Страница 111 из 151
Сила Риса распространялась вокруг него, готовая обрушиться на правый фланг, в то время как Кассиан нацелился на левый. Рис должен был сохранить свои силы — на тот случай, если появится король. Или, что еще хуже — Котел.
Эта армия, какой бы она не была огромной... не похоже, что здесь был король, чтобы возглавить ее. Или Тамлин. Или Юриан. Это просто предвестие вторжения армии, которая придет позже, но достаточно значительное, чтобы урон... Не сложно было разглядеть ущерб, причиненный армией, завитки дыма, виднеющиеся в безоблачном летнем небе.
Мы с Мор почти ничего не сказали за следующие несколько часов.
Пока мы смотрели, я была не способна сказать что-либо, связать даже несколько слов. Либо из-за нашего неожиданного появления, либо нам просто повезло, но нигде не было видно фэбейна. И я благодарила Мать за это.
Даже если бы сегодня утром каждый воин в нашем лагере подмешал противоядие Нуан в свою кашу, это никак бы помешало оружию, пропитанному фэбейном, разрушать щиты. Только приостановило бы утечку магии, если он попадет в их организм либо в виде этого треклятого порошка... либо через рану от оружия, пропитанного им. Нам очень повезло, что сегодня его не использовали.
Потому что видя эту резню, тонкую границу контроля... В первых рядах не было места для меня, там, где иллирийцы сражались, полагаясь на силу своих мечей, своей мощи, и доверяя людям, находящихся сбоку от них. Даже воины Кейра сражались как один — послушные и непоколебимые, нападающие со сталью и тенями. Я стала бы щелью в этой непроницаемой броне — и что Кассиан и иллирийцы учинили с Хайберном...
Кассиан атаковал левый фланг. Сифоны высвобождали взрывы его силы, которые иногда отскакивали от щитов, иногда находили свою цель и разрывали плоть и кости.
Но где были выставлены магические щиты Хайберна... Рис, Азриэль и Кассиан посылали взрывные волны своих сил, чтобы уничтожить их. Оставляя их уязвимыми для Сифонов — или чистой иллирийской стали. И если они не падали от этого... Кейр и его Несущие Тьму подчищали за ними. Целенаправленно. Хладнокровно.
Поле стало лужей грязи вперемешку с кровью. Тела мерцали на утреннем солнце, свет отражался от их доспехов. Воины Хайберна испугались неразрывных рядов иллирийцев, которые все отталкивали их назад. Это разрушало их.
И когда разбили левый фланг, когда аристократы пали, отвернулись от других или убежали... Остальные воины Хайберна тоже начали впадать в панику.
Там был один командир на лошади, который не сдался так легко. Который не развернулся и не поскакал к реке.
Кассиан выбрал его как своего противника.
Мор до боли сжала мою руку, когда Кассиан вышел из нерушимой передовой линии щитов и мечей, а воины возле него мгновенно закрыли созданную им щель. На шлеме и броне Кассиана были разбрызганы грязь и кровь.
Он заменил свой высокий щит на круглый, который был прикреплен к его спине, сделанный их того же черного металла.
И потом он побежал.
Могла бы поклясться, что даже Рис остановился на другом конце поля битвы, чтобы посмотреть, как Кассиан пробивается сквозь вражеских воинов, направляясь к тому командиру Хайберна. Который понял, кто именно идет за ним, и начал искать оружие получше.
Кассиан был рожден для этого — этих полей, этого хаоса, жестокости и расчета.
Он не останавливался, будто зная местоположение сражающихся противников как позади, так и впереди себя. Казалось, что он дышал сражениями вокруг себя. Он даже уронил свой щит из Сифонов — чтобы приблизиться к ним, чтобы почувствовать удары стрел, которые он принимал на свой черный щит. Если он врезался этим щитом в воина, его вторая рука уже замахивалась мечом на другого.
Я никогда не видела ничего подобного — таких искусности и точности. Это было похоже на танец.
Должно быть, я произнесла это вслух, потому что Мор ответила:
— Для него битва и является танцем. Симфонией.
Она не сводила глаз с танца смерти Кассиана.
Три воина были достаточно храбры или глупы, чтобы попытаться сразить его. Кассиан уложил их и убил за четыре маневра.
— Святая Мать, — выдохнула я.
Это был тот, кто меня тренировал. Вот почему Фэ дрожали от звуков его имени.
Почему высокопоставленные иллирийские воины были так завистливы, что хотели его смерти.
Но там был Кассиан, и между ним и тем командиром больше никого не было.
Командир нашел брошенное копье. И бросил его.
Быстро и уверенно, и мое сердце пропустило один удар, пока оно летело к Кассиану.
Его колени согнулись, крылья сложились сильнее, щит крутанулся –
Он принял копье в щит с таким звуком, что я могла его услышать, затем вырвал его и продолжил бежать.
Через мгновение Кассиан уже вкладывал в ножны на спине свой меч и закреплял на ней щит.
И я бы спросила, почему он так поступил, но он уже подобрал другое упавшее копье.
Уже швырнул его, всем своим телом устремившись за броском, движением таким идеальным, что я знала, что однажды точно его нарисую.
Казалось, что все замерли, пока оно летело.
Даже с расстояния копье Кассиана пронзило свою цель.
Оно прошло прямо через грудь командира с такой силой, что сбило мужчину с лошади.
Но когда он закончил свое падение, Кассиан уже был там.
Его меч поймал солнечный свет, когда клинок поднялся и опустился.
Кассиан выбрал отличную цель. Теперь воины Хайберна бежали. Прямо развернулись и побежали к реке.
Но они обнаружили, что на противоположном берегу их ожидает армия Тарквина, прямо там, где Кассиан приказал им появиться.
Пойманные в ловушку с Несущими Тьму Кейра позади себя и двумя тысячами воинов Тарквина на другом берегу узкой реки...
Еще сложнее было наблюдать за происходящим — этой бойней.
Мор сказала мне:
— Все кончено.
Солнце было высоко в небе, а температура увеличивалась с каждой минутой.
— Тебе не нужно на это смотреть, — добавила она.
Потому что некоторые воины Хайберна сдались. Стали на колени.
Поскольку это была территория Тарквина, Рис позволил ему решать, что делать с пленниками.
С расстояния я заметила Тарквина только из-за его доспехов — богаче украшенных, чем у Риса, но все же вселяющих ужас. Кажется, главной идеей были рыбьи плавники и чешуя, и его лазурный плащ ниспадал в грязь перед ним, когда он перешагнул через тела павших, чтобы добраться до нескольких сотен выживших врагов.
Тарквин уставился на опускающихся на колени вражеских воинов, а шлем скрывал выражение его лица.
Неподалеку Рис, Кассиан и Азриэль наблюдали за ним, разговаривая с Кейром и иллирийскими полководцами. Я не видела большого количества крыльев среди павших на поле. К счастью.
Но Тарквин был беспощаден, махнув рукой.
Некоторые воины Хайберна начали выкрикивать мольбы о пощаде, их предложения продажи информации были слышны даже нам.
Тарквин указал на нескольких из них, и их утащили его воины. На допрос. И я сомневалась, что это будет приятно.
Но другие...
Тарквин протянул к ним руку.
Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, почему воины Хайберна бьют и царапают самих себя, а некоторые даже пытались уползти. Но затем один из них рухнул, и его лицо поймало солнечный свет. И даже с расстояния я могла сказать, что с его губ стекала вода.
С губ всех воинов Хайберна, которых Тарквин утопил на суше.
Я не видела Риса и остальных несколько часов — пока он раздавал приказы о том, куда нужно переместить военный лагерь иллирийцев с границы Зимнего Двора на край поля боя. Так что мы с Мор рассеивались из лагеря в лагерь, когда начался перенос вещей. Мы забрали моих сестер, когда Рис превратил большинство тел в черную пыль. Остались кровь и грязь, но мы занимали слишком выгодную позицию, чтобы уйти — или тратить время на нахождение другого места.
По Элейн было видно, что ее это не тревожит. Казалось, что она даже не заметила, что мы рассеяли ее. Она просто вышла из своей палатки в объятья Мор, а потом зашла в такую же палатку, перестроенную в новом лагере.