Тупая езда

Очередной свирепый удар в окно; этот проклятый ураган приближается, он набирает силу. Эдинбург находится у моря. Замок, там, где возвышенность, вот куда мне нужно! Готов поспорить, что этот хрен Салмонд[19] — Господи, здесь даже политики не в форме — и все эти придурки уже там, пьют лучший скотч и обжираются бараньими потрохами в тиши и вдали от сраного апокалипсиса! Я снова хватаюсь за телефон и выхожу на городскую линию. У них здесь даже «911» нет, вместо этого какое-то дерьмовое «999». А если его перевернуть, то получится 666! Это же знак, черт возьми! Я уже чувствую дыхание Сатаны у себя за спиной! Помилуй, Господи!

Отец наш, сущий на небесах…

— Полиция Лотиана и Шотландских Границ…

— Это полиция Эдинбурга?

— Да…

— Вы сказали что-то другое! Почему? Разве вы это сказали?

— Мы называемся полицией Лотиана и Шотландских Границ… сюда входит и Эдинбург тоже.

— Ладно, я застрял в номере шестьсот тридцать восемь отеля «Балморал», это на улице Принцев, Эдинбург, прямо в центре проклятого урагана! — (Придурок на том конце буквально ухохатывается, как будто это не вопрос жизни и смерти, а телефонный розыгрыш! Неужели люди так мало ценят человеческую жизнь?) — Что здесь смешного?

— Ничего. Может быть, вам кажется, что это очень смешная шутка, но вы занимаете горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях…

— Я занимаю горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях, потому что это чрезвычайная, блядь, ситуация, дебил! Я Рональд Чекер! Я бизнесмен и американский гражданин!

Из трубки доносится усталый вздох, как будто этот придурок, этот коп на посту, зевает прямо мне в ухо!

— А, мистер Чекер, я читал в газете, что вы у нас в городе. Кстати, я люблю «Продажи». В общем, вы просто расслабьтесь и успокойтесь.

— Расслабиться? Как я могу, черт возьми, расслабиться…

— Мистер Чекер, вы в месте, лучше которого просто не придумать. Будь я на вашем месте, я бы там и оставался!

— Ни за что! Этот разваливающийся сарай — смертельная ловушка! Положение серьезное! Я хочу, чтобы полицейский эскорт доставил меня в Эдинбургский замок!

— Ничего не понимаю. Зачем вам ехать в Эдинбургский замок? Надвигается ураган, и мы настоятельно советуем всем оставаться в помещении.

— Блядь, да вы не понимаете! Здесь ураган на улице! Вот почему я звоню: вы, придурки, судя по всему, никогда раньше не видели чертовых ураганов! У вас ни дамбы, ни службы спасения, а вам насрать! Ну а мне — нет! Если вы не понимаете, какая надвигается задница, то катитесь вы все к чертям!

Я бросаю трубку, ложусь на живот и заползаю под кровать. В наушниках звучат успокаивающие скрипки Малера. Избавь меня от этих мучений! Избавь меня, Господи!

Тот таксист, Терри, говорил, что может что угодно разрулить! Он поможет мне с этой панической атакой… Нахожу его номер в мобильнике… появляется сигнал… он звонит…

— Ронни, дружок!

— Терри… слава богу! Ты должен мне помочь. Я застрял в этом урагане!

— Я тут тоже кое в ком застрял, Ронни. В кэбе, я имею в виду, если ты понимаешь, о чем я…

— Что?

— Забей. Где ты?

— Я в своем номере в «Балморале».

— Ну, так у тебя все в порядке, приятель, ты попробуй как-нибудь застрять по самые яица в…

— НЕ В ПОРЯДКЕ! ВСЕ ГОВОРЯТ МНЕ, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ВЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТЕ ПРО ТО, ЧТО ТВОРИЛОСЬ В НОВОМ ОРЛЕАНЕ!

— Ладно, ладно, приятель, подожди. Похоже, у тебя небольшая паническая атака… ты ведь не принимал ничего такого, правильно?

— Нет! Я не прикасаюсь к наркотикам! Разве что пару стаканов виски и немного золпидема…

— Виски и снотворное за наркотики не считаются, — говорит Терри, но я, вообще-то, и так это знаю. — Ладно, все, не паникуй, я еду!

— Терри, спасибо, тебя сам Бог послал… только, пожалуйста, поторопись!

Я построил более двухсот высоток, каждый раз стараясь оказаться еще немного ближе к Господу, но я так боюсь высоты, что ни на одну из них так ни разу и не забрался.

Включаю телевизор, сигнал пока есть, но ни на одном из каналов, которые транслируют эти бритты, нельзя поймать «Фокс-ньюс». Сплошное безбожное коммунистически-либеральное говно с кучей придурков, которые пытаются шутить и разгуливают по улицам в странной одежде. Наконец я попадаю на какую-то старую серию «Частного детектива Магнума» и с облегчением останавливаюсь на ней. Глотаю еще две таблетки золпидема, запивая их скотчем. Беру телефон и снова звоню, чтобы заказать обслуживание в номер. Один гудок, два… они меня бросили, черт возьми! Оставили меня в этом готическом отеле с привидениями, который рухнет прямо на меня, как только на него налетит ураган и…

— Обслуживание номеров! Здравствуйте, сэр! Чем я могу вам помочь?

— Пришлите две бутылки вашего самого дорого скотча!

— Самый дорогой виски, который у нас есть, — это односолодовый «Макаллан» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, но у нас осталась только одна бутылка. Он стоит две тысячи фунтов.

— Присылайте! Что еще у вас есть?

— Следующий по стоимости «Хайленд-парк» тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, тысяча сто фунтов.

— Присылайте обе! И скажите парню, чтобы постучал три раза!

— С удовольствием, мистер Чекер, как вам будет угодно!

Буду пить их дерьмо и надеяться, что Господь меня пощадит и я заполучу настоящий скотч, настоящий «Боукаллен», и вернусь с ним в Америку! Но сначала нужно пережить этот чертов кошмар.

Новый Орлеан… Пожалуйста, Господи, я клянусь: если я переживу эту ночь, я пожертвую семизначную сумму в Фонд помощи жертвам Катрины!

12. Последняя битва Мошонки

«Паб без названия» прячется в тени жилого дома под железнодорожным мостом. Он открылся еще в Викторианскую эпоху, и с тех пор этот укромный, труднодоступный и даже несколько таинственный притон стал излюбленным местом сбора местных заядлых выпивох. Отсюда недалеко до стадиона «Тайнкасл», и в дни матчей паб пользуется популярностью у футбольных болельщиков. Кроме того, история этого заведения пестрит разнообразными несуразицами. Долгое время пивной управляла череда неудачливых хозяев, и в результате здесь стала собираться смешанная публика, состоящая из конкурирующих байкерских группировок, крайне правых сторонников монархии, нескольких привлеченных местными ценами пьяниц со стажем и футбольных фанатов из противоборствующих банд, которые регулярно громят паб за его лояльность к «Хартс».

Есть люди, и большинство из них никогда не переступало порог этого заведения, для которых «Паб без названия» — место сомнительное и даже пользующееся дурной славой: мерзкая, отвратительная дыра, набитая живущими в каменном веке допотопными динозаврами. Однако для завсегдатаев паба это просто место, где можно раскрепоститься: невосприимчивая к безликим веяниям современности олдскульная пивнуха, где нет нудных проповедей профессиональных морализаторов и критиканов.

Сейчас это место в осаде другого порядка. На улице завывает Мошонка; кажется, словно это больной астмой дьявол играет на аккордеоне, и в его угрозах есть даже какое-то очарование. В теплом «Пабе без названия» все очень скоро привыкают к этим завываниям. К ультразвуковым мелодиям примешивается посторонний грохот — вероятно, от упавшего на пол кия для игры в бильярд. Завсегдатаи обмениваются понимающими взглядами и наигранными комментариями в духе «не хотел бы я там оказаться». Но никотиновой ломке нет дела до враждебно настроенной природы, поэтому скоро, несмотря на летящие навстречу пакеты от чипсов и коробки из фастфуда, посетители начинают предпринимать вылазки наружу. Дерзкие выкрики вроде «повой мне еще!» яростно адресуются ветру, который превращает прикуривание сигареты в столь непростое предприятие.

Глубокой ночью, около двух, все прекращается. На время никто уже особенно не смотрит. Растекаясь из паба по призрачным, усыпанным мусором проспектам и нетвердой походкой направляясь домой, многие уже и вправду не помнят ни о каком урагане.