Страница 15 из 16
Преемник Зенона, второй лидер стоиков, ранее бывший профессиональным боксером. Клеанф был философом с большим терпением и довольно неповоротливым умом (не исключено, что причиной были занятия боксом). Будучи настоящим работягой, Клеанф заслужил прозвище «Осел».
Как и Зенон, он верил, что счастье может определяться как «хороший поток жизни». Из-за отсутствия денег он записывал лекции Зенона на устричных раковинах и бычьих костях. Он искренне наслаждался уважением своего более быстро мыслящего ученика, Хрисиппа, хотя у них имелось забавное разногласие о природе ходьбы: Клеанф говорил, что ходьба представляет собой ответвление того, что стоики называли «руководящей частью» от души к ногам. Хрисипп же полагал, что ходьба как раз и представляет собой руководящую часть.
В пожилом возрасте Клеанф страдал от крайне сильного воспаления десен и отказывался от приема пищи. После того как докторам удалось его излечить, он посчитал, что уже слишком далеко зашел по дороге к смерти. В итоге он уморил себя голодом.
Третий лидер стоиков, с 232 года и до своей смерти. О нем было сказано: «Если бы не было Хрисиппа, не было бы и стоиков».
Хрисипп был блестящим философом, не лишенным высокомерия. По слухам, он написал 705 книг на тему логики и природы предложений. Вот лишь несколько примеров его ловкости в вопросах логики:
То, чего нет в городе, нет в доме. И если в городе нет колодца, то нет его и в доме.
А вот еще более поразительный фрагмент:
Есть некая голова, и это голова не ваша. Это значит, что вы без головы.
Удивительно, насколько логика помогает человеку познать себя!
Диоген Лаэртский скандально пишет, что Хрисипп допускал браки с матерями, дочерями и сыновьями, и в третьей своей книге «О справедливости» даже писал о допустимости питаться телами мертвых. Страшно представить себе, как могло бы выглядеть угощение на семейных поминках по Хрисиппу.
О его смерти существует две истории, и в обеих участвует алкоголь. Согласно первой, он выпил сладкого вина, не смешанного с водой, упал с сильным головокружением и умер через пять дней. Однако вторая история еще лучше – после того, как какой-то осел (по всей видимости, это был не его старый учитель Клеанф) съел его фиги, он закричал старой женщине: «А теперь дай этому ослу неразбавленного вина, чтобы протолкнуть эти фиги внутрь». После этого он начал смеяться настолько сильно, что от этого умер.
Однако возможно, что последними будем смеяться мы. Если выбрать те немногие фрагменты, которые остались от трудов Хрисиппа, то можно понять, что он развивает следующий тезис. (i) Смерть представляет собой отделение души от тела. (ii) Для стоиков индивидуальная душа или microcosmos является частью и ячейкой «мировой души» или macrocosmos, идентичного с Богом или небесным принципом. (iii) В этом смысле жизнь души не кончается со смертью, но становится частью того, что стоики воспринимали как вечность и вечно повторяющийся цикл мирового порядка. (iv) Таким образом, если верить фрагменту из Лактанция, Хрисипп заключает: «Нельзя считать полностью невозможным, что и мы после своей смерти вновь вернемся в нашей нынешней форме по прошествии некоторого времени». Если верить этой логике, не исключено, что мы увидим Хрисиппа в будущем.
Стоики резко выступали против эпикурейцев. Родоначальник последнего направления, Эпикур, был назван Эпиктетом «проповедником изнеженности», а Цицерон высмеивал его взгляды на природу богов. Христианин Климент Александрийский назвал Эпикура «принцем атеизма». Тимократ заявлял в своем труде «Merriment», что Эпикур дважды в день вызывал у себя рвоту из-за постоянного переедания. В ответ на тошнотворные оскорбления одного из навсифанцев, Эпикур назвал его «размазней, деревенщиной, мошенником и неряхой» – и это только для затравки.
Другие стоики были не столь воинственны, и Сенека пишет в своем труде «О счастливой жизни», что Эпикур совсем не заслуживает своей плохой репутации. В 10 книгах Диогена Лаэрция, представляющих собой серию довольно напыщенных репортажей, удивляет сила и продолжительность его защиты Эпикура. «Эти люди обладают абсолютным умом», – отвечает Диоген обвинителям Эпикура, а затем приводит невероятно длинное (154 страницы) и детальное описание жизни философа.
Эпикур был плодовитым автором, и его основной трактат о естественной философии состоял из 37 массивных томов. Из всего этого богатства до нас дошли лишь четыре письма и разрозненные фрагменты, сохраненные, во многом, благодаря Диогену Лаэртскому, который говорит, что «его благость была доказана во всех отношениях».
Значительная часть проблемы Эпикура связана с коннотациями, окружающими само слово «эпикурейство». Если, как мы видели выше, киники не были циничными, то сам Эпикур был крайне далек от эпикурейства. Напротив, он защищал воздержание во всем. Он говорил, что он был готов соревноваться с Зевсом в том, кто более счастлив, имея при этом, ячменную лепешку и немного воды. Эпикур добавляет: «Пошли мне небольшую головку сыра; потом, когда я захочу, то устрою себе роскошный пир».
Эпикурейство связано с проблемой развития счастья, понимаемого как состояние блаженства, сопровождающее жизнь без желаний, волнений и, прежде всего, беспокойства. Человек никогда не будет счастлив, если беспокоится о том, чего у него нет. Жизнь без беспокойства означает наслаждение блаженством, присущее богам.
Поэтому эпикурейство никак не связано с возлияниями, веселыми вечеринками, с наслаждением женщинами и мальчиками или с употреблением сырой рыбы и других лакомств необычными способами. Главное для него – это благоразумие во всех вопросах. Мудрый эпикуреец не будет жениться или заводить семью. Не будет он и «нести чушь в пьяном состоянии». Что же касается прелюбодеяния, то Эпикур говорит, «плотское общение… никогда еще не приносило пользы». Разумеется, принимая во внимание крайне аскетичное понимание удовольствия Эпикуром, совершенно непонятно, с чего бы кто-то захотел стать гедонистом.
Эпикурейцы жили в небольших сообществах, выстроенных по образцу, который создал Эпикур на окраине Афин и назвал «Сад». Мы мало знаем о жизни этих сообществ, помимо того, что домашние слуги и женщины имели там равные права с остальными и что в них уделялось огромное внимание дружбе. Эпикур говорит, что величайшим благом в человеческой жизни выступает дружба и что мудрый человек «готов, при определенных условиях, умереть ради друга».
Болезненная истина отношения Эпикура к удовольствию проявляется в обстоятельствах его смерти, случившейся примерно через 7 лет после смерти Платона. Здоровье Эпикура было слабым; его ученик Метродор даже написал труд «О болезненном состоянии Эпикура». Он умер в мучительных болях от почечной недостаточности после двух недель страдания, вызванного камнями в почках. Несмотря на это он скончался в довольно радостном состоянии, окруженный друзьями и учениками. В своем последнем письме Гермарху Эпикур пишет:
В самый счастливый и последний день моей жизни я страдаю от невероятно тяжелой болезни мочевого пузыря и кишечника. А затем он, как ни странно, продолжает: Но все мои страдания уравновешиваются довольством души, которое я испытываю, вспоминая наши рассуждения и открытия.
Через два тысячелетия, в 1649 году, с ростом современного научного взгляда на мир, именно такая удовлетворенность души очаровала Пьера Гассенди в его защите жизни и мнений Эпикура, о которой мы говорили выше. С моей точки зрения, для наших дней нет более уместного античного философа, чем Эпикур, поскольку он сочетает в себе атомистический научный взгляд на природу с этической позицией, нацеленной на благоразумие, спокойствие и преодоление ужаса аннигиляции. Во вступлении к этой книге мы уже немного говорили о ясных взглядах Эпикура на смерть: