Страница 8 из 12
– Я могу продолжить? – спросил Лаклан.
– Пожалуйста, – с трудом произнесла я, не открывая рта, чтобы ему не пришлось смотреть на мои испачканные в шоколаде зубы.
Ной наблюдал за мной, сидя под высоким дубом у воды. Вокруг него, словно звуковые круги, танцевали синие отражения, а зеленое свечение деревьев выглядело так, будто целая Ирландия рассеялась в тумане. Обрамляя его, с низко свисающих ветвей фикуса тянулся мох, похожий на бороду самогонщика. Судя по постукиванию пальцев и по тому, как Ной смотрел мне в глаза, мне показалось, что ему скучно.
– Вивьен, ты спросила, почему я выбрал именно это место. Когда я был священником, я тяжело трудился каждый день, я думал, я слушал. Думал, думал, думал и читал. Я любил учиться, очень. Не пойми меня неправильно. Я надеюсь, что помог хоть кому-то. Если бы я снова мог выбрать жизненный путь, я ничего не изменил бы. Но весь этот анализ реальных и нереальных, осязаемых и небесных вещей… Бесконечные обдумывания каждого слова, написанного в Библии. Ах, вечные исследования слов, их эволюции и значений. И так далее. Сплошные исследования. Сплошное письмо.
Когда Лаклан замолчал, чтобы сделать вдох, я вспомнила свою редакторскую работу и монотонные дни, проведенные в анализе и замене слов автора. Перефразирование одного-единственного ключевого предложения иногда требовало часов раздумий, поисков нужных слов, ссылки на мой верный, как пес, Тезаурус[3] и целую упаковку красных ручек. Добавишь слово «бип» на страницу и случайно добавишь технологический подтекст, хотя автор ничего подобного не имел в виду.
– Однажды летом я отдыхал в домике у озера у другого священника из Нью-Гэмпшира. Целую неделю мы ловили рыбу нахлыстом на озере Аппер Санкук. Утром первого дня я проснулся раньше своего друга. Вот этого, у костра, священника, который ведет учет удочек.
Лаклан кивнул в сторону своего друга, а тот, в свою очередь, помахал в ответ. Я сделала глоток кофе и положила кусочек шоколада на язык.
– Солнце всходило над деревьями, и я увидел две вещи, плавающие у причала: детскую игрушку надувной дельфин и женскую резиновую босоножку. Это было чистое озеро. Нетронутое. И почти не загрязненное. Так вот, меня удивили эти две совершенно не похожие вещи. Я подумал: а знают ли владельцы, что потеряли их, и связаны ли у них с этими вещами хорошие воспоминания? Может быть, это странно – думать о таких вещах? О предметах? Тем не менее я точно знал, что хозяева резинового дельфина и босоножки наверняка хорошо думали об этих вещах. Это был лучший момент моей жизни, Вивьен. Солнце просыпалось, небо наливалось синевой, а краснота пряталась где-то за грузными облаками. Я верю, что тем утром ко мне снизошел сам Бог. Я даже положил руку себе на плечо, ожидая, что почувствую там Его руку. Что касается дельфина и босоножки, здесь не было места религии. Эти мысли были чистыми и легкими, и мне даже не приходилось мысленно прогонять в голове никакие заумные тексты и теории. Я спросил себя: а что, если мое призвание – находить потерянные вещи? Ведь здесь не нужен утомительный анализ и учеба, здесь лишь счастье.
Когда Лаклан произнес эти слова, я задала себе тот же вопрос.
Он замолчал, взглянул на землю и негромко засмеялся:
– Но я никогда не позволял себе честно ответить на этот вопрос и лишь на смертном одре понял, что моей клятве священника пришел конец. Наконец я мог ответить на этот вопрос, ждущий ответа долгие годы. И я сказал себе: «Да, это мое». И тогда, Вивьен, я создал это место, свой Рай. Конечно, я добавил сюда свою любимую музыку, и людей, и другие вещи, которые ты еще не видела. Хочешь, я покажу тебе надувного дельфина и босоножку?
– Пожалуйста, Лаклан, покажи мне.
Мы встали со скамейки и отдали свои подносы мужчине в одежде фермера, который собирал мусор по всему Заповеднику. Ной бродил около отделения «Прочее», наблюдая за нами издалека и улыбаясь в ответ на мою улыбку. Блестящие домики на деревьях гордо возвышались над извилистой тропинкой, по которой мы шли.
Свет становился все чище и ярче, деревьев – все меньше, а когда лес остался позади, мы оказались в невероятном месте. Словно десятки тысяч гавайских радуг смешались в фантастическом урагане, а сверху сыплется бесконечный райский поток конфетти. На целые мили вперед тянулась череда связанных между собою бассейнов, изливающихся в океан, покрытый алмазным глянцем.
Справа от нас возвышался высоченный неотесанный деревянный амбар с невиданно-красными дверьми. Рядом стоял магазинчик Сисси, который я тут же узнала по множеству диковинных цветных ленточек на здании, похожем на бунгало, а также по вывеске «Винтажная одежда от Сисси. Цветов – не перечесть. Открыто, когда я в настроении».
Подтвердив, что это и правда магазин Сисси, Лаклан провел меня немного выше, прямо к амбару.
– Амбар, где хранится то самое «Прочее», – объявил он. – Здесь мы храним самые ценные и редкие находки. Что-то вроде Музея Памяти Пресноводья. Мы зовем его МПП. Проходи.
Он распахнул дверь. Скрипнув лишь при толчке, ворота тихо отворились, словно петли каждый день смазывали маслом.
Нас встретил приятный, прохладный воздух и тусклый свет, что сочился сквозь щели в деревянной крыше. Пол слегка поблескивал, словно бетон высох всего минуту назад. В самом центре помещения стоял стол с кувшином ледяной воды и пирамидкой сидровых пончиков, от которых исходил целебный аромат корицы и яблок, вызывающий полное доверие даже у самого осмотрительного скептика.
Переходя от стены к стене, улыбаясь и жестикулируя, Лаклан гордо объяснил, что все полки на стенах высотного амбара хранят лучшие находки отдела «Прочее». Наконец он указал на лакированный черный деревянный чемодан на задней стенке амбара. Подойдя поближе, Ной закусил губу, и я ощутила его напряжение и жажду. Казалось, если наши тела соединятся, то наша аура взорвется красным цветом.
Все экспонаты хранились за стеклянными дверьми и подсвечивались маленькими лампочками. У каждого была своя медная подставка, которая как бы подчеркивала важность экспоната.
«Утеряно на озере одним жарким июльским утром». «Унесено легким ветерком». Вот такие подписи. «Благодаря надувному дельфину и его верному другу, женской босоножке (см. ниже), наш Лаклан создал этот Рай. Он ощутил руку Господа на своем плече одним розово-голубым утром.
Лаклан отошел, чтобы помочь серферу в розовом гидрокостюме. Казалось, его сводили с ума бесконечные плавательные нарукавники. Мы с Ноем обошли весь амбар, рассматривая экспонаты на полках. Многие надписи на табличках оказались куда более детализированными, чем дельфин и босоножка.
– Каждый работник отдела «Прочее» может подписать табличку для любой находки! – крикнул нам Лаклан.
Услышав эти слова, я еще больше влюбилась в это место.
Большинство табличек хранили истории о любви, что, конечно же, меня не удивило, – всем свойственно это древнее чувство. Первая любовь, помолвка, воссоединение, водохранилище, река, озеро, болото, горный ручей – все сливается в поцелуях, объятиях и приятном покалывании, что приходит вместе с любовью. В то время как полки заполняли и другие темы – истории о спасении или просто веселье, мы с Ноем рассматривали лишь те, что затрагивали тему любви. Это казалось мне столь близким, но я не понимала почему. Каким-то образом эта тема затрагивала тяжелый груз в моем сердце.
Становясь на колени перед ней, он заметно нервничал. Казалось, еще немного, и его стошнит, тогда вся красота его предложения возьмет и убежит к лучшему кандидату. Его пальцы дрожали, губы бормотали что-то невнятное. От изнеможения он выронил тонкое золотое колечко с бриллиантом в полкарата, и все, что он мог себе позволить, вмиг пропало в озерных глубинах. Он ахнул. Она ахнула.
– Эль, милая, мне так жаль, я просто хотел спросить… – пробормотал он.
Но она перебила его:
– Ты хотел спросить…
Но он перебил ее:
– Я упустил твое кольцо, но если ты сможешь простить меня, то я хотел спросить…
Его глаза наполнились слезами.
– Я бы сказала «да».
– Правда?
– Сказала бы и говорю сейчас.
Он широко улыбнулся, так широко, как солнце, которое высушило его влажные глаза.
– Но кольцо… – сказал он.
– Мне не нужно кольцо. Это сумасшествие, дурачок. Просто обвяжи мой палец травинкой камыша, вот и все. А я устрою вечеринку, а то и две.
Элеанор Сандерсторм (девичья фамилия) безумно любила организовывать вечеринки.
Спустя неделю Элеанор пришла в тату-салон и попросила мастера сделать ей зеленую повязку на пальце. Кроме того, она попросила его нанести крошечную надпись «Вечный камыш». Ее гордый жених стоял рядом, изумляясь, что его бесстрашная невеста ни разу не дрогнула от уколов иглы.
3
Тезаурус – словарь, собрание сведений, охватывающих понятия, определения и термины специальной области знаний или сферы деятельности.