Страница 36 из 58
– Иначе, – заявил Квинт, – сам станет пострадавшим.
Федора все больше клонило в сон, но Квинт и слушать ничего не хотел без предварительного кувыркания с какой-нибудь соблазнительной красоткой. Он уже даже обсудил с хозяином стоимость женщин, являвшихся непременным атрибутом подобного заведения, и решил, что ему вполне хватит денег сразу на трех. Выходит, им действительно платили не так мало, как ему показалось. Но, глядя на этого полового гиганта, Федор только диву давался, откуда у рыбака столько силы. Весь день протаскался по рынку в амуниции, со щитом и двумя дротиками, и хоть бы что. Жилистые, выходит, эти ребята из Бруттия. Ему самому уже и женщины не хотелось, только спать. Но Квинт настаивал.
– И не думай, – говорил он, вгрызаясь в копченый окорок и забрасывая в рот сразу горсть изумительных оливок, – ты должен попробовать местных красавиц. Они, как молодое вино, – терпкие и мягкие одновременно. Только начнешь, потом за уши не оттянешь.
– Да ты, поэт, как я погляжу. Ладно, уговорил, устроим небольшую оргию, – сдался Федор, тоже принимаясь за мясо, потому как легкое вино, от которого он не ожидал подобного эффекта, на голодный желудок неплохо возбуждало.
– Почему же небольшую? – насторожился Квинт. – Я настроен решительно. Да и денег еще много осталось.
– Но сначала расскажи мне вот что, – Федор не обратил на его замечания никакого внимания. – Что за союзников ты вспоминал?
– Тут все просто, – Квинт отхлебнул вина и окинул взором скромный дворик, наполовину покрытый навесом от палящих лучей солнца, уже медленно клонившегося к закату. – Союзники – это мы и есть.
– Поясни, – не понял Федор, снова отгрызая кусок мяса.
– Ну, понимаешь, брат Тертуллий, – начал Квинт издалека, с завистью разглядывая гулявших за дальним столиком легионеров, вокруг которых увивалось не меньше дюжины длинноволосых прелестниц. Видно, те сыпали деньгами направо и налево, – брат мне так рассказывал: каждый римский легион всегда дополняется соединением союзников, сколоченным из тех народов, что служат Риму, но как бы являются вторым сортом. Вроде бы тоже граждане, но недоделанные, и прав у них меньше, чем у самих римлян. Ну, как мы с тобой.
– Пушечное мясо, – кивнул Федор.
Рыбак из Бруттия на минуту сделался серьезным и продолжил:
– И когда ты слышишь, что кто-то заявляет, будто бы к Неаполю прибыл третий легион и встал недалеко лагерем, это означает, что пришло сразу два легиона. Третий и еще легион союзников. То есть народу на самом деле приготовилось воевать в два раза больше. Вот так.
– Ясно, – кивнул Федор. – Нет, все понятно, но мы-то здесь при чем? Мы же не пехотинцы легиона. Наше дело на кораблях плавать.
– А мы, брат Тертуллий, – пояснил Квинт, которому нравилась роль учителя, – и есть эти союзники. Только морские союзники.
Федор молчал, предоставляя Квинту возможность спокойно прожевать мясо и высказаться.
– Город Тарент, Федр, – это морской союзник Рима, поставляющий ему по закону не легионы, а корабли с экипажами и нас. То есть пехотинцев.
– Ты намекаешь, Квинт, что граждане этого богатого города являются ущербными римскими гражданами? – удивился Федор, даже забыв проглотить кусок мяса, и поперхнулся, запивая его вином. – Что-то я с трудом верю.
– А ты хочешь сказать, что и это забыл? – подался вперед Квинт, переходя на заговорщический шепот. – Ну ты даешь! Крепко тебя в море приложило. Так вот, Федр, Тарент – морской союзник с урезанными правами. Ты что забыл, что Тарент, как Неаполь и Локры в моем родном Бруттии – греческий город, который всего шестьдесят лет назад еще воевал с Римом, когда все остальные, даже самниты и луканы, уже покорились. И здесь еще живы крепкие старики, помнящие этот город свободным.
Федор промолчал, а Квинт, удивленный больше обычного, даже основательно подзабывший о женщинах, заговорил дальше:
– Ты забыл, что Тарент призвал на войну против Рима из Греции самого царя Пирра с его великолепной армией и боевыми слонами, потоптавшими всю римскую пехоту? Ведь он владел этими землями почти пятнадцать лет! Кстати, и твоей Калабрией тоже, ведь она лежит вблизи Тарента. Он даже подступал к Риму, долгое время тогда стоявшему на краю гибели.
Квинт откинулся в кресле, всем своим видом показывая, что его утомил исторический экскурс. И с чашей вина принял полулежачее положение.
– И чем все закончилось? – не отставал Федор, «потерявший» память.
– Как это чем? – ответил Квинт вопросом на вопрос. – Греки дали несколько сражений. Рим, хвала Юпитеру, не взяли. Зато прошлись по моему родному Бруттию, выгнав оттуда римские гарнизоны, и переправились в Сицилию. Но и там у Пирра что-то не задалось. В конце концов, он понял, что с нами, бруттийцами, бесполезно воевать, и возвратился обратно в Эпирр.
– Теперь понятно, кто дал ему отпор, – кивнул Федор, улыбнувшись.
– А то! – продолжал хорохориться Квинт. – Мы, бруттийцы – крепкие ребята.
Он осушил еще чашу, стукнул ею об стол и сказал:
– Все-все, Федр, утомил ты меня болтовней. Пора и за дело приниматься. Эй, хозяин, давай нам девок!
– Слушай, – остановил его Федор, схватив за тунику, – а как здесь за это дело расплачиваются? Ну, в смысле, что почем?
Квинт, уже немного попривыкший к неосведомленности Федора, на этот раз ответил просто, без ерничества.
– Я уже за все заплатил, – он бросил на стол две монетки. – Выбери девку, потом рассчитаемся. Понравится, еще заплатишь. Это недорого.
Чайка глянул на блеснувшие кругляши и сообразил, что это не ассы, а какие-то специальные монеты. Юбилейные, что ли? На них изображалась обнаженная женщина во фривольной позе. Одна из монет размерами превышала вторую вдвое.
– Это что? – уточнил Федор.
– Это, брат Тертуллий, жетон, из коего понятно, чего тебе от бабы надо. И бабе доступно, за что ты ей заплатил. И если, например, оплатил ты всего пару раз в обычной позе, а хочешь еще пару раз, но с другой стороны, – он ухмыльнулся, – или, скажем, чего необычного, то придется тебе купить еще один жетон. Два раза по одному жетону не прокатывает. Тут с этим строго.
– Прямо как в метро, – пробормотал Федор и уточнил: – Мне какой брать?
Квинт сгреб со стола большой жетон. Судя по размеру, он не мелочился и заплатил сразу за много разнообразных удовольствий. Сержанту же достался жетон поменьше.
– Я не знал, чего тебе захочется, – как бы извиняясь, произнес Квинт. – Будет мало, спустишься к Манилию. Объяснишь, чего захотел, он тебе сам скажет, что почем.
Федор кивнул. Тут же у стола возник и сам Манилий, толстый старик с сахарным выражением лица, хозяин этого притона. В сопровождении трех стройных барышень, одетых в прозрачные туники, да еще с такими вырезами, что при всем желании не могли скрыть всех прелестей этих еще молоденьких, но уже потасканных девчонок. Сержант мгновенно забыл про сон.
Все красотки были узколицыми и длинноволосыми, с заплетенными в вычурные прически волосами. И умащенными телами, просто истекавшими томлением. Правда, две выглядели немного пошире в кости (как, впрочем, и в других местах), чем последняя, по сравнению с которой они обе казались пышками. И Федор ни на секунду не усомнился, кого из них захочет Квинт.
– Пусть доблестные легионеры выберут, – предложил Манилий и назвал проституток по именам. – Это ясноокая Флавия, это крепкозадая Идилла, а это стройная Фульвия. Все – просто огонь.
– Да, – заметил Федор, оглядывая девиц, чьи глаза так жирно оттенялись черной краской, что напомнили ему буркала древнегреческих чудовищ, – девки самый сок! А выбирать, я думаю, нечего. Ты ведь Квинт, наверняка уже приглядел ясноокую Флавию и крепкозадую Идиллу?
– А ты молодец, Федр, – кивнул рыбак из Бруттия. – Догадливый! Да, Манилий, я беру обеих. Комнаты для меня и моего друга готовы?
– К вашим услугам, – слегка поклонился содержатель притона.
– Ну, а мне остается стройная Фульвия, – резюмировал Федор, разглядывая сначала худышку, а потом свой маленький жетон. – Ладно, для начала годится.