Страница 7 из 12
Рассказчик продолжил:
– Прошу вас, не спешите, осмотритесь. В заповеднике кипит работа. Вот здесь, у пристани, река впадает в водохранилище. Только взгляните на этот поток потерянных судов и вещей! Все должно лежать на своих местах, чтобы хозяева, вернувшиеся за своими вещами после смерти, снова обрели радостные воспоминания. Вещи с плохими воспоминаниями никогда не попадают в это место. Никаких затонувших каноэ. Никаких взорвавшихся моторных лодок. Никаких удочек, выколовших кому-то глаз. Это река добра, веселья, лета, путешествий и мечтаний. Любовь так часто вязнет в трясине, что мы и счет потеряли. Вот и все. В этом все веселье. Ах да, погодите, всем молчать, живо, к нам плывет нечто чрезвычайно редкое. Вы как раз вовремя, вот и доска, укушенная акулой. Просто умора! Только взгляните на небо, там дети смеются и хлопают друг друга по спине. Они хохочут над глупой речной акулой, которая кусает их доски, тащит под воду и сама катается на них. Ох и редкость! Просто замечательно! Ладно, довольно, идем дальше, я покажу вам Центр управления, там у клена находится домик спасателя. Сейчас я познакомлю вас с ГПС, главным по сортировке.
Наша лодка подплыла к соломенной хижине, украшенной досками для серфинга и сотнями свистков на оранжевых лентах. Мы заметили каких-то людей. Многие из них были одеты в цветастые шорты или сарафаны. Все они столпились вокруг мужчины в ярко-салатовых плавательных шортах с фиолетовыми черепашками и футболке в цвет к ним. На ногах у него были шлепанцы. И хотя он стоял ко мне спиной и раздавал подчиненным поручения, я прекрасно слышала его голос. Видимо, мотор нашей лодки спугнул его, и он развернулся лицом. Передо мной был Лаклан в обличье взрослого мужчины. С той же непослушной копной белокурых волос.
Увидев меня, он рассмеялся:
– Вивьен! До чего же я рад тебя видеть. Значит, ты решила взглянуть на мой Рай, а? Разве это не великолепно?!
– Лаклан, этого не может быть!
Я сошла с лодки и последовала его указаниям – он жестом направлял меня. Ной присоединился к нам. Папа, казалось, не собирался покидать рыбалку, лишь сказал, что в этом месте окуни размером с пони.
– Погоди минутку, пожалуйста, – произнес Лаклан до того заботливо, словно я – его первая и последняя гостья и он ждал моего визита целую вечность. Хотя я уверена, что не могу быть единственным посетителем этой страны вечного блаженства.
Борясь со слезами, я прищурилась от удовольствия почувствовать себя столь особенной.
Лаклан вернулся к толпе и раздал оставшиеся поручения.
– Ладно, народ, мы должны разобрать уйму вещей сегодня. Это ведь середина мая. На этой неделе по всему юго-востоку пронеслись серьезные грозы, а после – направились во Флориду. Уйма потерянного добра. Грег [его брат], ты на рыбалке. Даймонд [моя старая подруга], вы с мамой на каноэ. Сэм [я не знаю, кто это], ты на плотах… – И так далее, пока каждый не получил задание. Его подданные разбрелись кто куда.
Даймонд обняла меня, поцеловала в щеку, и мы, как дети, сцепились мизинцами. Лаклан и Ной шли вслед за нами, сложив руки за спиной и склонив голову набок, словно продумывая план насчет меня. Все молчали.
Даймонд принялась за свою работу, а я отошла в сторону, чтобы получше разглядеть все подробности процесса, кипящего в водохранилище. У каждой станции есть своя табличка: «Отдел каноэ», «Отдел каяков», «Отдел сломанных судов», «Рыболовный отдел», «Прочее» и так далее, и далее, и еще целая уйма отделов по всему заповеднику. В каждом отделе есть один человек с сачком, который вылавливает вещи и складывает их в стопки, – это напомнило мне игру в «Дженгу». Еще один человек отвечает за инвентаризацию отловленных вещей и записывает все в блокноте: размер, цвет, дату сбора и остальные характеристики. После свистка, который означает, что стопку нужно забрать, на станцию подъезжает погрузчик, поднимает нужную, разворачивается и исчезает за извилистыми тропинками. Несмотря на налаженность и организованность этого процесса, в нем не было бездушных дронов, люминесцентных огней и черствой политики «шести сигм».
Казалось бы, постоянный поток утерянных вещей продолжал стекать в водохранилище, пока кое-что не привлекло мое внимание: черная коробка, плещущаяся в воде. Я подошла ближе к берегу, чтобы получше ее рассмотреть, и заметила золотую пряжку на коробке. Форма объекта: прямоугольная. На пляже тут же столпились сортировщики, и один загорелый мужчина зашагал вперед по песку.
– Это чемодан. Вот это да! – крикнул он.
Одна сторона чемодана размякла от воды, и оттуда полезли купюры. Некоторые банкноты в сто долларов США вырвались наружу, так что на поверхности воды змейкой танцевали плоские и невесомые Бенджамины Франклины. Член команды под названием «Прочее» выудил чемодан на берег.
Что? Как? Что?
Никто не мог ответить на мои вопросы; вдобавок, судя по тому, как все на меня пялятся, я поняла, что эта находка может быть как-то связана со мной. Как?
Но прежде чем я успела утолить свое любопытство, в воздухе поплыла музыка, заполнив все вокруг. Тянуче-мистические звуки скрипки заиграли из белых ветвей березы, вибрирующих, словно камертоны. В мое сердце прокрался навязчивый, гипнотизирующий ритм – казалось, этот звук проникает в мои волосы, покалывает скальп и целует барабанные перепонки. Мой разум поддался этой прекрасной электризации. Свет, свет, перья в моей голове. Может быть, я даже оторвалась от земли.
Эта мелодия неподвластна никаким нотам. Казалось, будто гениальный музыкант на земле молится и просит об этом шедевре, и, быть может, ему повезет и эта песня придет к нему с ударом молнии.
– Тебе нравится мой Рай? – спросил Лаклан.
– Я влюбилась. Невозможно любить сильнее, – ответила я.
– Подойди, присядь рядом со мной. – Он указал на ярко-зеленую скамейку с табличкой «Парк Маскономо». – Тебе нравится скамейка?
– Да, конечно. Это из парка в Массачусетсе?
– Верно! – расхохотался Лаклан. – Ты начинаешь понимать, правда?
– Не знаю.
Я помнила Лаклана еще мальчишкой, так что лавка ничуть меня не удивила. Он по-прежнему вел себя немного по-детски, хотя и был заточен в теле священника.
Над водохранилищем витал аромат свежеиспеченного хлеба и орехово-шоколадного итальянского кофе. Вскоре появилась девушка на потертом зеленом велосипеде с корзинкой над передним колесом. На девушке были красные штаны, белая футболка и красный фартук. Она спрыгнула с велосипеда, открыла корзинку и вручила мне картонный поднос; то же самое она проделала и с Лакланом. На каждом подносе было по горячей хрустящей булочке, крупному куску молочного шоколада и по белой чашке вкуснейшего кофе (я тут же свой попробовала) с сахаром и парным молоком.
– Завтрак, – сказала она.
Мне сразу же понравились ее подпрыгивающие косички и голубые ленточки в волосах. Еще больше мне приглянулись ее очки в форме полумесяца в толстой коралловой оправе с блестками, подчеркивающими уголки глаз.
– Благодарю, – сказала я.
Она отправилась к работникам заповедника.
– Значит, теперь ты знаешь Сисси, – сказал Лаклан, легонько подтолкнув меня плечом. – Мы с ней часто проводим месяцы, – он движением пальцев заключил слово «месяцы» в кавычки, – в домике на дереве, сидя спина к спине и читая книги. Иногда она открывает магазин одежды ручной работы, здесь, под деревьями, но это лишь когда у нее есть настроение открывать двери, разукрашенные в радугу.
Лаклан указал пальцем на место, скрытое под высокими деревьями.
«Значит, это еще не все».
Видимо, покончив с утренней работой в заповеднике, Сисси заторопилась и скрылась за деревьями. Глядя на нее, мне казалось, что я могла бы быть на ее месте. Мне захотелось читать книги Габриэля Гарсиа Маркеса, опираться на ее спину, пить ее кофе и есть шоколад.
Летний ветер заглушил музыку. Я запила хрустящий хлеб двумя глотками невероятного кофе и растопила кусочек шоколада во рту.