Рок-4 Дорога в Эсхатон

- Я ему все мозги вышибу, - с холодной яростью сказал Артём.

- Нет, будущий князь барейцев, Чурослав не враг роду. Тебе, юноша, на пути не только друзья будут попадаться, но и недруги, и хуже них: льстецы и хитрецы. Что ж, ты каждого без разума оставишь? А народ что скажет?

Артёма слова зелейника поразили, он надолго замолчал, задумался.

- Спасибо, князь Ведагор, я и вправду ещё не готов, ты прав.

- Я знал, что ты поймёшь, - кивнул старик и осторожно потрогал электрический провод, идущий от лампы. - Полезное изобретение.

- Только яркое очень, теперь без Веданы как свет в окнах объяснить?

- Да уж, хороший вопрос, надо бы закрыть.

- Я могу принести чёрную бумагу и липкую ленту. Полчаса работы, если лестница будет.

- Неси, - Ведагор встал, - а я за лестницей. - Около входной двери он оглянулся. - Артём, ключ Веданы пусть так и висит, ты знать должен, что не в тюрьме.

- Спасибо, - Артём поклонился. - Я оценил доверие, выходить не буду.

- Оно может и придётся, но ты это и сам поймёшь, коли нужда будет, - Ведагор качнул пальцем ключ Веданы. - Так я пошёл.

- И я пошёл, - кивнул Артём.

На следующее утро он завтракал перед школой, когда в столовую вошла мама в халате.

- Мам, ты, что так рано?!

Она улыбнулась и погладила округлившийся живот.

- Машуня разбудила.

- Резвая будет? - заулыбался Артём.

- Наверное, вы же вон, непоседы какие.

Артём посмотрел на часы.

- Мамуля, мне пора.

Сын на ходу чмокнул маму в щёку и убежал, а она присела за стол. В дверь постучали.

- Да!

- Мадам, доброе утро, - на пороге появился Марио, - Прикажете завтрак?

- Да, Марио, покорми нас с Машей.

- Омлет?

- Да и кофе с булочкой.

- Сию минуту.

Елена смахнула слезу салфеткой, надо было держать себя в тонусе, чтобы ребёнку было хорошо и покойно, вздохнула и улыбнулась: - 'Ничего, Георг вернётся к нам'. Полгода прошло, как он пропал в глубинах космоса. Мысль, что мужа нет даже на Земле, приводила в отчаянье, но она, как могла, боролась с унынием. В столовую вошёл Марио, открыл пошире дверь, служанка ловко разгрузила поднос с завтраком, сделала книксен и удалилась, мажордом степенно повёл головой и вышел, притворив дверь. У него даже самые простые действия превращались в торжественный обряд. Елена улыбнулась и подвинула к себе тарелку с омлетом. Она кушала и размышляла о том, о чём думала каждый день: о далёком муже, спасающем мир, о подростке сыне, незаметно повзрослевшем и вдруг ставшим взрослым юношей. Всё свободное от учёбы и спорта время он проводил во внутреннем мире, приходил оттуда пыльный и усталый, но она свыклась с этим. Артём так горел своим новым увлечением, что однажды Елена спросила сына, почему он игнорирует девушек, а он вдруг буднично ответил, что у него есть невеста. Елена от изумления едва не села мимо стула, Артём испугался, обнял её. Он тихо шептал матери на ухо, что невесту зовут Ведана, что она единственная дочь князя во внутреннем мире и что через полтора года он приведёт её к ней для благословения. А пораньше нельзя, спросила тогда она, а Артём очень серьёзно ответил, нельзя. Она сразу поверила и доверилась сыну, в нём всё больше проявлялась неведомая сила, он становился всё более похожим на отца.

Станислав Львович, несмотря на занятость, часто заезжал, разбавляя её однообразие своим оптимизмом и тонкими шутками. Иногда он сетовал, что Артём больше не посещает его исследовательский центр, но Елена всегда делала вид, что не понимает его скрытого вопроса. Пилевич понимал и это, и не обижался, он был уверен, что рано или поздно ему всё станет известно. Однажды Елена спросила сына, почему он ничего не рассказывает Станиславу Львовичу, на что тот жёстко ответил, что не хочет подпускать к внутреннему миру космитов, а дядя Стас слишком близок к ним. И ей стало понятно, насколько сын стал не по годам взрослым.

Артём приблизил светящиеся светло-алым прозрачным светом ладони почти вплотную к поверхности каменной кладки библиотеки. Не мог он фонтанировать энергией, как отец, приходилось раз в неделю делать это вот так: тщательно и неспешно. Артём облегчённо выдохнул, тряхнул руками и посмотрел в полутёмный зал: сверху из купола бил яркий луч света, в котором плавали пылинки. Он гулко прошагал к нему и встал, словно под душ. В солнечное сплетение полился поток изобильной энергии. Артём ещё тогда, когда вместе с Ведагором закрывал окна чёрной бумагой, заметил, что венец купола закрашен толстым слоем чёрной краски. Он потянулся, поковырял её пальцем и чуть ноготь не сломал, до того она была твёрдая, к тому же ещё и мазалась, как уголь. Потом уже Артём сообразил, что это фактически и была смесь жжёного угля: сажа с неким цементирующим составом. Он решил рассмотреть получше и подсветил себе энергией из ладони. И произошло невероятное: в один миг чёрный слой треснул и посыпался вниз, продолжая распадаться на мелкие кусочки. Ведагор и он недоумённо смотрели то друг на друга, то на круглое полуметровое пятно лунного света вверху. Артём осторожно потрогал толстое стекло с множеством граней, с которых вниз срывались тонкие нити лунного света, по пути они сплетались, превращаясь в единый призрачный световой поток бледно-голубого цвета. Ведагор, кряхтя и ворча, залез по лестнице и тоже ощупал странную находку. Он слез, потом подал Артёму его же электрический фонарик. 'Залезь и свети, - попросил он, - а я снаружи посмотрю'. Артём поднялся по лестнице и почти вплотную посветил в стеклянный круг, свет влился внутрь, и, как показалось Артёму, растёкся по бесчисленным граням. Ведагор почти сразу вернулся. 'Слезай! - скомандовал он и мрачно добавил: - Луч наружу не выходит'. Артём хотел поговорить, но Ведагор сухо попрощался и ушёл. Следующим вечером, когда Артём пришёл в библиотеку, лестницы не было, и с тех пор Ведагор больше не появлялся. Сначала Артём испугался, что со стариком что-то случилось, но потом заметил, что иногда на пыльном полу появляются новые следы. Тогда он написал записку: 'Князь Ведагор, я волнуюсь, всё ли в порядке с вами?'. Ответ был коротким: 'Занимайся своим делом, отрок, когда время настанет, встретимся'. Пришлось с этим смириться. Со временем чувство одиночества исчезло, Артём приходил сюда, как к себе домой. Если приходил днём, с удовольствием купался в солнечном свете, падающем с потолка, а если вечером, то старался не попадать под бледный свет Луны, даже на расстоянии он казался ему холодным. Иногда он приносил с собой ведро с водой, швабру и устраивал генеральную уборку: мыл полы, протирал шкафы, а потом довольный любовался делом рук своих. После уборки дышалось легко и свободно, а работалось споро и весело.

Артём почувствовал, что переполнен солнечными лучами и метнул из ладони прозрачно-красный лучик на белую стену, на ней вдруг появилось жжёное тёмное пятно, он испуганно отдёрнул руку. 'Ничего себе! - прошептал Артём, - раньше такого не было!'. Похоже, чем чаще он здесь подзаряжался, тем больше рос потенциал его энергии. Он удивлённо посмотрел вверх на прозрачный круг, сколько загадок вокруг него! Как, будучи прозрачным, он не пропускает свет наружу?! Почему поток внешнего света всегда одинаково падает вниз и не сдвигается ни на миллиметр, где бы не находилось солнце, лишь меняет при этом свою интенсивность? Был ещё один вопрос, косвенно связанный с остальными: почему после этой находки Ведагор не хочет его видеть?! Ответов не было. А визит зелейника был бы весьма кстати именно сегодня!

Артём торжественно подошёл к непривычно пустому столу. На нём не было ни одной книги, только чернильный прибор и исписанный пергамент. Юноша взял перо и, макнув в чернильницу, аккуратно вывел: 'Артём Проквуст', а ниже написал дату. Всё! Он победно огляделся и испытал внутри некоторую пустоту: столько бесконечной работы и вот, она сделана. Проверены все шкафы, все полки, все книги и свитки. Двадцать восемь шкафов примерно одинакового размера, стоящие двумя плотными рядами. Нет, он и за сто лет не смог бы перечитать их, но у него открылся дар: положив руку на книгу, не важно, на каком языке она была написана, он получал представление о её содержимом, и этого было достаточно для новой записи на очередном пергаменте. Если держать руку на книге подольше, Артём начинал погружаться в текст, впитывать новые понятия, знания. Они свободно оседали в нём, но он не злоупотреблял этим даром. Отец учил его: слушай интуицию, а интуиция кричала ему в уши, не перебарщивай, мозги потеряешь! Приходилось сдерживать своё любопытство.