Страница 9 из 14
– Я понимаю, что это эмоциональный ответ Государственной думы, но считаю, что адекватный.
Я спросил Владимира Путина, не стоит ли в честь Международного женского дня 8 Марта подписать УДО девушкам из Pussy Riot:
– В конце концов, они свою «двушечку» уже, можно сказать, отсидели.
– Это ведь зависит не от меня, а от законов и соответствующих процедур, – ответил Владимир Путин. – Я не хочу это комментировать.
Конечно. В такой-то светлый день.
На прямой линии Владимир Путин в очередной раз защитил Анатолия Чубайса, на которого в очередной раз напали:
– Заявить, что Чубайс преступник, – не по-честному, неправильно, и мы так делать не будем.
Алексея Навального он защищать не стал (это дело профессиональных адвокатов):
– Люди, которые борются с коррупцией, сами должны быть кристально чистыми… А если кто-то кричит: «Держи вора!» – это не значит, что ему позволено воровать… Я, кстати, обратил внимание прокуратуры, чтобы расследование по делу «Кировлеса» (где Алексей Навальный проходит обвиняемым. – А. К.) было совершенно объективным.
Вряд ли, кстати, после этих слов Владимир Путин и дальше сможет утверждать, что он не вмешивается в деятельность судов…
Под конец пошли вопросы, которые предвещали скорый конец прямой линии. Так, президент ответил, когда примут федеральный закон «О пчеловодстве», «защищающий покусанных граждан». Проблема оказалась, конечно, гораздо серьезней, чем можно было предположить.
Один участник селигерского форума попросил президента рассказать, что происходит с Алексеем Навальным:
– Арестовывают – отпускают, арестовывают – отпускают… – поделился он своими наблюдениями. – Есть слух, что последний раз это вы его выпустили. Есть слух, что это проект Госдепа США. Есть слух, что это проект команды Медведева… Скажите положа руку на сердце: это ваш проект?
Жалко, что та четверть людей, которая к этому моменту разбрелась по лагерю, не услышала ответа.
– Каждый человек если и является чьим-то проектом, то только своих родителей… – заявил Владимир Путин. – Мне показалось странным, не спорю, что один из фигурантов этого дела, пойдя на сделку со следствием, получил 4,5 года условно (очевидно, следствие теперь будет оправдываться, что именно столько потому и получил, что пошел на сделку. – А. К.). А второму фигуранту, которого вы упомянули (называть господина Навального по фамилии Владимир Путин, по понятным причинам не стал: зачем будить лихо, пока оно спит? – А. К.), суд вломил пять лет реально.
Господин Путин добавил, что люди (вернее, избиратели. – А. К.) должны оценить, «можно тем или иным гражданам доверять». «Посмотрим в ходе кампании», – закончил президент.
Таким образом, выяснилось, что не исключено: если ему показалось странным, что господину Навальному дали пять лет, то суду показалось после этого странным не выпустить его обратно на волю.
Правозащитница Елена Тополева-Солдунова предложила президенту от имени всех остальных правозащитников отменить (в законе об НКО) слово «агент». Это предложение до сих пор звучало множество раз. Но судя по всему, именно это слово нравится Владимиру Путину больше всего: придраться к нему невозможно (это калька с английского из американского законодательства), а звучит обидно, таким образом цели своей достигает.
Идея бывшего судьи Сергея Пашина о том, что российская судебная система, мягко говоря, оставляет желать лучшего, не произвела впечатления на президента:
– В Италии на семь лет осудили ученых, которые не предсказали землетрясения! Семерку влупили!
То есть следует понимать разницу: «двушечку» могут «влепить», а «семерку» – только «влупить».
Владимир Путин выступил на Всероссийском съезде судей перед семью сотнями делегатов из высших российских судов, федеральных судов общей юрисдикции, арбитражных, военных судов. Он рассказывал судьям про их жизнь, и в этих рассказах было то, в чем они сами боялись себе признаться и вряд ли решались говорить вслух. Так, они узнали, что «растет качество судопроизводства, повышается доверие людей к правосудию и к судебному корпусу».
Владимир Путин привел и доказательство этого тезиса:
– Об этом говорит и растущее количество дел, потому что, простите меня за моветон, но, когда судам не доверяют, тогда появляются всякие «крыши».
– Разве поэтому растет количество дел? – осторожно спросила своего соседа справа сидевшая рядом со мной девушка-делегат.
– Теперь поэтому, – кивнул он.
После этого ей пришлось поверить и в то, что «такой открытостью (как в России. – А. К.) не может похвастаться, пожалуй, ни одна судебная система сегодня. За примерами далеко не нужно ходить: в некоторых странах Евросоюза даже сайтов своих нет в интернете; в некоторых странах на едином сайте размещаются только те судебные решения, которые имеют особую общественную значимость, и все».
А мой сосед справа, журналист, удивленно пожал плечами и сказал, что у него в планшете есть программа, пользуясь которой можно мгновенно зайти на сайт любого лондонского или американского суда и узнать о состоянии любого дела. И он даже продемонстрировал мне эти бескрайние возможности. Так, можно, например, запросить информацию обо всех мировых кейсах с участием россиян и тут же получить ее.
Возможно, у Владимира Путина просто нет такой программы.
Президент перешел к другой проблеме – чрезмерной загрузке судей (в это время на видеоэкране слева от стола президиума вспыхнула драматичная надпись: «От 50 до 120 дел на судью с 2009 до 2012 года»).
Только что президент говорил о возросшем доверии к судам. По этой логике такое доверие и означает неизбежную нагрузку на судей.
– Знаю, – сочувственно кивнул он судьям. – …Решение этой проблемы мы ищем много лет. Приняты необходимые правовые акты о досудебных и внесудебных процедурах разрешения споров. Однако они внедряются, прямо скажем, вяло и неохотно… Съезд, уверен, сформулирует свои предложения на этот счет.
То есть на себя ответственность за то, что выход из положения ищется при нем все последние годы и что не внедряются досудебные и внесудебные процедуры, президент брать благоразумно не стал.
Президент сказал и о главном, что хотели здесь от него услышать многие:
– В первую очередь следует завершить создание административного судопроизводства, в кратчайшие сроки принять соответствующий кодекс и сформировать судебные составы, которые будут разрешать споры граждан с органами государственной власти и местного самоуправления.
Речь идет прежде всего о законопроекте, посвященном созданию административных судов. Законопроект лежит в Госдуме едва ли не с 2000 года.
Президенту возразил председатель Конституционного суда Владимир Зорькин. По его представлению, административный суд не нужен, потому что можно справиться и силами Высшего арбитражного и Верховного судов.
– В споре, что в каком суде рассматривать, – пояснил он, – забыли о сути самих дел!
После этого выступления, казалось, было трудно что-нибудь добавить, но оказалось, что можно. Так, Владимир Путин заявил, что читал и помнит то место в Конституции, где сказано о роли административного судопроизводства. А Конституцию мы менять не будем.
В ответ Валерий Зорькин нашелся и вспомнил было анекдот, в котором Леонид Ильич Брежнев на встрече с Индирой Ганди обратился к ней: «Уважаемая Маргарет Тэтчер!»
– А ему помощник, – завершил анекдот Валерий Зорькин, – говорит: «Это же Индира Ганди!»
Валерий Зорькин засмеялся, а зал отчего-то не поддержал его.
– А у этого анекдота есть окончание! – обрадованно произнес Владимир Путин. – «Я вижу, что это Индира Ганди, – говорит Леонид Ильич. – Но написано-то «Тэтчер»!»
Теперь все рассмеялись с большим облегчением, хотя стало совсем непонятно, кто куда клонит.