Страница 22 из 27
Дивизия формировалась вне плана, поэтому личный состав для нее пришлось изыскивать среди местных кадров. И хотя шефство над ней сразу же взял на себя ЦК Компартии Казахской ССР, достать для нее того, чего просто не было, не могло даже самое высокое начальство. Рядовой состав был необучен и незнаком с воинской службой. Командирами взводов и рот пришлось назначать в подавляющем большинстве офицеров запаса.
Впрочем, даже здесь старались изыскать наиболее опытные кадры. Командиром прославленной впоследствии 4-й роты, например, был назначен капитан Павел Михайлович Гундилович, директор виноградно-садового совхоза. Высокое для его должности звание объяснялось тем, что ранее он служил в пограничной охране, комендантом участка Владивостокского погранотряда. Потом был уволен, поскольку попал под следствие. И хотя уголовное дело было прекращено, на службу его не вернули, оставив капитаном запаса. Ему в сорок первом было уже под сорок.
Тридцатилетний политрук его роты Василий Георгиевич Клочков до мобилизации работал заместителем управляющего трестом столовых и ресторанов города Алма-Ата.
Можно вспомнить командиров батальона Баурджана Момыш-Улы. Одной из рот командовал сорокалетний лейтенант Севрюков. Хозяйственным взводом - "пожилой лейтенант Пономарев, до войны директор не особенно крупного строительства".
А вот тридцатилетний старший лейтенант Баурджан Момыш-Улы получил под свое командование сразу стрелковый батальон. Был он на тот момент инструктором горвоенкомата Алма-Аты и ранее служил только в артиллерии и никогда в пехоте. Начинал, кстати, свою военную службу рядовым красноармейцем. Потом был направлен на учебу, окончил семимесячные командирские курсы. Несколько лет прослужил в артиллерии. Такое высокое и не по своей воинской специальности назначение получил, видимо, потому, что имел уже боевой опыт: воевал на Хасане, был там командиром артиллерийской батареи. Можно только догадываться о причинах того, каким образом боевой командир оказался к началу войны не в строю, а на скромной должности в военкомате.
Такой вот сырой, с нуля формируемый воинский организм. Целая дивизия новобранцев, не знакомых с воинской службой и с требованиями, которые она предъявляет. По обычным меркам она должна была разбежаться сразу же после нескольких выстрелов. Или от одинокого панического крика "окружают!". Можно себе представить трудности, с которыми пришлось столкнуться ее командирам. То, что в итоге они эти трудности все же преодолели, следует всецело отнести, конечно, к личности командира этой дивизии.
Генерал-майор Иван Васильевич Панфилов был назначен командиром 316-й стрелковой дивизии с должности Военного комиссара Киргизской ССР. То есть фактически тоже не являлся тогда строевым командиром, поскольку возглавлял военкоматы этой республики. А любой военкомат - это советское учреждение, ведающее допризывной подготовкой и учетом военнообязанных.
Почти всю свою военную жизнь он прослужил в Средней Азии, долгое время воевал там с басмачами. Специфика такого рода боевых действий предусматривала, с одной стороны, постоянную готовность к личной опасности, с другой - командование не всегда значительными по численности подразделениями. До своего последнего назначения генерал Панфилов никогда дивизией не командовал, так что и у него такого опыта не было.
На формирование дивизии было отпущено всего три месяца. Но обстановка на фронте не дала выдержать даже такой мизерный срок. Уже 18 августа дивизия была направлена на фронт, под Новгород. Полностью она сосредоточилась здесь к началу сентября. К тому времени обстановка здесь временно стабилизировалась и появилась возможность некоторое время подержать эту дивизию во втором эшелоне.
Но уже через месяц, 5-6 октября 1941 года 316-я стрелковая дивизия была срочно переброшена под Москву, на Волоколамское направление. Сюда тогда спешно собирали все возможные резервы, все, что было под рукой. Все, чем можно было если не остановить, то хотя бы притормозить бросок немцев на Москву.
Москва тогда в один критический момент оказалась вдруг практически без защиты. Начав свое наступление 29 сентября 1941 года, немцы неожиданным ударом прорвали в нескольких местах нашу оборону и окружили к тому времени войска Западного фронта, защищавшие ранее подступы к Москве. За тылами внезапно окруженного фронта никаких других войск не было. В самом скором времени немцы могли беспрепятственно войти в Москву.
Так и получилось, что не просто необстрелянная, не имевшая боевого опыта, но и только что сколоченная из штатских людей дивизия оказалась вдруг на пути немцев к Москве. Она была не одна, конечно. На оборону Москвы спешно стягивалось все, что можно, отдельные бригады, полки и батальоны. Даже военные училища. Все, что было под рукой.
Тогда, кстати, и принято было решение о переброске под Москву дальневосточных дивизий. Но даже скорый поезд в мирное время шел до Москвы девять-десять суток. Десять тысяч километров. Четвертая часть протяженности экватора планеты Земля.
Сейчас же, когда пути по всей стране были переполнены эшелонами, перевозящими миллионы людей и тысячи тонн грузов в обе стороны, это было невообразимо трудно. Генерал Белобородов вспоминал впоследствии, что 36 эшелонов его 78-й стрелковой дивизии, переброске которой был обеспечен зеленый свет, домчались до Москвы за двенадцать суток. Последний эшелон дивизии вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября ее передовые части уже выгружались в Подмосковье.
Надо сказать, что прибывали действительно отборные дивизии. Та же 78-я стрелковая (ставшей в декабре 9-й гвардейской) была полностью укомплектована по старым еще штатам. Генерал Рокоссовский, знакомясь с командованием этой дивизии, порадовался тогда, что одна она по численности равна половине его армии. В ней имелись два артиллерийских полка вместо одного, автомобильный батальон и даже танки в составе разведывательного батальона.
Но надо было еще задержать немцев на время, пока эти сильные соединения успеют занять под Москвой свои участки обороны. А немцы этого времени, конечно же, давать не собирались. Они тоже прекрасно понимали значимость для себя фактора времени. А потому обрушились на спешно создаваемую редкую оборону советских войск, используя всю свою силу "до самой последней ее унции". Особенно учитывая многократное численное превосходство. А немногочисленным частям Красной Армии для того, чтобы закрыть все пути на Москву, поневоле пришлось занимать опять же предельно растянутую линию обороны, не предусмотренную никакими уставами. Фактически это была ниточка, которую можно было порвать очень легко.
Конечно, значительную часть германской армии сковывали продолжавшие сопротивляться окруженные части советских войск Западного фронта. Однако и высвободившихся для непосредственного удара на Москву соединений у немцев было достаточно, чтобы гарантированно смять все, что заслоняло тогда от них Москву.
И здесь произошло неожиданное. Дивизия генерала Панфилова, оказавшаяся на Волоколамском направлении в полосе главного удара немцев, смогла их остановить. Здесь присутствовало все перечисленное. И многократный, местами до десятикратного, перевес немцев. И впятеро против необходимого растянутая линия обороны. И превосходство в подготовке и опыте. Но пройти здесь немцы не смогли. Вернее смогли дивизию потеснить, взяли даже Волоколамск. Но прорваться дальше не смогли. Зацепившись за восточные пригороды Волоколамска, дивизия Панфилова смогла немцев остановить.