Повелитель змей

И это было только начало. Еще долго прославлял он своего бога, так велика была его вера в могущество Себека, который на самом деле был не более и не менее реален, чем все божества, которым когда-либо поклонялись люди. И если иногда в душу Мерсебека закрадывалось сомнение в существовании своего бога-крокодила, то остальные жрецы храма и верующие, теперь толпившиеся на берегу озера, ни на мгновение не усомнились в могуществе Себека. И тем более никто из собравшихся, многие из которых пали ниц, прославляя своего бога, — кроме, быть может, Хети — не допускал мысли, что божество существует только в его сознании и когда-то будет забыто. Такая угроза дамокловым мечом висит над головой любого бога из прошлого, настоящего и будущего.

Затем пришел черед церемонии украшения божества. Под руководством жрецов прихожане храма окружили крокодилов и поднесли им жертвенную пищу, тут же ими проглоченную. Рептилии выразили людям свою благодарность, позволив украсить себя драгоценностями и не выказав при этом никакого недовольства, словно им это нравилось. Так молодая женщина, украсив себя серьгами, ожерельями и браслетами, красуется перед зеркалом, любуется собой и верит, что ее красота может стать совершенной, если добавить к образу немного блестящих побрякушек.

Вот и крокодилам вставили в уши серьги из золота и горного хрусталя, а на лапы надели браслеты из жемчуга и драгоценных металлов. Мы не сомневаемся в том, что «преподобные» рептилии недолго радовались своим украшениям: вечером снова пришли жрецы, сняли серьги и браслеты, чтобы сложить их в ларцы и унести в сокровищницу храма. И ни один измазанный грязью бог не выразил по этому поводу ни малейшего неудовольствия.

Когда все церемонии были закончены, на воду спустили легкие лодки из папируса. Гребцы и борцы заняли в лодках свои места. Количество гребцов каждый определял на свое усмотрение — в некоторых лодках их было четверо, в других — шестеро, у одних были весла и они гребли, стоя на коленях, а другие оставались стоять, приготовившись своими баграми отталкиваться от дна, не давая лодке выплывать на глубокое место.

Как и другие борцы, Хети стал на корме. Надо заметить, что и нос, и корма этих папирусных суденышек были приподняты, так что борец находился чуть выше, чем гребцы. В руках у Хети был длинный шест, такой же, как и у его гребцов, а это значило, что путь к центру озера, где было довольно глубоко, им был заказан, ведь там гребцы не смогли бы управлять лодкой, отталкиваясь от дна. Кроме того, заплывать далеко было непредусмотрительно, ведь очень часто вернуться назад, к берегу, не имея весел, оказывалось довольно трудным делом. Поэтому гребцы и борец бросали свои шесты вместе с лодкой и добирались до берега вплавь, или, в лучшем случае, плыли в лодке, загребая руками, словно веслами.

Лодки отошли от берега на какое-то расстояние, чтобы битву могли наблюдать все зрители, собравшиеся на берегу.

И вот над озером повисла тишина: умолкли зрители, молчали и участники состязания, и только гребцы шумно дышали, напряженно работая веслами и шестами. Хети немного согнулся и расставил ноги, чтобы придать телу максимальную устойчивость на шатком суденышке. Зажав шест под правой подмышкой, он крепко держал его обеими руками перед собой.

— Не пытайся приблизиться к сопернику сбоку, — еще на берегу наставлял его Мерсебек, который в молодости участвовал в таких состязаниях и не раз побеждал, — твои гребцы только собьются с ритма. Пускай они как можно скорее подгребают к выбранной лодке, а ты поднимай шест и делай вид, что собираешься ударить. Но в последний момент опусти его и тут же, не теряя ни секунды, бей соперника в грудь. Если ты вложишь в удар всю свою силу, он обязательно упадет в воду и уронит свою «корону».

Хети был достаточно умен, чтобы по достоинству оценить этот совет. Он решил, что обязательно воспользуется им, когда придет время. Так он и поступил, стоило их лодке приблизиться к челноку, чья команда носила желтые пояса, а значит, приехала из Омбоса.

Удар Хети получился таким мощным, чтобы не сказать жестоким, что он сам зашатался, однако равновесие не потерял. Но удовольствие, которое он испытал, глядя, как противник барахтается в воде, пытаясь с помощью своих гребцов подняться в лодку, описать невозможно. Тем более что неторопливое течение успело отнести далеко в сторону и венок соперника, и даже его шест. Гребцы в желтых поясах поплыли за ними, а лодка Хети тем временем уже неслась к новому противнику. И вдруг все начали кричать — и участники состязаний в своих лодках, кто просто от напряжения, а кто желая разозлить соперников оскорблениями и насмешками, и зрители на берегу, поддерживая своими возгласами команду, которую хотели видеть победительницей.

И вот после нескольких захватывающих схваток лодки сгрудились на небольшом участке озера, и даже гребцы вступили в бой, толкая соперников своими веслами и шестами. В пылу схватки Хети получил несколько сильных ударов, но, увлеченный сражением, почти не чувствовал боли, думая только о том, чтобы достать очередного соперника ударом шеста, удержаться на ногах и не уронить свой венок.

Посмотрев по сторонам, он увидел сбоку, на небольшом отдалении, лодку команды храма Змеи. Пояса участников команды были белыми, а орудовали они не веслами, а шестами. В борце Хети узнал Небкаурэ. И тут какой-то демон внушил гребцам его собственной лодки желание оказаться как можно скорее возле лодки «белых поясов».

— Это люди храма Змеи! — крикнул гребец, направлявший усилия остальных. — Сразимся с ними! Хети, а ну-ка сбрось в воду этого зазнайку-писца!

Хети не испытывал ни малейшего желания драться с тем, кого с недавних пор называл своим другом, поэтому предпринял попытку переубедить свою команду:

— Зачем нам они, когда вокруг полно других лодок, до которых намного ближе?

— Мы покажем им, что наш бог Себек могущественнее, чем их змея! — получил он ответ.

— Себек и вправду величайший из богов, и он нам покровительствует. Посмотрите, сколько вокруг лодок, потерявших не только борца, но даже гребцов, — согласился Хети, желая немного погасить задор своей команды. — Но почему вы думаете, что Себек сильнее любого другого бога Черной Земли, ведь мы знаем, что все боги — воплощения Амона-Ра, Изиды и Нут?

Но их лодка неумолимо приближалась к лодке «белых поясов». И тут Хети увидел, что челнок, который толкали вперед веслами и баграми многочисленные, крепкие с виду гребцы, стремительно приблизился к лодке храма Змеи и врезался в нее с такой силой, что хрупкое суденышко перевернулось и все члены команды «белых» оказались в воде. Победители без промедления отправились на поиски нового соперника.

Гребцы команды храма Змеи сгрудились вокруг своего суденышка, пытаясь перевернуть его и, если повезет, удержать на плаву. Но не к ним было приковано внимание Хети: он видел только Небкаурэ, которого ударом отбросило дальше, чем остальных. То ли его оглушило, то ли он не умел плавать, но только он еле-еле держался на воде, даже не пытаясь приблизиться к своей лодке, которую тем временем уносило все дальше от него.

Неизвестно, хотел ли таким образом бог Себек избавить Хети от соперника, но один из крокодилов, потревоженный шумом и колебаниями водной поверхности, решил посмотреть поближе, кто же причиняет ему и его собратьям столько беспокойства. А ближе всего к нему оказался… Небкаурэ.

Сжав рукой шест, Хети прыгнул в воду и поплыл к молодому писцу, который, увидев, какая ему грозит опасность, нашел в себе силы закричать и даже попытался плыть к своей лодке. Но его товарищей, слишком занятых лодкой, его судьба беспокоила не больше, чем судьба лягушки, орущей с листка водяной лилии.

История умалчивает о том, руководствовался ли посланник Себека простым любопытством или же обидой из-за того, что ему не досталось блестящих погремушек, — хотя справедливости ради заметим, что он вполне мог бы без них обойтись, — или, что более вероятно, жертвенной пищи… В любом случае, желание отомстить за пренебрежительное отношение говорит о его испорченности. Как бы то ни было, крокодил раскрыл свою пасть, усеянную небывалым количеством мелких и крупных зубов, и поплыл к Небкаурэ, который, парализованный страхом и осознавший бесполезность своих криков и усилий, вдруг замолчал.