Повелитель змей

— Я знаю. Но теперь ты стал крепким юношей, мускулистым и сильным. Я буду рад, если ты согласишься принять участие в сражении на озере в команде нашего храма. И радость моя будет бескрайней, если ты принесешь нашему храму победу.

— Господин мой, мой добрый наставник! Для меня огромная радость и огромная честь сражаться за храм Шедита, но ведь другие храмы и города пришлют свои команды, закаленные в состязаниях. А я ведь еще ребенок. Взгляни на мою косу…

— Хети, ты давно уже вырос и знаешь это, хоть и продолжаешь прикидываться ребенком, — со смехом остановил его жрец. — И я не стану заставлять тебя поскорее взрослеть, потому что тогда потеряю своего лучшего и самого любимого ученика. Я бы хотел, чтобы ты навсегда остался ребенком, ведь когда ты перейдешь в мир взрослых, тебе придется работать в поле и на реке, а время отдыха делить с супругой, которую тебе подыщут…

— Или которую выберу я сам, потому что я не позволю даже отцу выбирать вместо меня, хотя по обычаю он, а не я пойдет договариваться с отцом моей будущей жены. Но пока никто не торопит меня с женитьбой, и сам я не спешу, потому что не хочу целыми днями работать в поле. Мне еще многому надо научиться у деда и у тебя.

— Это разумные слова. Но это не мешает тебе принять участие в состязании: ты достаточно вырос и стал таким же сильным, как игроки любой команды, которых я когда-либо видел. А твои ловкость, быстрота и гибкость дают тебе массу преимуществ. Я хорошо понимаю: для того, чтобы суметь одним движением руки поймать кобру, быструю, как молния Сета, нужно хорошо владеть своим телом и превосходить животное в быстроте движений. Только тогда ты не дашь ему причинить себе малейший вред. Знай, я прошу тебя принять участие в состязании потому, что доверяю тебе и не сомневаюсь в том, что у тебя есть все качества, чтобы победить. Я уверен в том, что ты победишь, и победа эта принесет тебе больше славы, чем любому другому игроку, потому что ты, бесспорно, будешь самым молодым игроком — ведь ты сохранил свою косу.

Наш герой, и это вполне понятно, был польщен похвалой наставника, ибо тот перечислил все его достоинства. Слова его приятно льстили самолюбию подростка, которому, как и всем людям, было свойственно тщеславие.

Склонив голову в знак согласия, Хети сказал:

— Если мой господин считает меня достойным, значит, я буду сражаться за наш храм, и да прославит наша победа Себека!

— Твои слова согревают мое сердце! — воскликнул Мерсебек, обнимая юношу и вдыхая запах его ноздрей.

Потом, отстранившись, он сказал:

— Не стану скрывать, для тебя это станет настоящим испытанием. Знай, что его величество, объединив страну, дал нам возможность плавать по Нилу, ничего не опасаясь. Поэтому жрецы храма Себека в далеком южном городе Омбосе, в котором ты, конечно же, никогда не бывал, в этом году решили прислать свою команду. Я не знаю, сильные или слабые у них игроки, хорошо ли они сражаются. Но за тебя я не боюсь, ты победишь к чести своего храма и своего наставника.

— Будь уверен, я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разочаровать своего наставника, — заверил его Хети, гордо выпрямившись.

В душе юноши боролись два чувства: желание победить и страх, что задача окажется ему не по силам. Ведь он не раз видел, что и на самых ловких и сильных участников находился соперник еще более сильный и проворный.

Соревнования обычно проводились на озере или на канале недалеко от Шедита, в том месте, где расстояние между берегами было самым большим.

Очень давно, во времена Древнего царства, в такую игру играли рыбаки после тяжелого трудового дня. Стоя в лодках, они дрались палками, стремясь сбросить одного или сразу нескольких соперников в воду. Эта игра была довольно опасной, потому что упавшему, если он не умел плавать, приходилось рассчитывать только на помощь других игроков. Но были случаи, когда шум и плеск привлекали к месту сражения крокодилов, лениво лежавших на берегу в ожидании, пока в воду наконец упадет хороший кусок нежного живого мяса.

Со временем в эту игру стали играть командами, которые выставляли храмы и города. Победитель славил не только свою силу, но и храм или город, честь которого отстаивал в сражении, поскольку его победа считалась победой богов-покровителей.

В описываемую эпоху соревнования проводились раз в год и участвовали в них команды, набранные храмом или городом из лучших и самых сильных своих прихожан и жителей. Раньше играли только рыбаки и профессиональные гребцы, но теперь в команды все чаще включали простых крестьян или горожан, представителей самых разных профессий — гончаров, кирпичников, камнетесов, столяров, торговцев, но им отводили роль борца, а управление легкой папирусной лодкой поручали тем, кто привык работать на воде.

— Знай, что на соревнования приедут команды из Мемфиса, города, который еще называют Весами Двух Земель, из Хенен-несу, города царя-ребенка[14] (Хети слышал, что город этот находится недалеко от входа в Файюм), из Омбоса, как я уже говорил. Храм Змеи тоже выставит своих игроков.

Хети не понимал, к чему клонит Мерсебек, а тот продолжал, не дав ему задать вопрос:

— Жрецы Шедита проявляют большой интерес к соревнованиям в честь нашего бога Себека. Хентекечу, первый жрец-чтец храма Змеи, прислал ко мне вчера утром своего помощника, чтобы поведать о желании отправить команду от храма на предстоящие соревнования. Поскольку я знаю, что на территории храма Змеи у Себека есть свое святилище, я счел невозможным отказать Хентекечу в этой просьбе. Более того, я считаю, что чем больше команд примет участие в состязании, тем большую ценность будет иметь победа.

Хети тоже не видел причины, по которой участие команды храма Змеи в состязаниях могло бы быть нежелательным. Быть может, Небкаурэ тоже возьмут в команду? Хети эта мысль доставила удовольствие, хотя он не стал разбираться, почему. Он питал к молодому писцу самые теплые чувства, ведь тот явил свой дар предвидения, назвав Хети Повелителем змей. Вспоминать об этом Хети было очень приятно, но при этом он понимал, что заслужить этот титул можно только упорным трудом, внимая каждому слову своего деда.

7

По обыкновению Хети, который спал у порога дома, завернувшись в домотканое шерстяное одеяло, проснулся вместе с солнцем.

Мериерт к этому времени уже сидела на корточках у печки, устроенной возле стены дома под плетеным пальмовым навесом, и пекла лепешки, тесто для которых она замесила вчера вместе с Нубхетепи.

Их дом, сложенный из высушенных кирпичей, стоял на холме, возвышаясь над озером. Сейчас речная вода, которая во время разлива иногда подбиралась к самой вершине холма, стояла очень низко. В озере воды тоже было немного, однако, принимая во внимание то, что уровень озера был ниже уровня долины, оно казалось куда более полноводным, чем Нил, покрытые грязью берега которого продолжали обнажаться.

Этим утром, как обычно, Хети добежал до озера, прыгнул в воду и поплыл. Вскоре к нему присоединились отец и сестра, которые тоже каждое утро начинали с купания. Нубхетепи, разыгравшись, полными горстями набирала воду и брызгала ею на Хети.

— Посмотрите на моего старшего брата! Он будет сражаться за нашего бога Себека! Приветствуйте героя, он избран первым из чистых жрецов!

Она кричала и смеялась, но по ее тону было понятно, что к насмешке примешивается изрядная доля восхищения.

— Прекрасно, сын мой. Твой отец доволен. Бог доволен! — серьезным тоном произнес Себехотеп, ведь он был очень горд тем, что первый жрец храма Себека господин Мерсебек взял Хети в команду храма.

Неудивительно, что Хети успел рассказать всем, кто был готов его слушать, и в первую очередь своим родным, о том, что в этом году будет защищать цвета храма Себека. Все участники соревнования были одеты одинаково — на талии широкий полотняный пояс с передником, прикрывавшим бедра спереди. У каждой команды пояс был особой расцветки, что позволяло зрителям их различать. Пояса у защитников храма Себека были фиолетово-красного цвета, очень редкого, потому что ткань такого цвета продавалась только в Тире, богатом финикийском порту, и покупали ее египтяне еще в те времена, когда у них были налажены связи с приморскими городами страны Хару[15].