Страница 44 из 210
Любовь, как ни странно, очень похожа на того кота из детского мультфильма, который ходил куда хотел, делал что хотел, и был абсолютно свободен в любом своём выборе. Любовь независима, самостоятельна, она выше человеческих капризов. Её невозможно прикупить на рынке по случаю...! Как шмат украинского сала, или кусок Краковской колбасы.
А здесь, всё так просто и доступно! Да, в общем-то, ведь и другие женские персонажи, так же довольно легко укладывались в постель, как и Инна, где, скорее всего Любовью и не пахло. Каких-то особых усилий я для этого не прилагал. Так, немного ласки, немного слов, немного нежности и притворства. И всё, они готовы, они в постели...! А что же их тогда заставляло делать это, что ими двигало в этот момент? Неужели одна голая похоть...!? Ну, не высокие же на самом-то деле идеи, по освобождению от рабства, несчастного всего человечества...!? Ну, а если это так есть в действительности, то это очень и очень грустно, и в это, мне лично, почему-то, не хотелось бы верить.
А может всё гораздо проще Максим...!? Очень даже возможно, что все женщины, просто-напросто круглые дуры, даже без маленького царя в их красивых, но пустых головках!? А...!?".
И вот теперь, уже в голову Максима, (будем надеяться, не пустую, как пионерский барабан...) пришла неожиданная и даже где-то немного, сумасбродная мысль. Возникло желание подшутить над Инной. Посмотреть что будет, и как она отреагирует на его шутку? В тот момент, он себе и представить не мог, какой будет результат, этой как ему казалось тогда, очень даже безобидной, на его взгляд, шутки.
Максим встал с кровати и, не говоря ни слова, начал одеваться.
Инна, ничего не подозревая и продолжая нежиться в постели, спросила: - Максим, ты куда...?
- Как куда...? Только Уперёд..., как говорят наши депутаты.... Ухожу моя хорошая....
Больше мне здесь делать нечего. Сакварли, сапла, свизибди...! Как говорится: ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-БУМ-МЯУ...!
- И Чё я такое Сказанул...?!!! - подумал вдруг сам, довольно озадаченный Максим... - На каком это языке я брякнул...?! Неужто на будущем родном китайском...?!
- Как делать нечего!? Как уходишь!? Куда уходишь? Ты, что это серьёзно Максим...!?
- Вполне серьёзно. Дорогая ты моя, разве нормальные, и вполне интеллигентные люди такими вещами шутят...?! Ну, уж не думаешь ли ты, что если я разок переспал с тобой, то ты приобрела на меня какие-то особые права...? Я думаю, "нэт". Мы же ведь свободные люди. Верно...? По крайней мере, я то уж точно.... И это, как пить дать..., а уж тем более, от нашей, такой пресловутой и ложно-стыдливой морали наверняка.... Я и ты, как корабли в огромном море. Красиво, но случайно, по стечению определённых жизненных обстоятельств, и лёгкого ветра в парусах встретились, легко и приятно "поприветствовали..." друг дружку своим нежным вниманием, красиво и без всякого столкновения разошлись в разные стороны. И поверь мне дорогая, никакого страшного и трагичного кораблекрушения не будет. Места в этом океане жизни для всех хватит. С лихвой...! Для нас, в частности, тоже....
Инна молчала. Она вся, сжавшись, и как-то съёжившись, замерла в кровати, натянув одеяло до подбородка. Инна приняла его слова, за чистую монету. Она поверила в их правдивость. Он умел убеждать....
Максим посмотрел на Инну, желая увидеть её растерянность, или хотя бы, просто реакцию на то, что он ей, только что сказал. Но он сейчас увидел не саму Инну целиком, а увидел лишь её глаза. Одни глаза и больше ничего. В них застыло только одно. Невыносимая человеческая боль....
= = =
В детстве, Максиму случайно пришлось наблюдать, и стать невольным свидетелем одной жизненной, но очень бессердечной и даже жестокой картины. И он своей памятью ребёнка, это хорошо запомнил. На всю жизнь. Произошло это на Урале, где он родился и вырос....
Пьяные мужики, поспорили друг с другом по поводу того, сколько груза сможет удержать на себе лошадь. И когда, и в какой момент, она упадёт на колени, не выдержав очередной порции веса. Спорили, по-уральски, с азартом и хмельным задором, совершенно не слушая при этом, друг друга. Дело, чуть не закончилось хорошей потасовкой. Наконец, решили следующее....
Поставили лошадь между двумя телегами гружеными мешками с песком, и начали эти мешки пирамидой укладывать на спину бедной лошадки. И все внимательно наблюдали, после какого по счету мешка, она опустится на колени.
Но лошадь не опустилась. Она, напрягая свои последние силы, продолжала стоять под огромной тяжестью на её спине.
Лошадь просто не знала, что имеет дело с пьяными идиотами. Она всегда верила людям. Она жила среди них, и любила их своей неподкупной, по домашнему тёплой и душистой, пшенично-клеверной любовью.
Она терпеливо стояла и, наверное, про себя, в глубине своей лошадиной души надеялась, что найдётся кто-нибудь, кто прекратит её мучения, а заодно и этот эксперимент, наполненный по самую макушку человеческой жестокостью и глупостью. Она не могла понять, почему так бессердечно поступает с ней, этот самый человек, которому она доверяет и которого она бескорыстно любит...?
Но, к сожалению, такого спасителя для неё не нашлось. Все вокруг, словно сошли с ума. Хотя это и не такая уж и редкость для нашего времени.
И не выдержав веса очередного мешка, лошадь рухнула. Не на колени. Нет.... Она рухнула на землю, всем телом, придавленная этими мешками. У неё просто сломался позвоночник. Её лошадиный хребет.
Мужики, спьяну, ещё до конца не понимая, что произошло, пытались её поднять на ноги, усердно пиная её при этом, своими грязными сапогами, грубо и со злостью дёргали за стальные удила, которые кровенили нежные, розовые лошадиные губы.
Они желали продолжения эксперимента, и продолжения своего банкета.
Лошадь же лежала на боку, без каких-либо видимых для глаза движений, и очень кротко, почти, что по ангельски, (если такое сравнение применимо к животному...) смотрела на своих мучителей. Она всё еще продолжала верить им, и, наверное, еще всё-таки, на что-то надеялась. На чудо, которое спасёт её, или хотя бы уменьшит её нестерпимые лошадиные мучения. Но этого чуда не произошло ни сейчас, да и не предвиделось его и в ближайшем будущем. И лошадь видимо, наконец-то, это поняла....
И тогда, в её больших карих глазах, обрамлённых длинными, черными ресницами, навсегда поселилась безысходная тоска и невыносимая боль. И из них, по этому изумительному, лошадиному лицу..., медленно потекли крупные, чистые слёзы. Это были слёзы отчаяния и чёткого осознания..., своей абсолютной ненужности для всех этих неблагодарных и бессердечных людей, слёзы своего полного бессилия..., перед неотвратимо надвигающимся ужасным концом..., обозначающим для неё, только одно: полное физическое исчезновение, из этого прекрасного и одновременно с этим, очень жестокого Мира....
Когда Максим, увидел такую же нестерпимую боль в глазах Инны, ему стало не по себе.... Сам, не желая того, он своей неуместной и где-то даже жутковатой шуткой, взвалил сейчас на Инну непомерную ношу, которую она могла не выдержать, и под тяжестью которой могла сломаться. Он понял, что пошутил очень, мягко говоря, неудачно и что его глупая выходка, очень напоминала выходку тех пьяных мужиков. Не хватало только еще её пнуть сапогом и...дёрнуть за удила....
Максим подошел к Инне, присел рядом, крепко, но и в то же время с какой то особой нежностью обнял её, прижав к себе. Про себя подумал: - "Нет...! И ещё раз нет...! Инна на самом деле не похожа на всех остальных. Она совершенно другая.... Не как все. Она исключение из правил. Она, не закатила мне истерику, скандал. Не было традиционного женского плача, крика, визга.