха находился на большой шумной площади, однако здесь все прохожие, за редким исключением, были одеты, как ааму. Очень редко можно было встретить в этом месте египтянина или египтянку в своих одеяниях. Хети предстояло провести на выбранном им посту несколько дней, по возможности оставаясь незамеченным, поэтому первым делом он отправился на берег реки. Там он измазал грязью тело и волосы, желая придать себе сходство с крестьянином, недавно покинувшим свое поле. Изменив таким нехитрым образом свою внешность, он сел, опершись спиной о ствол пальмы, растущей в самом центре площади. Здесь он находился достаточно далеко от дома Зераха, чтобы не привлекать внимание его обитателей, но мог прекрасно видеть, кто в него входит и выходит.

Вот так, сидя и наблюдая за домом своего тестя, Хети на своей шкуре познал все прелести жизни нищих. Одни награждали его пинками или ругательствами, другие, более сострадательные, давали ему пищу — всегда понемногу, но ее хватало, чтобы заглушить чувство голода. Иногда это был кусок хлеба, иногда несколько фиг или горсть фиников… Ему этого было достаточно, чтобы голод не заставил покинуть наблюдательный пост. Там же он и спал, устроившись на пальмовых листьях.

На исходе пятого дня он решил, что пора подвести итоги. Мужчины входили в дом и выходили из него довольно часто, но женщины лишь изредка переступали его порог. Он узнал братьев Исет, довольно легко понял, кто из мужчин является хозяином дома. Двое юношей, по всей видимости, были слугами Зераха. Женщин в доме было, судя по всему, пять. Еще несколько приходили в дом всего по одному разу. Хети решил, что женщина средних лет, должно быть, Цилла, вторая жена Зераха. Три других, которые были очень молоды, — жены братьев, а пятая — служанка. Определить, кто из них прислуга, оказалось самым легким делом: когда женщины шли с рынка, именно она несла тяжелые корзины.