Страница 21 из 58
Сам Федор, искоса поглядывая на облеченного властью купца, тоже изучал его. Возможно, именно сейчас где-то наверху решался вопрос, кем быть сержанту в этой новой жизни. Солдатом, врачом, ремесленником или вольным кочевником. Последнее, правда, он уже отверг. И бородатый сенатор, одетый нынче в бордовую тунику, казался не последним человеком, способным повлиять на этот выбор, став орудием древних богов.
Кроме того, Федор по натуре был физиономист. Верил в то, что люди, которые станут твоими друзьями или, как минимум, останутся к тебе лояльны, видны сразу. Как и те, что будут ставить тебе палки в колеса, даже если принародно нахваливают. Сержант искренне верил, что друзей и врагов можно всегда определить по выражению лица, если только хорошенько присмотреться.
И, коли верить выражению лица, седовласый пятидесятилетний сенатор Карфагена, задумчиво перебиравший сейчас свою бороду, почему-то не казался врагом. Даже, несмотря на то, что долго держал их с Лехой в путах, как пленников, и морил голодом. Такой уж тут, видно, заведен порядок. В конце концов, сами напросились. Могли попытаться и своим ходом дойти до Туапсе, шанс был. Хотя где он теперь, этот Туапсе?
Уйдя в воспоминания, захмелевший Чайка даже вздохнул.
– Что это? – услышал он очередной вопрос, возвращаясь к новой реальности.
Перед ним на столе, между блюдом с нетронутой рыбой и плошкой с оливками, кроме карты, появились еще компас и бинокль. Федор посмотрел на Магона и поднес бинокль к глазам, демонстрируя, как этим пользоваться. А в ответ увидел на лице сенатора снисходительную усмешку, мол, «и сам догадался, сынок». А вот компас Магона заинтересовал гораздо сильнее. Особенно после того, как сержант поднес его к карте и показал, что, как ни крути, по положению стрелки его предполагаемый дом, не обозначенный на детальной карте карфагенян, находится на севере. А караван идет на юг. И направление можно всегда проверить не только по звездам.
Когда Магон осознал, что именно лежит перед ним на столе, его кустистые брови поползли вверх, а борода зашевелилась. От удивления он резко дернул рукой, на каждом пальце которой сверкало по золотому перстню, и опрокинул на циновку кувшин с вином. Вино тут же впиталось, превратившись в красное пятно. Федор самодовольно улыбнулся – проняло. Но сенатор не обратил на потерю ковра никакого внимания. Он что-то приказал Акиру, и тот исчез, но быстро вернулся, ведя за собой шкипера – того самого долговязого мужика, еженощно изучавшего звезды и записывавшего их перемещения на глиняную табличку.
Магон призвал его в свидетели. Шкипер долго вертел в руках странную круглую коробочку со стрелкой, а потом глаза его вспыхнули, и он восхищенно затараторил.
– Что он сказал? – Федор бесцеремонно дернул за рукав туники Акира.
– Хакрил говорит, что такого нет даже у греков.
Чайка налил себе еще вина и радостно поднял кубок.
– Так выпьем же за технический прогресс!
До переводчика не дошел смысл сказанного, но он особенно и не стремился понять. Вместо этого Магон огорошил сержанта неожиданным предложением. Сразу после того, как шкипер покинул каюту.
– Хозяин хочет купить у тебя это, – сообщил Акир через пару минут бурного общения с сенатором на своем языке, указуя на компас, – и предлагает тебе за него хорошую цену.
Федор чуть не выронил чашу с вином. Идея продать компас как-то раньше не приходила ему в голову. Наверное, потому, что стоил он в его родном времени копейки и никто не стремился его купить. А здесь ведь компас могли просто отобрать вместе с биноклем, и такой поворот ситуации сам по себе многое говорил о сенаторе. С другой стороны, почему бы и нет? Магон осознал ценность для мореходов этой коробочки с блуждающей стрелкой и наверняка даст хорошие деньги. А деньги в его нынешнем положении лишними не будут. Нет, сенатор начинал ему положительно нравиться.
– И много даст? – поинтересовался Федор, хитро прищурившись. Торговаться ему было в новинку. Не любил он это занятие. Но трехдневное наблюдение за рынками и непрерывным торгом сказывалось.
Магон сделал разрешающий жест, и приказчик мгновенно достал из бездонной тумбы кожаный мешочек. Развязал кошелек и отсчитал сержанту десять золотых монет, на каждой из которых Федор разглядел чеканное изображение слона – уши у него поражали размерами, спина отчетливо прогибалась. Много это получалось или его провели, Чайка не знал. Да и не хотел знать. Главное, что это было настоящее золото, а оно во все времена стоило дороже всего.
– Это очень хорошая цена, – словно прочитав его мысли, уверил Акир.
А сенатор, после того, как Федор вальяжно сгреб монеты со стола и сунул себе в карман, взял в руки компас и стал откровенно забавляться, наблюдая за движением стрелки. «Ну, как ребенок», – усмехнулся Федор, но быстро подавил улыбку. Затем он выпил еще вина, поздравляя себя с удачной сделкой, и, повинуясь внезапному порыву, резким движением пододвинул к сенатору бинокль.
– Дарю! – громко объявил сержант.
Глава седьмая
Пропонтида
Однако сенатор отказался принять такой подарок, и Акир отсчитал еще десять золотых «слонов», объяснив, что смелый Федор Чайкаа уже подарил однажды сенатору жизнь, и великий Магон этого не забудет. Разбогатев еще на десять монет, сержант решил при первом же удобном случае навести справки насчет своих новых возможностей. Что ему теперь по карману – купить виллу где-нибудь в предместьях Карфагена или просто пару раз поесть в харчевне? В курсах он не разбирался, да и деньги-то местные видел впервые в своей новой жизни. Но, имея под боком купцов, надеялся легко и быстро получить столь важную информацию.
– Сенатор спрашивает, хочешь ли ты служить в его охране? – прозвучал неожиданно новый вопрос.
Федор призадумался. Вот он, выбор. Первый и, возможно, самый важный. Казалось бы – соглашайся. Силы хватает. Дело знакомое, а чего не знаешь, подучишься. И скоро будешь, как сыр в оливковом масле кататься и финиками заедать. Но что-то мешало Федору решить прямо сейчас. Имел он привычку поразмыслить некоторое время перед принятием решения.
– Поблагодари сенатора за оказанную честь, – подобающим случаю торжественным голосом заявил сержант. – Но я должен подумать.
Акир перевел, как смог, услышанное. Магон, казалось, уразумел все правильно. Нахмурился и что-то коротко ответил, снова увлекшись созерцанием компаса.
– Думай, чужеземец, – перевел толмач. – Не долго. Пока корабль плывет.
– До прибытия в Карфаген я дам ответ, – согласился Федор.
Тем же вечером они прибыли в Византий. Точнее, сначала до бродившего по палубе Федора донесся радостный крик впередсмотрящего, засевшего на вершине мачты. Сержант поднял голову и заметил холмистый берег, показавшийся прямо по курсу. Его непрерывная линия в одном месте имела широкий разрыв, куда продолжали неспешно вливаться воды Скифского моря, как его теперь именовал для себя Федор, или Понта Эвксинского, как называли его греки.
– Боспор, – сообщил оказавшийся рядом Акир. – Ворота между морями. Скоро будет Византий.
Через пару часов, благо ветер не спадал, они достигли Византия. До него путь шел нешироким проливом, в котором встречным курсом двигалось немало кораблей с разноцветными парусами. В основном греческих. Но попадались и другие. Привычного вида флаги виднелись далеко не у всех, а по другим приметам определить государственную принадлежность судов сержант затруднялся. Да и государств-то современных он толком не знал. Карта теперь выглядела совсем по-другому.
Федор рассматривал все встречные корабли, спешащие пристать к берегу в наступавших сумерках. В основном это были грузовые суда, но попадались и быстроходные триеры. Иногда они сопровождали караваны, иногда плыли отдельно. Скоро бросил якоря и карфагенский караван. Впервые за четверо суток.
Когда суда пришвартовались в порту Византия, Магон с Акиром сошли на берег договариваться с местными властями об оплате пошлин за остановку каравана в порту. Там же, на суше, они и собирались заночевать. Все остальные спали на кораблях. В том числе и Федор.